Михаил Петров - Гончаров и кровавый бизнес
- Садист! За что вы его?
- Нехорошим он человеком оказался, ренегатом и редиской. Иди отсюда, не мешай.
- Ну так и не мучайте его, все равно убивать. Зачем мучить? рассудительно спросила Анка и захлопнула люк.
В полной темноте избиение продолжалось еще несколько минут и закончилось только тогда, когда я потерял сознание. Сколько я пробыл в беспамятном состоянии, сказать трудно. Временами ненадолго я приходил в себя и тогда ощущал только холод и могильный мрак трюма. Негромко, но ритмично молотил дизель и била о борт волна. "Волна на волну набегала, волна погоняла волну..."
* * *
Очнулся я в каком-то каменном, выдолбленном самой природой мешке. Диаметром он был метра полтора, с шершавыми, колючими стенами и вогнутым дном. Слабо освещенное входное отверстие находилось прямо надо мной на высоте не менее трех метров. Так что при всем желании, даже находясь в лучшей физической форме, сбежать я не мог, но мысль эта, единожды завладев мной, уже не отпускала. Стараясь собраться с мыслями, я устроился поудобнее и сосредоточился. Где-то внизу, из самых недр земли, шел равномерный гул, казалось, там работает вулкан или гигантский двигатель. Сверху до меня доносилась неясная и отрывистая речь да негромкий перезвон бутылок. Неожиданно и ярко в моей памяти возник последний диалог капитана с торжествующим садистом Олегом. Почти дословно воссоздав их разговор, я пришел к сногсшибательному выводу, что не кто иной, как Олег, и есть тот самый киллер, застреливший на моих глазах Сергея Иванова. Ну а если и дальше продолжить эту мысль, то совершенно обоснованно на него можно повесить и смерть мотоциклиста.
Вполне естественно и логично ряд преступлений, на первый взгляд не связанных между собой, начинают прочно цепляться друг за друга. И в этом видеоряде похищение цинкового гроба наконец обретает свою нишу. Жаль, что об этом не узнает Макс, потому как живым меня отсюда никто не выпустит, даже их дурацкий начальник Стас. Кстати, кто он такой? Не тот ли самый вице-президент, о котором вскользь упомянула Тамара? Вполне возможно, того, кажется, тоже звали Станиславом. Надо ли понимать так, что действует он самовольно, без ведома Николя? В таком случае Тамара напрасно подозревает своего мужа. Интересно, поднимет ли она шум по причине моего долгого отсутствия? Я бы был ей очень признателен. Да и Макс мог бы чуть-чуть подсуетиться, а не ждать, когда мое безгласное тело выловят в районе плотины. Потому что Стас вряд ли согласится выделить мне пансион.
Ладно, Гончаров, на Бога надейся, а сам не плошай. Интересно, каким путем можно отсюда бежать? Наверное, тем же, каким и попасть, то есть через дырку в потолке. Однако спрыгнуть в эту подземную крынку гораздо проще, чем выпрыгнуть, а тем более не имея даже брючного ремня. Постарались же, скоты, отняли даже сигареты. Что теперь прикажете курить? Господи, только бы мне выбраться из этой вонючей ямы живым, тогда бы и Стас, и киллер, и капитан вместе с носатым гномом получили бы сполна.
Первым делом я бы каждого посадил на иглу и держал в этой яме, с удовольствием наблюдая за их ломкой, а для пущей приятности вне досягаемости подвесил бы полный шприц. Это была бы сладкая месть! Что за черт! Чем это воняет? Какой-то родной и до боли знакомый запах, но какой понять не могу. Боже мой! Неужели? Так и есть! В самом деле! Мои разбитые, но по-прежнему трепетные ноздри в смердящей вони ямы смогли различить тонкий и благородный аромат спирта. Но нет, в это невозможно поверить. Куда я попал? Куда занес меня черт на этот раз? Стоп! Кажется, капитан обещал отправить меня на завод. Значит, это и есть завод, а точнее, маленький подпольный спиртзаводик, продукцию которого вам, господин Гончаров, посчастливилось разгружать совсем недавно. Отрадно это осознавать. Может быть, перед смертью тебе выделят стакан водки.
Если это тот самый спиртзавод, к которому мы причаливали, продолжали потихоньку работать мои мозги, то расположен он на левом крутом берегу с известковыми обнажениями, а это значит, что производство налажено в какой-нибудь карстовой камере, подальше от любопытных глаз. Примерно в таких же осадочных породах томится мой узник Шурик. И как тут можно пренебречь народной мудростью, гласящей: не рой другому яму, сам в нее угодишь.
- Эй, ублюдок, ты там еще не сдох? - не очень заинтересованно спросили сверху.
- Воды! - на всякий случай голосом умирающего попросил я.
- Гляди-ка, точно не подох! - очень удивились наверху и, осветив меня фонарем, повторили: - Не сдох пока. Что, Эдик, дать ему попить или как...
- Конечно дай, а что не загнулся еще, так то не наше дело. Приедет шеф, пусть он и решает. Я лично лишнего на душу брать не хочу.
- И сигарету! - потребовал я, когда прохладная бутылка спустилась ко мне на длинном шнурке. - Сигарету и спички!
- А вот этого ты, зема, не получишь, даже не проси. Нельзя здесь курить. Пожароопасное у нас хозяйство. Сами курим только в специально отведенном месте. Мы жувачку жуем, хочешь жувачку?
- Хочу, - тоскливо согласился я, и гуттаперчевый кирпичик отыграл о мой затылок.
- Ну ладно, зема, отдыхай, а то нам некогда. Ты у нас не один.
- Погодите, мужики! - застонал, заохал я. - Мне кушать хочется. Принесите пожевать. Желудок от голода сосет.
- Так еще завтрака не было. Только через час. Жди, если не забудем, принесем.
Эти мерзавцы вместо воды дали мне свою самопальную водку. В другое бы время и при иных обстоятельствах от подобной ошибки я бы возликовал, но теперь, когда мне в самом деле жутко хотелось пить, я пришел в неописуемую ярость.
- Подонки! Негодяи! - надсадно кричал я в равнодушную горловину своей тюрьмы. - Подлецы, вы мне дорого заплатите за издевательства над личностью! Мерзавцы!
В конце концов бесполезно орать мне наскучило, и я в шершавое, воспаленное горло влил сто пятьдесят граммов ихней доморощенной гадости. Сначала она не понравилась мне ужасно, и я вынужден был попробовать еще раз. То ли от усталости, то ли вследствие глубокого нервного потрясения, но через десять минут я видел хрустальный, божественный сон. И в этом сне господин Гончаров пребывал в ранге царевича, купающего в море своего коня. Купал я его тщательно и даже с применением скребка. Только конь был неспокоен. Он прядал ушами и нервно фыркал. Я пытался его успокоить, и тут Тамара Буранова мне сообщила: "... Я царская дочь! Хочешь провесть ты с царевною ночь?" "Конечно хочу!" - отвечаю я и, совершенно по-хамски схватив ее за лохмы, тащу к берегу, где собрались мои похотливые товарищи. Еще издали я им кричу: "Эй, вы! Сходитесь, лихие друзья! Гляньте-ка, бьется добыча моя..." И с этими самыми словами я вышвыриваю Буранову на берег. Почему-то от нее шарахаются мои друзья, да и сам я замираю пораженный, потому что вместо Тамары я вижу: "...лежит на песке золотом чудо морское с зеленым хвостом".
- Эй, ты, ублюдок, чего орешь? - нарушая мой удивительный сон, громко спросили сверху. - Какие еще на хрен хвосты? Вылазь, шеф приехал, говорить с тобой будет.
Мне под ноги упал конец толстого троса.
- Ему надо, пусть он и полезает ко мне, - дерзко ответил я, совершенно не заботясь о последствиях.
- Как хочешь, - равнодушно ответили сверху, - только шутить тебе с ним я не советую. Он из тех, кто сначала стреляет, а потом думает.
- Тогда другое дело, - поспешно пошел я на попятный, - держи крепче, сейчас попробую выбраться, если, конечно, хватит сил.
- Обвяжи конец вокруг пояса, мы тебя выдернем.
Через пять минут, жалкий и дрожащий, я предстал перед лысым, диковатым парнем, восседавшим в кресле прямо перед ямой. Он был лишен не только волос, но и элементарной вежливости. Даже не поздоровавшись, он перетянул меня нагайкой, а после, безо всякого предисловия, спросил:
- Мент?
- Бывший.
- Что делал на борту катера?
- Работал.
- На кого?
- На себя.
- Врешь! - Его нагайка горячей змеей опять ужалила мое распухшее лицо, но я стоял на своем, твердо зная, что только в этом мое спасение.
- А чего мне врать? Когда нехрена жрать, - как головой в омут попер я на него. - Это ты, сытая свинья, можешь себе позволить такую роскошь, как обман, я же, оставшись без работы пять лет назад, такого удовольствия лишен. Это ты можешь жрать икру ложками, не думая о завтрашнем дне...
- Молчать! - приходя в себя, заорал он, и огненная плеть вновь обожгла мне шею. - Совок, почему ты хотел стрелять в Олега?
- А как бы ты поступил сам, когда тебя ни с того ни с сего долбят в спину? - успокаиваясь, криво усмехнулся я. - Не думаю, что ты бы на моем месте вел себя по-другому.
- Заткнись, вшивый люмпен. Зачем ты увез сторожа со стоянки?
- Мне нужно было найти убийцу Борьки Кондратьева.
- Кто тебя об этом просил?
- Никто, Борька был моим хорошим знакомым, и я поклялся отомстить за его смерть во что бы то ни стало.
- Как ты вышел на сторожа автостоянки?
- Сделать это было нетрудно. Мне сразу показался странным тот факт, что рок-группа неожиданно заиграла прямо на финише заезда. Они-то мне и сообщили, что приказание им передал некто Иванов Сергей, так было обозначено на его служебной карточке.
