Чарлз Тодд - Свидетели Времени
— Интересная молодая особа. Религиозного типа. Она была на званом ужине у доктора и очень хорошо рассуждала на тему средневековых духовых инструментов. — Он говорил о ней с некоторым снисхождением. И, как будто прочитав мысли Ратлиджа, добавил: — Старая дева, разумеется. — Тем самым определил ее место в обществе исходя из своих представлений.
— Вы так думаете? — Ратлидж смотрел, как женщина пересекает холл. Мелькавшие из-под платья стройные лодыжки, сверкающие черные волосы и прямая спина определенно не вязались со словами мистера Седжвика.
Допив вторую чашку, Седжвик извинился и, прежде чем покинуть отель, прошел на кухню к миссис Барнет.
Ратлидж тоже поднялся из-за стола, положил салфетку около пустой чашки и вышел в холл. За лестницей оказалась еще одна небольшая гостиная, дверь туда была широко открыта. Он увидел там соседку, она читала книгу. Ее поза и выбор места говорили о том, что она не расположена к разговорам.
Он повернулся и, идя из гостиницы, направился вниз по улице к набережной. С Северного моря дул пронзительный ветер, трава на дюнах ходила волнами. Единственная лодка, которую он заметил из окна, уже пришвартовалась к мокрой стенке причала, и отпечатки мокрых грязных ботинок старика прослеживались вверх по улице.
Хэмиш тут же заметил: «У убийцы священника ботинки были старыми и дырявыми».
— Да, помню. У Силача, мистера Уолша, были ботинки с подковками. И у него огромный размер.
Глава 8
Вместо того чтобы занести свой чемодан в гостиницу, Ратлидж поехал в дом настоятеля церкви Святой Анны. Туманный воздух был насыщен влагой моросящего все утро дождика, пронизан призрачным, слабым светом солнца. Легкий ветерок ерошил его волосы. Он поднял и опустил оригинальный дверной молоток, оповещая громким стуком о своем приходе. Вскоре появилась миссис Уайнер, настороженность на ее лице сменилась облегчением, когда она узнала инспектора. Поздоровавшись с ним, она сказала:
— Я подумала, что кто-то хочет видеть монсеньора Хольстена.
— Надеюсь, я не помешал вам обедать.
— Нет, я уже закончила. — Она хотела провести его в гостиную, но он остановил ее:
— Я хотел бы осмотреть кабинет отца Джеймса, если это вам не доставит хлопот.
Она посмотрела в сторону лестницы:
— Если вы не возражаете, я бы не хотела подниматься туда. Я до сих пор не могу пережить то, что увидела там в то утро. Я что-то совсем расклеилась… — Глубокая печаль в ее голосе тронула инспектора.
— Вам, наверное, стало легче, когда вы узнали, что инспектор Блевинс задержал подозреваемого в убийстве.
— О да, — вежливо согласилась миссис Уайнер. — Я сама рассказала констеблям, что Силач являлся в дом. Но я и подумать не могла… Он казался, не знаю, как лучше выразиться, он выглядел так, как будто стеснялся своих размеров и боялся что-то нечаянно разрушить. Идите наверх, взгляните, от этого хуже не будет, а может быть, поможет делу. Поднимитесь по лестнице, вторая дверь направо.
«По направлению к окнам, которые выходят на соседний дом», — уточнил Хэмиш.
Ратлидж поблагодарил миссис Уайнер и стал подниматься, отметив про себя, как приглушены шаги по ковру, их невозможно услышать наверху, если специально не прислушиваться.
На лестничной площадке он обернулся. Экономка все еще стояла в дверях гостиной. На ее лице застыли глубокая печаль и страх — нежелание знать, что там, наверху. Потом она повернулась и ушла, как будто подчеркнув, что отстраняется от того, что он собирается сделать.
За второй дверью направо находилась большая комната с рядом высоких окон. Тяжелые бархатные шторы были задернуты, не пропуская дневной свет. Ратлидж вспомнил слова монсеньора Хольстена о том, что в этой комнате притаилось зло. Он не ощутил этого зла, но пустая полутемная комната показалась ему как будто застывшей в ожидании.
Хэмиш отозвался: «Это не из-за трупа, его давно унесли. Просто дух того, что произошло, остался…»
— Возможно, — отозвался он, помедлил на пороге, потом закрыл за собой дверь, прошел, ступая по ковру, к окнам, протянул руку, раздернул тяжелые шторы, и их кольца с негромким стуком скользнули по карнизу красного дерева.
Свет ворвался в комнату, и вместе с ним исчезло нечто необъяснимое, наводящее страх, если оно здесь присутствовало.
Он увидел, что стоит на ковре в том месте, где ворс был светлее, с него пытались смыть кровь, натекшую из раны на голове отца Джеймса. Тяжелая обязанность женщины, сейчас скорбившей внизу. Он отступил немного и посмотрел на окна.
Если священника ударили сзади именно на этом месте, он наверняка в это время смотрел в окно, стоя спиной к убийце. Ратлидж подошел, дернул шпингалет и выглянул в окно — оно выходило прямо на окна соседей, он даже видел в одном из них старую женщину в кресле с вязаньем.
Все описывали отца Джеймса как пожилого, но очень крепкого мужчину. Он вполне мог оказать сопротивление, но Уолш громаден и очень силен. Даже если бы помощь подоспела вовремя, что мог сделать один из сыновей соседа? Понадобилось четверо полицейских, чтобы скрутить Уолша. Скорее всего, к тому времени, когда они добежали бы, священник уже был бы мертв.
«Если бы он испугался грабителя, то позвал бы на помощь, — сказал Хэмиш. — В это время его взгляд был прикован к окну».
— Да, именно так поступил бы и я на его месте. А если убийца был ему знаком, то отец Джеймс наверняка попробовал убедить его уйти по-хорошему.
«Легче ударить по голове сзади, когда жертва на тебя не смотрит, — указал Хэмиш. — Когда мы били штыком, то не смотрели на лица. Бей, поверни и вытащи. Спина с ремнями перед тобой, а не пара глаз».
Но почему он отвернулся? Почему смотрел в окно, а не на грабителя?
Только если он был слишком доверчив к людям.
Вот, смотри, я повернулся спиной и даю тебе возможность уйти. Вернешь деньги, когда сможешь, есть ведь и другие, которые нуждаются не меньше тебя…
Но, думая или говоря так, отец Джеймс не понимал еще, что ему угрожает. А может быть, понимал, зная, что в панике грабитель мог не поверить словам? Значит, это был расчет? Успокоить того, кто стоял рядом, показать, что ему доверяют и что не придется отвечать за свой поступок.
А может быть, грабитель не хотел убивать и сказал отцу Джеймсу: «Отвернись, и я уйду». Но потом потерял контроль над собой.
Ратлидж надеялся на свою интуицию, но она на этот раз молчала.
Итак, осмотр комнаты. Он повернулся и стал медленно изучать кабинет. Не только ящик стола был взломан, виднелись и другие следы разрушения.
Если священник поймал преступника в тот момент, когда он, взломав ящик, брал деньги, и предложил ему просто уйти, то когда же преступник тут все крушил? Вероятно, до того, как отец Джеймс поднялся наверх. Непонятно только, зачем он это делал.
Если комнату перевернули вверх дном после смерти священника, тогда почему бы не задержаться и не обыскать весь дом; где много других вещей, гораздо более ценных, чем жалкая коробка с мелочью.
Почему грабителя удовлетворили всего десять-пятнадцать фунтов, хотя он мог взять больше? И зачем Уолшу было убивать священника? Взял деньги и убежал.
Хэмиш снова подсказал: «Когда ты вошел в комнату, первым твоим желанием было отдернуть шторы».
Или задернуть их. Ратлидж взглянул на окна.
Да, возможно, отец Джеймс не видел преступника и не разговаривал с ним. Он прошел к окнам и стал задергивать шторы, оказавшись спиной к убийце, и тот сразу нанес удар сзади, воспользовавшись моментом. Значит, отец Джеймс не имел возможности уговорить его уйти.
Из кабинета можно было пройти в спальню. Он заглянул туда — простая обстановка: жесткая узкая кровать, в изголовье на стене деревянное распятие. Шкаф между окнами, низкий комод в ногах кровати. Небольшая книжная полка, рядом стул. Ратлидж просмотрел названия книг, в основном религиозного содержания. Биографии Дизраэли, Уильяма Питта Сесила — первого министра Елизаветы I. И поэзия — Теннисон, Браунинг, О.А. Мэннинг.
В спальне была еще одна дверь. Ратлидж открыл ее — там оказалась ванная комната. Заглянув и туда, он вернулся в кабинет. Взломанный стол, небольшой диван и два стула около камина. В углу, ближнем к двери в спальню, алтарь. На нем начищенные до блеска два высоких подсвечника. Полиция забрала в качестве главной улики распятие, использованное как орудие убийства. На деревянной поверхности алтаря остался след — распятие было тяжелым. Одного удара могло хватить. От силы двух.
«Он мог прятаться между стеной и алтарем, — сказал Хэмиш, — если в комнате не горел свет».
Ратлидж осмотрел стену за алтарем. Попробовал встать в угол. Там вполне мог поместиться довольно плотный человек. Но Уолш?
«А твой священник из Нориджа? — Хэмиш невзлюбил монсеньора Хольстена. — Может, он поэтому и не может вернуться на место, где совершил преступление».
