Джон Гоуди - Опасные пассажиры поезда 123
Но вместо всего этого Райдер ответил:
— Если бы я знал зачем, я бы, наверное, в это не ввязывался.
Но даже эта отговорка, кажется, удовлетворила Лонгмэна. Они продолжили прогулку, и больше этот вопрос не поднимался. Но Райдер осознавал, что он отделался отговоркой лишь потому, что не видел ни малейшего смысла ни в вопросе, ни в ответе. Он не психоаналитик и не пациент. Он не чувствовал необходимости как-то трактовать свои поступки, анализировать мотивы и искать смысл жизни. Жизнь казалась ему всего лишь неловкой шуткой смерти над человечеством, и хорошо, если человек это понимает, считал он. «Заплатить Господу дань смерти» — вычитал он как-то у Шекспира. Что ж, сам он из тех, кто оплачивает свои счета в срок и не вынуждает напоминать ему об этом.
Как-то одна девушка в порыве жалости и гнева крикнула Райдеру, что ему недостает одного важного качества. Он не спорил и даже считал, что она преуменьшила проблему. Многих качеств — так было бы точнее. Он честно попытался тогда покопаться в себе, понять, что она имела в виду, но через час потерял всякий интерес к этому делу и больше никогда не подвергал себя самоанализу. Сейчас ему пришло в голову, что это отсутствие всякого интереса к собственному «я» — вероятно, и есть самый важный недостающий компонент.
Он хорошо помнил все события своей жизни и осознавал, что какие-то из них могли так или иначе повлиять на его нынешние поступки и решения. Ну и что? Плывешь ли ты по течению или пытаешься грести против него, пункт назначения один — смерть. Ему было безразлично, каким путем следовать. Правда, он в любом случае предпочитал красивое и бесполезное будничному и практичному. Это, кажется, называют фатализмом? Ладно, значит, он фаталист.
Что касается ценности жизни, то тут он многое понял на примере своих родителей, погибших с разницей в один год в результате рокового стечения обстоятельств. Роковое стечение обстоятельств в случае с его отцом приняло форму тяжелой стеклянной пепельницы, вылетевшей из окна, — некая разъяренная фурия швырнула ее в своего мужа, но тот увернулся, и пепельница, пролетев десять этажей вниз, угодила отцу прямо в голову. К матери рок явился в виде рака — колония злокачественных клеток внезапно захватила организм крепкой здоровой женщины и убила его после восьми месяцев агонии и ужасающе быстрого разрушения.
Если смерть родителей — он не делал различия между двумя смертями и даже не считал их отдельными событиями — и не была единственным истоком его жизненной философии, то, несомненно, подготовила для нее почву. Ему исполнилось четырнадцать, и он принял потерю без особой скорби, — возможно, потому, что к тому времени уже развил в себе необычайную отрешенность. В браке его родителей не было любви, и это в той или иной степени отразилось на их чувствах к единственному ребенку. Он понимал, что многими «недостающими компонентами» обязан родителям, но никогда не держал на них за это зла. Ведь ему недоставало не только любви, но и ненависти.
Он переехал в Нью-Джерси, к тетке, младшей сестре покойной матери. Тетка, школьная учительница, была аскетичной костлявой дамой под сорок. Потом оказалось, что у нее имеется два тайных порока — алкоголизм и пристрастие к мастурбации, но этими двумя слабостями ее человечность и исчерпывалась; в остальном она была сухим и холодным существом. Впрочем, в соответствии с причудливым завещанием матери его отдали в военное училище, и с теткой он виделся редко, лишь во время каникул да иногда по выходным. Каждое лето она уезжала в отпуск в Европу, а его отправляла в лагерь для мальчиков. Райдера, никогда не знавшего семейного уюта, такая организация жизни вполне устраивала.
Училище он считал пустой тратой времени, а начальника, отставного генерала, старым ослом. Приятелей у него было мало, близких друзей совсем не было. Он был недостаточно силен, чтобы помыкать другими, и недостаточно слаб для роли жертвы. В первую же неделю его втянули в пару драк, но он избил своих противников с такой холодной и отстраненной жестокостью, что к нему больше не приставали до самого окончания учебы. Несмотря на быстрые рефлексы, спорт он находил скучным и в играх участвовал лишь по принуждению.
Учился он хорошо, но всегда оставался одиночкой, никогда не участвовал в коллективных походах в местный бордель или групповухах с какой-нибудь готовой на все городской девкой. Как-то он отправился в бордель в одиночку, но так и не смог добиться эрекции. В другой раз одна девица посадила его в свою машину, привезла на парковку на берегу озера и успешно — с ее точки зрения — соблазнила. На этот раз эрекция была удовлетворительной, но он никак не мог кончить (девушке это как раз очень понравилось). Еще у него было одно гомосексуальное приключение, доставившее ему не больше удовольствия, чем гетеросексуальные, и с тех пор он вычеркнул секс из своего школьного расписания.
Ни училище, ни двухгодичный курс вневойсковой подготовки офицеров резерва в колледже, ни офицерская школа не определили выбора профессии. Райдер сделал выбор, лишь оказавшись на войне. Это было во Вьетнаме, в те благословенные времена, когда американцы служили там всего лишь советниками. Представить себе, что скоро тут будут воевать полмиллиона американских солдат, было почти невозможно. В чине второго лейтенанта он был прикомандирован советником к майору вьетнамской армии, который возглавлял отряд из ста человек, выполнявших какую-то не вполне понятную миссию в деревушке к северо-западу от Сайгона.
На пыльной, усыпанной листвой дороге они попали в засаду. Их перебили бы всех до единого, будь противник — крошечные вьетконговцы в пропотевших футболках и шортах цвета хаки — чуть более организованным. Когда солдаты начали отступать (то есть повернулись спиной к врагу, бросились бежать), вьетконговцы вышли на дорогу и стали расстреливать их в упор.
Майор и еще один офицер были убиты первым же залпом, оставшиеся два офицера застыли в растерянности. С помощью сержанта, немного понимавшего по-английски, Райдер собрал уцелевших солдат под своим командованием и организовал оборону. В конце концов они даже предприняли контратаку, причем Райдер вдруг обнаружил, что он бесстрашный боец — в том смысле, что страх смерти никак не влиял на его профессиональные качества. Враг был разбит — то есть растворился в воздухе, хотя и оставил на пыльной дороге порядочное количество убитых и раненых, так что этот эпизод при желании можно было истолковать как победу регулярной армии Республики Вьетнам.
После этого ему часто приходилось водить в атаку небольшие отряды в ходе различных локальных операций. Он не получал никакого удовольствия от убийства, но сознание собственного профессионализма, несомненно, приносило ему некоторое удовлетворение. По окончании кампании Райдер вернулся в Штаты и до самой демобилизации прослужил инструктором в пехотном лагере в Джорджии.
Он вернулся в дом тетки, где к тому времени произошли некоторые изменения: тетка стала меньше пить и отказалась от мастурбации в пользу любовника, пожилого похотливого адвоката. Скорее от нечего делать, чем из любознательности, Райдер решил потратить накопленное жалованье на путешествие по Европе. В Бельгии, в баре на окраине Антверпена, он познакомился с горластым, веселым, бывалым немцем, который завербовал его и отправил в наемники в Конго.
За исключением короткого контракта в Боливии, постоянным и выгодным его работодателем была Африка, где он воевал в различных районах, на различных сторонах, за различные политические интересы, и был этим вполне доволен. Он много узнал о ведении боя в различных природных условиях, о командовании войсками различной степени профессионализма и храбрости; был в общей сложности трижды ранен: дважды легко и один раз серьезно — копье пронзило его насквозь, как овцу, но при этом ни один жизненно важный орган практически не был задет. Уже через месяц Райдер снова был в строю.
Когда спрос на наемников упал, он какое-то время болтался в Танжере. Было несколько предложений по контрабанде (экспорт гашиша, импорт сигарет), но он от них отказался: в то время он еще думал, что между наемничеством и противозаконными махинациями есть какая-то разница. Он познакомился с неким иорданцем, который обещал ему помочь устроиться в армию короля Хусейна, но из этого так ничего и не вышло. В конце концов он вернулся в Штаты и обнаружил, что тетка и адвокат решили скрепить свои отношения узами брака. Тогда Райдер упаковал свое скудное имущество и переехал на Манхэттен.
Спустя несколько недель он устроился агентом по продажам в инвестиционный фонд, а заодно вступил в связь с женщиной, которая отказалась купить у него паи, зато очень хотела затащить его в постель. Она была алчной, хищной любовницей, но он, хотя и приобрел к тому времени некоторые навыки, не испытывал к ней сильного сексуального влечения. Она утверждала, что влюблена в него, — возможно, так оно и было, — но в любом случае тыканье в предсказуемое количество отверстий не доставляло ему никакого удовольствия. В тот день, когда его уволили с работы, он порвал и со своей любовницей. Ни то, ни другое событие не вызвало у него никаких эмоций.
