Фридрих Незнанский - Считалка для утопленниц
– Насчет того, что гуляю, сильно сказано. Можешь считать, что я нашла работу и на отдыхе.
– Что, неужто даешь мастер-класс по фортепиано? Я всегда в тебя верил!
– Идея хорошая, но занимаюсь я своей второй специальностью.
– Составляешь психологический портрет местного маньяка?
– Еще не приступила.
– А дело уже идет к этому?
Ирина решила не рассказывать о своих приключениях, чтобы Шурик не волновался. У него и так жизнь напряженная. Никак не могут найти злодея, который убил своих родных – деда с бабкой.
– Я пошутила. Мы тут вовсю отдыхаем. Купаемся в речке, загораем.
– Ир, – вдруг вспомнил Турецкий. – А ведь у Кати вроде свадьба на днях намечалась. Чего это вы вдруг уехали? Сорвалось все, что ли?
– Ну да, сначала Гоша руку сломал.
– Так это когда было!
– Потом они поссорились. Катя решила отдохнуть, развеяться, чтобы ее Гоша не доставал.
– Так он еще и достает? Не зря он мне не понравился. А почему он ее достает? Она что-то натворила? Вы что там, скрываетесь? – засыпал вопросами жену подозрительный Турецкий. Он сразу подумал, что неспроста Ирина сорвалась в отпуск.
– Ну почему сразу скрываемся? – затараторила Ирина и получила от Кати локтем в бок. – Мы здесь будем отдыхать.
– Смотрите там в оба. Чуть что, звони мне.
Катя прислушивалась к разговору подруги, и только та отключила телефон, насела на нее с расспросами.
– Откуда он знает, что мы скрываемся? Ты ему уже сказала? Когда только успела?
– Он же не дурак, – успокоила ее Ирина. – Просто поразмыслил логично. Раз неожиданно уехали, значит, скрываемся. И вообще, я отказываюсь тебя понимать. То просила призвать Шурика на помощь, то вдруг недовольна…
– Да что-то стыдно стало, – призналась Катя. – Только не перед Гошей, естественно, а перед Турецким. Ты ему не говори ничего, ладно? Ну, если Гоша на меня наедет или меня убьют «другие люди», тогда уж, конечно, скрывать нечего.
– Тьфу на тебя, – сердито сказала Ирина и стала переодеваться к ужину. – Ну, ты идешь или нет? Я, пожалуй, надену сарафан. Смотри, какой веселенький, на заказ шила! – похвасталась Ирина и повертелась перед подругой. Сарафанчик был не просто веселенький, он еще и хорошо сидел на Иркиной ладной фигуре. И Катя, вспомнив свои лишние килограммы, вздохнула. Какая же тяжелая жизнь у человека, который любит насладиться вкусной едой! Каждый кусочек вкуснятинки сразу откладывается на теле лишней жировой складкой. А если сидеть на диете, тогда зачем жить человеку, который испытывает радость от еды?
– Ну, и я тогда наряжусь. Я белые брюки захватила и кофточку-размахайку. Она скрывает все мои недостатки, например, брюшко, и подчеркивает достоинства – например, великолепную грудь, – без ложной скромности заявила Катя. И Ирина с ней согласилась. Вот что было у Кати выдающимся, так это грудь. Что есть, то есть, красоту не спрячешь, – опять же слова Катерины.
10
Семен Владимирович услышал за окном шум подъезжающей машины. Но как человек нелюбопытный, продолжал сидеть на топчане, покрытом старой потрескавшейся клеенкой. Кому надо, тот сам придет. А он имеет право отдохнуть, у него в конце концов обеденный перерыв, после которого полагается законная сигаретка.
Кто-то быстро шагал по коридору, приближаясь к двери прозекторской. Дверь распахнулась, и на пороге выросла неуклюжая фигура сержанта Степана Боровкова.
– Семен Владимирович, как хорошо, что вы на месте. Работку вам подкинем, – проговорил он.
– А где я еще могу быть? – проворчал эксперт. – Чего там у вас? – доктор неторопливо встал и потянулся так, что в спине что-то хрустнуло.
– Да ничего хорошего. Труп выловили из Оки между домами отдыха «Речные заводи» и «Лесные поляны».
– Опять? Что-то в этом сезоне у нас явный перебор. Ну давайте, тащите. Вон тележка. У нее, правда, колесо кривое, зацепляется вон за ту железяку, – показал эксперт, – волочить приходится.
– Да я вам сейчас мигом исправлю, – угодливо предложил Степан. – Что ж вы так мучаетесь? У меня в машине инструменты.
Он ухватился за ручки тележки и покатил ее к выходу. На стыках кафельной плитки, которыми был выложен пол коридора, колесики подскакивали и постукивали, словно трамвай на рельсах.
– А грохоту-то! – услышал Семен Владимирович голос Степана из коридора.
– А нам по фигу, – миролюбиво ответил патологоанатом. – У нас тут не санаторий в мертвый час. Здесь уже никого на разбудишь.
Дверь скрипнула и закрылась сама собой. Доктор услышал металлический стук уже на улице и подумал, что Степан неплохой мужик – без гонора и мастеровитый, не то, что капитан Бурый. Тот всегда ходит с таким заносчивым видом, как будто давно уже полковник.
В коридоре опять с трамвайным грохотом застучали колесики тележки. Патологоанатом открыл дверь и увидел процессию – Степан и Сергей катили тележку, за ними важно шагал Бурый с тонкой папочкой в руках.
Тележку подкатили к секционному столу и все вчетвером перетащили на него тело.
– А кто занимался осмотром трупа на месте? – поинтересовался Семен Владимирович.
– Говорков… Но мы его на обратной дороге подбросили в больницу. Ему на мобильный позвонили, что-то срочное. Так что вот его письменное заключение.
– Ну, и что он там накалякал? – ревниво спросил Семен Владимирович. Говорков не являлся судмедэкспертом, и патолог удивился, почему на место преступления вызвали не его. Бурый уловил нотку недовольства в голосе Семена Владимировича и пояснил:
– К вам не смогли прозвониться. Все время короткие гудки.
– Вот холера! – в сердцах выругался доктор. – То-то с утра ни одного звонка. А я и не проверяю телефон. Не звонят, ну и ладно, значит, нет нужды. Как говорит моя престарелая теща: «Никто в тебе не нуждается».
– Ой нуждаемся, Семен Владимирович, еще как нуждаемся, – подлизался Степан.
Бурый уселся на стул и положил папочку на стол.
– Говорков заключил, что смерть наступила двенадцать – четырнадцать часов назад от утопления. На теле обнаружены характерные следы изнасилования. Правда, предупредил, что, когда приступим к экспертизе в лабораторных условиях, следов спермы не обнаружим. Наверняка вымыло водой.
Деньковский выслушал Бурого, открыл папочку, быстро пробежал глазами заключение Говоркова и не без ехидцы прокомментировал его мнение:
– То, что она находилась в воде не менее двенадцати часов, я и так вижу, по пальцам умершей. Наблюдается побеление, набухание и сморщивание кожи.
Степан взглядом указал на клочья бело-желтой пены у отверстия носа и рта женщины.
– Стошнило ее, что ли?..
– Признак утопления, – уверенно сказал Сергей.
– Надо же, запомнил мою маленькую лекцию, – приятно удивился Семен Владимирович.
– Хочешь, Степан, фокус покажу?
Он наклонился над лицом девушки и подул на пену. Она не шелохнулась. Потом натянул резиновую перчатку и ткнул в пену пальцем. Степан смотрел на «фокус», и на его лице изумление сменилось отвращением.
– Видишь? – торжествующе произнес эксперт. – Хоть дуй, хоть тычь пальцем – пузырьки не лопаются. Эта пена присутствует у утопленников и является признаком утопления. А насчет изнасилования четкую картину я представлю, когда исследую труп.
– Ну, тогда мы пойдем, – объявил Бурый. – На Глинной Сидоров соседа порешил, к жене приревновал. Участковый его связал. Нас дожидаются.
– А разве вы не будете присутствовать на вскрытии этой? – кивнул головой на секционный стол патологоанатом.
– Хоть и нарушение, но никак не могу. Вы и без меня справитесь. Когда будет готово заключение? – спросил Степан уже в дверях.
– Да к завтрашнему дню, наверное, успею.
– Вызвать вам телефонного мастера? – услужливо спросил Степан.
– А вот за это буду очень благодарен, – широко улыбнулся Семен Владимирович. – А то мой мобильный окончательно сдох. Живу, как в каменном веке… Если бы вы мне труп не привезли, так и не знал бы, что и городской телефон не фурычит. Кстати, а какое нынче число? Пятнадцатое или шестнадцатое? Что-то я запамятовал.
– Семнадцатое, – уже из коридора крикнул Степан.
– А месяц? – зашелся в беззвучном смехе Семен Владимирович.
– Так июнь… – услышал он удивленный голос Степана.
– А год? – продолжал потешаться патологоанатом.
– Ну, вы даете, Семен Владимирович! – Степан от удивления даже вернулся в прозекторскую. И застыл, увидев смеющееся лицо Деньковского.
– Все шутите… – беззлобно сказал он и усмехнулся.
Все считали патологоанатома чокнутым. Но безвредным. А главное, он был профессионалом. Вот только никто не мог понять, когда он шутит, а когда говорит всерьез.
Степан услышал недовольный голос Бурого:
– Ты чего там застрял, Степан? Давай скорее. Мне сегодня еще к сватам ехать…
Семен Владимирович подошел к телу утопленницы и подумал, что вскрытие придется делать немедленно. Потому что ему вовсе не улыбалось в одиночку запихивать тело в морозильную камеру. В конце концов, остальные жмурики подождут. И бабка Морозова, которую доставили из больницы, и молодой бездомный мужик, его подобрали на автобусной станции вчера утром. И даже хороший сосед Макарыч, с которым они не один год пили самогонку, вспоминая добрым словом покойную жену Семена Владимировича. Макарыч умер во сне прошлой ночью, и патологоанатом порадовался, что тот умер не в мучениях. Надо же, столько лет страдал от почек, а помер враз от инсульта.
