Мария Элизабет Штрауб - В ловушке
Около полуночи окно спальни Глиссманов погасло. Йон на всякий случай выждал лишний час; с тех пор как Верена осталась без работы, она время от времени жаловалась на бессонницу.
Он еще раз принял душ, затем оделся потеплее, отнес к машине мешок с мусором и пакет с испачканной одеждой. Болторез, упакованный в пластиковую пленку, уже лежал под пассажирским креслом. Ключи Роберта и мобильник Йон сунул в карман брюк; SIM-карту вытащил и выбросил в мусор.
Перед отъездом он еще раз все хорошенько обдумал. Все ли он учел? Гантели, веревка, деньги, ведь ему, наверное, придется заправлять машину, удостоверение личности и водительская карточка, фонарик, лопата, болторез.
Бансграбен и соседние улицы словно вымерли. Лишь на Гарштедтер-Вег были машины. Пот лился по его спине, руки стали влажные. Он включил отопление на полную мощь, чтобы замедлить окоченение трупа – вспомнил про rigor mortis [14] из полицейских телесериалов, которые любила Шарлотта. Включил радио и отыскал канал «N3». Как раз заканчивалась одна из симфоний Чайковского. Когда в Шнельзене он выехал на трассу А7, начался «Концерт для фортепьяно № 23» Моцарта в исполнении Маурицио Поллини.
Йон скрупулезно соблюдал все требования к скоростному режиму. Нельзя было ехать ни слишком быстро, ни слишком медленно, чтобы не привлекать внимания. На одной неосвещенной стоянке за Бад-Брамштедтом он остановился. Вокруг не было видно ни души. Он снял теплую куртку и пуловер. Открыл крышку контейнера для мусора. В нос ударила отвратительная вонь, и снова пришлось бороться с позывами к рвоте. Он выбросил мешок с мусором и пакет со своей одеждой.
В половине четвертого ему встретился первый дорожный щит, указывающий на объезд вокруг озера Уклей-Зе. Они были тут летом, два года назад, вместе с Шарлоттой. За день до этого ездили в Ойтин на серебряную свадьбу Аннеми, и там кто-то упомянул про бесчисленные озера Восточного Гольштейна и о самом глубоком и таинственном из них озере Уклей-Зе, о котором ходило множество легенд. На обратном пути в Гамбург они сделали крюк, прогулялись вокруг озера, не нашли ни одной постройки, а лишь один-единственный лодочный причал, принадлежавший обществу рыболовов. Йон надеялся, что найдет там лодки и в это время года, иначе придется плыть так; впрочем, он и к этому был готов.
В спортивной сумке лежала сменная одежда, а для маскировки он положил туда снаряжение для сквоша.
Йон свернул на узкую гудронированную дорогу. Свет фонарей падал на голые черные деревья. Грунтовка слева вела в лес. Въезд на нее перегораживал шлагбаум, которого он не помнил. Он вышел из машины. Заметил, что дрожит всем телом. Шлагбаум не был заперт на замок, его удалось легко поднять. Дрожь не унималась.
Через пару сотен метров он оказался у самого лодочного причала. Для подхода к нему была настелена гать, на воде покачивались две лодки. Йон подъехал вплотную к причалу, выключил мотор и фары и вышел. Ни огонька вокруг, ни единого звука, только шум ветра в ветвях деревьев. Озеро мерцало при слабом свете месяца. Йон снова натянул пуловер и куртку, вынул из брюк мобильный телефон и ключи Роберта и забросил их подальше в воду.
Трупное окоченение не стало сильнее, чем было в гараже. Снова пришлось напрячь все силы и вытащить зловещий груз из багажника. Йон обливался потом, несмотря на холодный воздух. Рубашка прилипла к телу словно холодная повязка. Йон выбрался на гать, проволок по ней мешок и спихнул в первую лодку. Сбегал к машине, достал гантели, веревку, фонарик, лопату и болторез, перекусил цепь, на которой качалась лодка, и, оттолкнувшись лопатой, принялся грести. Лопата оказалась плохой заменой весел, грести приходилось то справа, то слева попеременно; лодка виляла и продвигалась вперед ужасающе медленно.
Прикинув, что отплыл от берега метров на пятьдесят, Йон положил лопату на дно лодки, привязал к мешку обе пятикилограммовые гантели и закрепил веревку двойным морским узлом. Фонарик ему не понадобился, глаза уже освоились в темноте. Йон попытался вытолкнуть мешок через борт. Перекинул через релинг тот конец мешка, где находились ноги. Лодка накренилась на бок, грозя перевернуться. Йону пришлось всем своим весом навалиться на другой борт. Он принялся выталкивать мешок ногами, миллиметр за миллиметром. Пот покрывал его лицо, заливал глаза. Неожиданно мешок зацепился за что-то и больше не шел вперед, несмотря на отчаянные усилия Йона. Он прилагал отчаянные старания, лодка ходила ходуном и в любой момент могла опрокинуться. Мешок не двигался с места. Всхлипывая от напряжения, Йон последним неимоверным усилием напряг мускулы ног и толкнул мешок изо всех сил. Он рывком скользнул вперед. Одна гантель, оказавшись в воде, потянула за собой другую. Когда мешок наконец перевалился через релинг целиком, лодка застыла, накренившись так сильно, что в нее хлынула вода. Всплеск, брызги, лодка бешено закачалась.
Почти без чувств Йон лежал на ее дне. Брюки промокли, лицо горело, словно ему надавали пощечин. Саднило горло. Он глядел в черное небо и нашел на нем светящуюся точку. Невероятно далеко.
15
Когда Йон въехал в гараж и заглушил мотор, по радио начался семичасовой выпуск новостей.
Он еще раз обследовал пустое багажное отделение, осветив фонариком каждый сантиметр. На безлюдной парковке за Ноймюнстером он избавился от мешков. Болторез выбросил с берега вслед за телом Роберта. Забрал с пассажирского кресла спортивную сумку и пакет с булочками – он купил их в «Тибарге», чтобы иметь внятное объяснение столь ранней поездки: ему уже не раз приходилось сталкиваться с учениками или их родителями в самое невероятное время суток. Впрочем, сегодня он не встретил никого из знакомых. Наверное, все еще нежились в своих постелях.
Войдя в прихожую, он вдруг ощутил свинцовую усталость, парализовавшую все тело. Колумбус, спавший на красном кресле, при виде хозяина вскочил и выгнул спину. Йон швырнул спортивную сумку возле гардероба, на столик красного дерева положил газету «Гамбургер Абендблатт», поплелся на кухню и насыпал коту корм. И хотя глаза у него уже слипались, еще раз осмотрел в кабинете полку и ту часть пола, где находилась голова Роберта; о точном положении тела он мог только догадываться. Пол блестел, в дерево не въелось ни одной капельки. Как удачно, что Шарлотта в прошлом году решила заново покрыть все полы лаком. Впрочем, при детальном обследовании криминалисты все равно отыщут следы: ведь даже спустя многие годы они идентифицируют с помощью анализа ДНК жертву и преступника на основе микроскопических следов крови или чешуек кожи. Но через пару недель тут все будет выглядеть иначе. Перед переездом он обновит весь дом, покрасит стены, отциклюет и покроет лаком полы.
Он прошел в спальню, разделся до майки и трусов и сложил в кучку одежду – предстояло выбросить и ее. Задергивая занавески, заметил на газоне капельки росы. Значит, день будет солнечный.
Он заполз в постель, закутался в одеяло и закрыл глаза. На обратном пути он снова включил обогрев на полную мощность, но ледяной холод все равно пробирал его до мозга костей.
Через пару минут он встал, вышел в коридор и вытащил наугад с полки один из непрочитанных романов. Уже вернувшись в постель, взглянул на название – Филипп Рот «Людское клеймо». Попробовал читать, но сосредоточиться на тексте не мог. Заснуть он тоже не смог. Попытался расслабиться с помощью аутотренинга, потом стал просто считать. Ничего не помогало. В голове роились беспорядочные мысли и ассоциации – Юлия, дом, словарный тест, Роберт, садовый питомник «Пустовка», Шарлотта, черная вода озера Уклей-Зе.
В десять утра он капитулировал. Принял душ, оделся, сварил кофе и съел три булочки. И уже собирался прочесть в газете фельетон, когда в дверь позвонила Верена Глиссман. Она направлялась в «Тибарг».
– Я только хотела спросить, не нужно ли тебе что-нибудь купить.
Его голосовые связки отказывались работать; пришлось основательно прокашляться.
– Простыл?
Он помотал головой.
– Спасибо за внимание, я тронут. Но у меня все есть. – Никогда еще его так не раздражала соседская участливость.
– Ну, а вообще как ты? Справляешься со своим одиночеством?
– Что делать, приходится.
– По крайней мере, тебя часто навещает твой друг. Я вижу его каждый день. Вот уж верная душа, ничего не скажешь. Сегодня он тоже приедет?
– У него свои дела. У меня их тоже накопилось предостаточно за последние дни. – Йон был готов свернуть шею этой любопытной бабе.
– Понимаю, – вздохнула она. – Тогда не буду мешать. Но вдруг ты почувствуешь себя одиноким? Сегодня вечером к нам придут два приятеля Мании, из его рок-группы, и моя сестра с семьей. Заходи и ты, посидишь немножко с нами.
Йон с трудом удержался от презрительной гримасы. По сравнению с сестрой Верены его собственную сестру Ютту можно было счесть образцом остроумия и милосердия.
