Марина Серова - Гормон счастья
Вот это да!
Значит, смерть Войнаровского не имела прямого отношения к его бизнесу? И два убийства — чисто семейная разборка, корни которой уходят в трагическую историю пятнадцатилетней давности?
Хотя не стоит торопиться и делать окончательные выводы. Подгадать убийство к моменту приезда Лозовского, причем убийство гендиректора «Диаманта»… ведь это чистой воды подстава. Н-да… невеселые дела.
— Я знал Романа Иванова, — продолжал между тем Корсаков. — Знал о его любви к вашей, Дмитрий Филиппович, дочери. Вы сами еще до конца не информированы о ее судьбе…
Холодная фраза «не информированы о судьбе» неприятно резанула мой слух…
— Когда я узнал, что Игоря выпустили из СИЗО, то подумал, что ему может угрожать опасность. Откровенно говоря, я не собирался разыгрывать из себя благодетеля. Просто подозревал, что Иванов неадекватен психически. И может быть опасен. Причем опасен для любого, кто имеет отношение к тому, что произошло много лет назад: для вас, для Игоря, даже для меня и Ромы Лозовского… Ведь он и познакомил Иванова с вашей дочерью…
Губернатор скрипнул зубами.
— Откровенно говоря, я не собирался сдавать Иванова органам, — голос Корсакова оставался спокойным, даже каким-то монотонным. — Хотел подстеречь, поговорить с ним… Я бы просто отправил его на лечение за границу. Вот так. Но он сам, кажется, выбрал свою судьбу.
— Как же вы его выследили? — спросил Дмитрий Филиппович.
— Да очень просто. Я рассуждал следующим образом: если Роман не убил Игоря, встретив его после убийства отчима возле дачи Войнаровского, то он просто рассчитывал, что его подстава сработает и что Игоря посадят. Наивная мысль. Хотя… Этот расчет оправдался бы, не будь вы, Дмитрий Филиппович, губернатором. Но Игоря выпустили; я понял, что теперь Иванов вознамерится до него добраться, рассудив так: не удалось отправить его в тюрьму тогда — так в могилу.
Невыразительные серые глаза Корсакова при этих словах блеснули, словно из тусклых жестяных ножен показались два сверкающих клинка. И лицо Владимира сразу помолодело, одушевившись какой-то удивительной внутренней подсветкой. Видно, угли давней кровавой драмы еще не потухли в его душе.
— Конечно, во всем присутствовал определенный элемент везения, — продолжал он. — Ничего бы не сложилось, если бы я не увидел Иванова возле «Каллисто». Сегодня он позвонил мне еще раз. Был краток: сказал, что срок платежа истек. Я даже по голосу его понял, что он болен. Болен, естественно, психически, а не физически. Если бы он не был крепок физически, не сумел бы расправиться с охраной Войнаровского, как повар с картошкой. Я распорядился выяснить, откуда звонили. Оказалось — из автомата напротив «Каллисто». Меня аж обожгло изнутри, когда я услышал про название агентства. Рванул сюда.
— И… что?
— Я увидел его почти сразу. Вычленил из толпы, так сказать. Он шел к ресторану, обошел его с другой стороны. Не тыкался слепо, а шел уверенно. Наверно, и пути отступления наметил заранее. Я выскочил из машины, побежал за ним, но его уже не было. Как позже выяснилось, он зашел в подъезд соседнего дома, чтобы залезть на крышу. Собственно, я сразу предположил такой вариант, и, как оказалось, был прав: подняв голову, увидел, как какой-то человек перепрыгивает на карниз «Каллисто» с крыши дома, за которым я наблюдал. Это был, конечно, Роман. Я хотел было крикнуть ему, чтобы он не глупил, но не стал этого делать — решил просто взять его. И полез за ним…
Губернатор «глотал» слова Корсакова, как вытащенная на берег рыба глотает воздух, пытаясь выудить из него спасительный кислород. Он даже подался вперед, вонзив в бледное лицо телохранителя Лозовского горящий взгляд круглых, чуть навыкате, глаз.
— …Я никогда так не спешил. Но не ожидал, что Иванов сработает так быстро. Я прошел его путем и наткнулся в запертую дверь. Он явно прошел через нее, потому что другого выхода не было. На всякий случай я все-таки осмотрел лестницу — никого. Значит, мое первоначальное предположение было верным: Роман прошел здесь, открыв дверь, по всей видимости, отмычкой. У меня отмычек не было, только булавка из галстука, так что пришлось повозиться. Я уже почти открыл замок, как за дверью послышались почти едва слышные шаги. Я бувально влетел на пролет выше. Дверь отворилась, вошел Роман. И тут же из-за двери раздался женский вопль. Дальнейшие действия Иванова только подвердили мое мнение, что у него не все дома: ему бы побыстрее удрать с места преступления — а что преступление уже совершено, я не сомневался! — так нет: он встал возле двери и слушал, какой переполох поднялся с той стороны, в коридоре.
Корсаков провел рукой по лбу и закончил свой рассказ:
— Мне тяжело говорить об этом, Дмитрий Филиппович. Ведь я предупреждал, что вы многого не знаете. Как я уже говорил, мне совсем не хотелось «сдавать» Романа, хотя я мог это сделать. Я решил обезоружить его и захватить с собой. Ведь он когда-то был моим другом. И мне очень жаль его. Дело в том, что ваш сын действительно причинил Иванову много зла. Да и вы тоже, Дмитрий Филиппович.
Губернатор хотел что-то сказать, но никак не мог. На его шее вздулись жилы, ему явно было дурно. И он с трудом выдавил из себя вопрос:
— Какое… зло? — наконец прохрипел он.
Корсаков посмотрел на меня. Он был бледен, но спокоен — в отличие от багрово-красного и испуганного Дмитрия Филипповича.
— Роман рассказал мне, что произошло на самом деле, — Владимир помолчал с минуту и наконец решился: — Ваша дочь, Юля… Она вовсе не пропала…
— Что? — похрипел губернатор.
— Ее убили.
Дмитрий Филиппович заморгал короткими ресницами.
— У…били? Кто? Когда?
— Да тогда же, пятнадцать лет тому назад. На глазах Иванова. Друзья вашего сына. Они потом перешли на работу в милицию, потом к бандитам, а потом и вовсе к вашему старому недругу — Александру Емельяновичу Войнаровскому.
— Кто они?
— Роман уже наказал их, — отозвался Корсаков. — Это некто Афонин, Грибов и Кравцов. Охранники Войнаровского. Афонина Иванов убил отверткой, Кравцова расстрелял из «узи», а Грибову проломил голову. Ударил о стену.
Точно так же, как он сделал это с Игорем. Разумеется, последнюю фразу Владимир не произнес вслух, но она и без того как бы повисла в до отказа насыщенном человеческими страстями и болью воздухе VIP-апартаментов «Каллисто».
Глава 9
Молчание было обманчивым, предательским и неверным. Оно грозило вот-вот ускользнуть, обрушиться, как холм, или уйти из-под ног, как травянистый покров над трясиной. Тишину в комнате нарушало лишь хриплое дыхание Дмитрия Филипповича — как будто в его груди одна за другой рвались струны.
Наконец губернатор поднялся из кресла и, тяжело ступая, приблизился к Корсакову:
— А какие… у вас доказательства сказанного?
— У меня нет никаких доказательств, — спокойно ответил Владимир. — Думаю, даже у Иванова нет никаких доказательств.
— Но он же душевнобольной!
— Кто вам это сказал?
— Вы!
— Я не говорил, что он душевнобольной. Я сказал только, что подозреваю у него расстройство психики. Но это ничего не значит. Душевнобольной не смог бы так хладнокровно и профессионально убить Войнаровского и его охранников. Да и Игоря тоже. Всегда знал время и место. Точно все просчитывал, не оставлял практически никаких следов…
Корсаков взглянул на меня и покачал головой.
— Я взял бы его сегодня, если бы не Юлия Сергеевна. Она очень некстати открыла дверь — в тот самый момент, когда Иванов поднимался по лестнице в полной темноте и находился в метре от меня. Я как раз вышел из-за выступа стены и хотел бесшумно обезоружить его…
— А тут пришли мы с Олегом Иванычем, — вставила я с горечью.
— Из коридора хлынул свет, Иванов увидел меня и ударил, — Корсаков прикоснулся кончиками пальцев к внушительному кровоподтеку под глазом. — Я и скатился по лестнице прямо под ноги Юлии Сергеевне. Но дальше, надо отдать ей должное, она сделала все как надо. Иначе меня просто упаковали бы и препроводили бы в следственный изолятор по обвинению в убийстве Игоря Дмитриевича. Хотя не исключено, что в СИЗО я все-таки еще попаду… — Владимир неопределенно пожал плечами.
— Значит, след Иванова потерян? — спросила я.
— Ну почему же? — отозвался он. — Не исключено, что он продолжит свою месть. Монтекки — Войнаровского — он же убил, остался глава семейства Капулетти.
— Это кто? — прохрипел губернатор.
— Вы, Дмитрий Филиппович, кто ж еще.
* * *В СИЗО не в СИЗО, а в камеру предварительного заключения запихнули и меня и Корсакова. Ну как же — висели на хвосте у киллера и упустили!
Причем нас повезли не в местный РОВД, а прямиком в управление ФСБ по Тарасовской области. Присутствовал лично генерал Платонов, что свидетельствовало о самом пристальном внимании властей к делу. Ну еще бы — убит сын губернатора!
