Юлия Алейникова - Кузнец человеческих судеб
– А кем вы до родов работали? – спросила она Телегину, уже стоя на пороге квартиры, так просто, из любопытства.
– Технологом на комбинате детского питания. А что?
Ничего, вздохнула про себя девушка, направляясь к лифту. Очередной тупик, и никаких версий. Хотя алиби проверить все же стоит.
Глава 3
– Дим, ну что мне делать? – жалобно скулила Саша, сидя перед лейтенантом Дубровиным, уныло положив голову на руку и бессмысленно теребя канцелярские принадлежности на его столе.
– Саш, хватит ныть, – не выдержал, наконец, лейтенант, отобрал у нее стакан с карандашами и спрятал в стол. – Ты с Рязанцевым эту ситуацию обсуждала? Он что тебе говорит?
– Он мне ничего не говорит, – буркнула девушка. – Он только усмехается самодовольно и ждет не дождется, когда я дело завалю и явлюсь к нему сдаваться.
– Ну, знаешь, тут ты сама виновата, – без всяких обиняков и джентльменских замашек заявил Дубровин. – Не надо было в колодец плевать. Старинная народная мудрость, подтвержденная тысячелетним опытом. Рязанцев нормальный мужик, покладистый и добродушный, а ты еще жизни не знаешь, а то бы радовалась, что к нему попала, а не к этому скунсу Сурмилину. Вот уж подлая скотина, и ничего, и с ним люди работают, – как-то слишком эмоционально проговорил лейтенант.
– У тебя что, неприятности? – сообразила, наконец, Саша.
– Нет. У меня сплошные успехи. И вообще, мой жизненный путь усыпан розовыми лепестками и золотыми монетами, – зло ответил лейтенант и хряпнул древним массивным скоросшивателем по столу. Потом глубоко, медленно вздохнул и уже нормальным тоном спросил: – Ну ладно, что там у тебя?
На этот раз Саша ныть не стала, а просто изложила Дубровину суть своей проблемы.
– Скажи мне, стажерка Понамарева, о чем ты думаешь, расследуя данное преступление? – после минутного размышления спросил Дубровин.
– О том, как убийцу вычислить, о том, кому было выгодно убийство Огородниковой, – скрипела натужно мозгами девушка, пытаясь вспомнить, как на зачете, главные задачи оперативного работника, следователя и прочих иже с ними сотрудников и в глубине души догадываясь, что лейтенант Дима имеет в виду нечто совсем иное.
– Ясно, – кивнул, саркастически улыбнувшись, Дима. – А ты хоть раз задумалась о том, что за человек была твоя Огородникова? Чем жила, о чем мечтала, кого любила, к чему стремилась? Поняв ее, ты, возможно, сможешь выйти на убийцу или по крайней мере поймешь, в каком направлении тебе двигаться. – Он немного покачался на стуле и добавил: – Вот ты говорила, что, по словам соседки, она была хорошим ребенком, в вуз сама поступила, и все было чинно-ладно, пока она того парня не встретила, а потом, кстати, сколько времени они были знакомы до ее ареста?
– Не помню, – нахмурилась Саша. – По-моему, около года. По рассказу соседки выходило, что все как-то быстро произошло. Я так поняла, что в начале семестра они встречаться стали, потом она жениха бросила, затем с родителями поругалась, после к нему переехала, потом ее арестовали.
– То есть точно ты не знаешь? – укоризненно взглянул на нее Дима.
– Нет. А зачем мне? Я же не торговлю наркотой расследую, а ее убийство! – несколько вызывающе вскинулась Саша.
– Нельзя так подходить к делу, стажерка Пономарева. Тут расследую, там не расследую, – ничуть не обидевшись, проговорил Дима.
Вероятно, он вообще считал ее недалекой, взбалмошной, юной идиоткой. И, честно говоря, имел все основания. Саше опять стало стыдно.
– Ты представь себе, Александра. Тихая, домашняя девочка влюбляется в плохого парня, окунается в новую, какую-то нереально крутую, шикарную жизнь, ей кажется, что она попала в сказку. И вдруг полиция, допросы, арест, суд, тюрьма. А замечательный, благородный, прекрасный принц оказывается подлецом и предателем. Ты представляешь, какой шок пережила твоя Огородникова? Да она наверняка с тех пор и навсегда людям верить перестала. А потом тюрьма. Не буду тебе рассказывать, какой это рай, – то и дело вздыхая, говорил лейтенант. – Помнишь, жена этого, как его, Телегина говорила тебе, что когда она скандалить к Огородниковой приходила, та вела себя как побитая собака?
Саша молча кивнула, вспоминая все, что слышала о покойной Огородниковой от родителей, соседей и Ирины Телегиной. Да, и почему она сама ни разу не задумалась о том, что за человек была Огородникова?
Дима молча внимательно смотрел на Сашу. Девчонка была молодая, неглупая, но очень неопытная и очень хорошенькая. Ясно, что в полиции такой делать нечего. Ухаживать за ней Дима не собирался, но чисто по-человечески Сашку ему было жалко, вот и помогал дурехе с горем пополам практику закончить и дров не наломать. А может, приударить за ней? Чтоб не вхолостую советы раздавать, цинично прикинул он. Но передумал. Хлопотное это дело – ухаживать за романтическими молоденькими барышнями, как бы потом жениться не пришлось.
– Ну что, разобралась теперь, что за человек была твоя Огородникова? Вот и подумай, кому такая могла помешать. Съезди еще раз на работу, поговори с бывшими подругами, одноклассниками. Сестру разыщи. И не верь всем на слово, перепроверяй все, – наставительно закончил Дима. – Шевели мозгами и не ной. Все у тебя получится.
Этим бодрым напутствием он закончил собственную коротенькую лекцию и выставил Александру из кабинета. Хорошенького понемножку.
«Кому могла помешать Огородникова? Нет, точнее, что за человек была покойная Огородникова?» – спрашивала сама себя Саша. Она брела по бульвару, шаркала ногами, подкидывая слипшиеся влажные осенние листья, желтые, зеленые, оранжево-бордовые, кленовые ладошки и березовые листочки, пожухлые лапы каштанов. Погода сегодня была солнечной и ласково теплой. Сидеть в отделении не хотелось. Дубровин ее из кабинета выставил, а идти к себе было страшновато. Неуютно чувствовала себя Сашка среди коллег. Изгоем. Но думать об этом сейчас тоже не хотелось. Хотелось думать о деле.
Итак, Алена Огородникова. Бывшая тихая домашняя девочка, пережившая тюрьму и предательство. Гм. А может, побеседовать с ее университетскими подругами? Как она изменилась после общения с тем парнем? И вообще, как долго длился их роман? Обращаться снова к Римме Константиновне не хотелось. А еще надо поговорить с ее сестрой, из-за чего они перестали общаться? Сестра была старше Алены, но ненамного, кажется, на два года, она-то могла бы ее лучше понять, чем родители, пожалеть, и вообще. Саша остановилась и, нахмурившись, задумалась. А что, если сестры что-то не поделили? Например, того парня, или у них был конфликт, о котором не подозревали даже родители. Могла одна сестра убить другую? А почему нет? История мировой литературы, тем более криминалистики кишит и более ужасающими примерами.
Значит, надо разыскать университетских подруг Огородниковой, побеседовать с ее сестрой и, разумеется, с коллегами по работе. Надо выяснить, что они думали о самой Огородниковой, об этом она их ни разу не спросила. Что ж, ей есть куда двигаться, недавнего тупика как не бывало, а был непочатый край работы.
Анастасия Огородникова, старшая сестра Алены, встрече с Сашей не обрадовалась, всячески отнекивалась и уворачивалась, пока Саша не пригрозила ей повесткой.
– Что вы от меня хотите? Я Алену тринадцать лет не видела, с тех пор как она из дома съехала! – сверля Сашу сердитым, недружелюбным взглядом, проговорила Настя.
Сестры были очень похожи, с той лишь разницей, что покойная Огородникова выглядела перед смертью как родная мать собственной старшей сестры. Если бы Алену не посадили, она бы сейчас могла быть такой же успешной, цветущей красавицей.
– Почему вы поссорились с сестрой? – задала свой главный вопрос Саша.
Настя тряхнула гривой коротких, невероятно густых, натурально блондинистых волос и, вытащив сигарету, молча закурила, не спеша с ответом. Она была худощава, тонкокостна, с большими серыми глазами и низким грудным голосом. Не женщина, картинка. Дорогая, стильная одежда и крупный бриллиант на пальце безошибочно сообщали, что кто-то оценил это произведение искусства по достоинству.
– Итак, – поторопила ее Саша, с горечью понимая, что ей самой так в жизни не устроиться. Хотя, спрашивается, чем она хуже этой Насти? И личико вполне, и фигурка не подкачала, все-таки десять лет занятий гимнастикой – это вам не фунт изюму. Но не было в Сашке шика и загадочности, а потому и не светил ей брак с миллионером, ее удел вон, Сашка Чистиков. Да и не нужен ей миллионер – просто успешный юрист с достатком, или банкир, или экономист, размышляла девушка, разглядывая старшую Огородникову и прикидывая, что в ней есть такого, чего недостает ей, Сашке, и как этим обзавестись.
– Я замуж вышла, а родственникам мужа стыдно было признаться, что сестра в тюрьме сидит, вот я и соврала, что у меня никакой сестры нет. И родители с этим согласились. Такое родство не повод для гордости, – высокомерно приподняв брови, пояснила Настя, недовольно скривив губы.
