Лилиан Браун - Кот, который пел для птиц
Когда разговор закончился, из комнаты решительным шагом вышел Коко, слегка наклонив голову, как бодливый бычок. «У него что-то скверное на уме, — подумал Квиллер. — Собирается сделать гадость…» Спустя минуту послышался грохот, звякнуло что-то металлическое.
Квиллер ринулся в холл и обнаружил, что старинный колокольчик сброшен на каменный пол. Вещица не пострадала, но от каменной плитки откололся кусочек.
— Плохой кот! — выругал он Коко. — Очень плохой кот!
Однако того и след простыл.
У «Нозерн лэнд импрувмент» был локмастерский телефонный номер, и Квиллер набрал его несколько раз, но никто не ответил — даже автоответчик. А тут ещё Коко действовал на нервы, уныло и монотонно блея.
— А ну-ка, прекрати своё вечное нытье! — приказал Квиллер.
Однако и у него самого испортилось настроение. Он дернул себя за усы. В душу ему закралось подозрение, что «Нозерн лэнд импрувмент» — подставное лицо «XYZ энтерпрайзис». Удобный инструмент для того, кто хочет заполучить отменную землю по бросовым ценам. Продавцы земельных участков всегда запрашивали большие деньги, стоило «XYZ» проявить интерес к сделке. Мод Когган была слабым противником; выманив у старушки обманом её собственность, компания-однодневка растворилась в воздухе. Таков был ход мыслей Квиллера.
Ферма Коггин примыкала к восточному рукаву реки Иттибиттивасси, где вода стремительно неслась по гигантским валунам, а на берегах росли ивы. Это было идеальное место для строительства ещё одной Индейской Деревни, поближе к городу. Что же касается слухов о расширении кладбища и стоянке для тяжёлой дорожной техники, то их могла распускать сама компания «XYZ».
Квиллер не питал уважения к этой фирме, испоганившей остров Завтрак. Жилье, которое она возводила, эффектное внешне, было построено кое-как. Кондоминиум, купленный Квиллером в Индейской Деревне, чтобы жить там зимой, служил ярким примером. «XYZ» загребла немалые деньги на проекте расширения Индейской Деревни.
Его размышления были прерваны телефонным звонком: звонила Элизабет Харт, девушка Дерека Каттлбринка. Она потратила часть унаследованного состояния на то, чтобы открыть сувенирный бутик в курортном городке Мусвилл. Такой риск могла позволить себе только богатая наследница: сувениры всегда плохо раскупались в этой мекке рыболовства и спортивного туризма. Процветали лишь лавочки, торговавшие рыболовными снастями и майками. Квиллер сразу догадался, зачем звонит Элизабет.
— Дерек рассказал вам о предложении, которое ему сделали? — спросила она с тревогой, не тратя времени на любезности.
— Да, и, по-видимому, он польщён, — ответил Квиллер.
— Польщен! Вы когда-нибудь бывали в этой дыре, Квилл? Один раз он сводил меня туда, и я не выдержала и минуты. Ужасная еда, кошмарное обслуживание, адский шум — там орут и галдят все, да ещё два телевизора пытаются перекричать друг друга! Для человека, наделённого качествами Дерека, такая работа неприемлема! Мне бы хотелось, чтобы вы убедили его не принимать этого предложения, Квилл. Он считается с вами.
— Я не должен вмешиваться в его выбор, — возразил Квиллер, — тем более что никогда не бывал у Чета в ресторане. Но вот что мы сделаем: хотя я не люблю барбекю, ради вас, так и быть, пожертвую своими вкусами и загляну туда сегодня вечером.
— Благодарю вас, Квилл, большое вам спасибо. Я рассчитываю на вашу поддержку.
— Как идут дела в бутике?
— Мой магазин только что открылся. Когда вы придёте на него взглянуть?
— В этот уик-энд.
— Как ваши киски?
— Чудесно. Юм-Юм — главный охотник на жуков, а Коко берёт уроки пения у птиц.
Повесив трубку, Квиллер повернулся к Коко, который прислушивался к телефонному разговору, навострив уши:
— Это Элизабет Харт. Она спрашивала о тебе.
Когда Квиллер готовил обед для сиамцев, у них был кошачий Час Счастья: они носились вверх и вниз по спиралеобразной лестнице. Когда они бежали вверх, Коко гнался за Юм-Юм. Добравшись до верха, она притормаживала и, поменявшись ролями с Коко, преследовала его до самого низа. Это занимало ровно шестнадцать секунд.
Квиллер, вырядившийся в старое тряпьё для обеда в «Баре и барбекю Чета», наблюдал, как сиамцы жадно поедают консервы из крабов с козьим сыром на гарнир.
— Ребята, у вас сегодня кормежка получше, чем будет у меня, — сказал он им.
В Кеннебеке было два ресторана. Квиллер и его друзья предпочитали таверну «Типси», основанную в тридцатые годы и названную в честь кошки владельца ресторана. Это заведение, славившееся своими бифштексами и рыбой, помещалось в бревенчатой хижине. Ресторан Чета располагался в здании из шлакобетона. На нём висело объявление: «Чисто, просто, тепло».
Когда Квиллер впервые вошёл в харчевню Чета, все столики были заняты, в воздухе висел дым. Уэзерби Гуд, сидевший у бара, помахал ему. Обычно он отличался элегантностью, но сейчас был одет во что-то поношенное, чтобы не выбиваться из стиля заведения.
— Это было нелегко, — объяснил Уэзерби. — Я скинул с себя одежду прямо на дорогу и пару раз проехался по ней в пикапе.
— Здесь много народу, — заметил Квиллер.
— Тут всегда так. Давай что-нибудь выпьем у бара и захватим первый же столик, который освободится. — Он повернулся к рыжеволосому бармену: — Налейте этому джентльмену минеральной воды с лимоном.
— Привет, мистер К., - поздоровался молодой человек. — Я вас здесь вижу в первый раз.
— Надеюсь, что не в последний, — вежливо ответил Квиллер.
На самом видном месте висел портрет Честера Рэмсботтома, написанный Полом Скамблом в Центре искусств. Его окружали десять акварелей в рамках, изображавших десять копров заброшенных ныне шахт. К каждой акварели был прикреплён ярлык с названием: «Бакшот», «Гудвинтер», «Мусджо», «Олд глори», «Большая Б.», «Димсдейл», «Блэк-Крик», «Хони-Хилл», «Смитс-Фолли» и «Три сосны».
Видя, что Квиллер рассматривает акварели, оценивая светотени и колорит, бармен заметил:
— Мой прадедушка работал на шахте «Бакшот».
— В этом году она обрушилась во время паводка, — вставил метеоролог.
— Да… Скажите, ребята, ведь вы живёте в Индейской Деревне, не так ли? Я подумываю о том, чтобы купить там жилье.
Два посетителя переглянулись. Жильё в Индейской Деревне, несмотря на сомнительное качество, было по карману лишь успешным бизнесменам либо лицам, не ограниченным в средствах.
— Дома там выглядят неплохо, но они скверно спроектированы, — ответил Квиллер. — Как бы вам не пожалеть потом.
— Окна дребезжат, — добавил Уэзерби.
— Полы прогибаются, даже если по ним ходит кошка.
— Слышно, как ваш сосед размешивает сахар в кофе.
— Мне всё равно. Я всегда хотел там жить, — заявил бармен. Потом, перегнувшись через стойку, произнёс конфиденциальным тоном: — Я иду на повышение. Скоро стану менеджером… О, вот и столик освободился!
Посетители устремились к свободному столику, и, когда они уселись, Уэзерби заметил:
— Должно быть, Чет платит своему менеджеру хорошие деньги, если тот может позволить себе жильё в Индейской Деревне.
— Кое-кто перебежал ему дорогу, — сказал Квиллер. — Эту работу предложили Дереку Каттлбринку.
Его перебила усталая официантка:
— Свинина, говядина или индейка? Сандвич или на тарелке? Горячее, обжигающее или «звоните девять-один-один»? — Через несколько секунд она вернулась с пластиковыми тарелками, на которых высилась гора из мяса, увенчанная двумя пышными белыми булочками. — Если захотите вторую порцию или ещё чего-нибудь, помашите вилкой.
Все в этом ресторане вынуждены были орать, чтобы перекрыть общий гвалт, и в результате можно было громко беседовать о чём угодно, не опасаясь, что тебя подслушают. Квиллер и Уэзерби во весь голос болтали о собаках на похоронах, о попугае в Центре искусств, о коте метеоролога, Джете.
— Я устроил Джету застекленную веранду за кухонным окном, — рассказывал Уэзерби. — Два фута в ширину, два в длину и столько же — в высоту. На полу — ковёр. Там склон спускается к реке, так что для Джета открывается хороший обзор.
— Он смотрит на тебя пристально, когда чего-нибудь хочет? — осведомился Квиллер.
— Нет, он гипнотизирует холодильник, когда хочет есть, и сверлит взглядом кухонное окно, если желает погулять.
— Это разумно… Коко и Юм-Юм завели неестественную дружбу с семью воронами, которые околачиваются вокруг. Птицы маршируют туда и обратно, как взвод новобранцев, подпрыгивая и хлопая крыльями. Я не могу понять, что там происходит.
— У меня есть кузина в Вирджинии, которая обожает ворон. Она утверждает, что вороны — самые умные из всех птиц. Послушать её, так вороны будут следующим повальным увлечением — мы уже пережили моду на лягушек, сов, обезьян, поросят, китов и динозавров. А теперь, по её мнению, появятся плакаты с воронами, футболки, украшения и бог его знает что ещё. Но вороны действительно импозантны!
