Елена Михалкова - Знак Истинного Пути

– Милая моя, ведь ты ездишь не на машине! Со временем, конечно, какую-нибудь тебе купим, только сначала права получи. А по слякоти, по грязи тебе придется менять обувь раз в полдня! Поэтому даже обсуждать мы с тобой не будем, нужна обувь или нет, хорошо? И я сам тебе ее покупаю, из своих денег.

Наташа внутренне улыбнулась. Собственно, именно к тому она и подводила Эдика, когда начала разговор о том, что двух пар стареньких сапожек ей вполне достаточно. На самом деле обувь была нужна – в конце концов, она просто не могла надеть некоторые новые вещи с ношеными, вышедшими из моды сапогами. Правда, сама она ограничилась бы покупкой одной пары практичных ботинок, а остальные деньги потратила бы на что-нибудь другое. А так… что ж, решила она, раз Эдик настаивает – пусть он и платит.

В то время как они мотались по магазинам, придирчиво выбирая модели, Тимоша сидел под кухонным столом, слушая «тетю Олю», и складывал домик из конструктора «Лего».

– Вот возьмут тебя мама с папой, и полетишь ты с ними на большом самолете в страну, которая называется Греция, – рассказывала Ольга Степановна. – Знаешь, как там тепло и хорошо? Даже и не рассказать.

– Как под одеялом?

– Нет, гораздо теплее. И там море есть, ты будешь купаться.

– А я не хочу купаться!

– Ну, значит, будешь на песочке сидеть, куличики лепить. Там песочек мягкий, чистенький, желтенький… И сосны высокие шумят. Сидишь на песочке – а вокруг тебя сосны…

Она замолчала, и Тимоша вылез из-под стола посмотреть, в чем дело. Тетя Оля стояла, не двигаясь, глядя на стену. Он посмотрел туда же: пустая стена, только шкафчики висят с другой стороны.

– Ты куда смотришь? – недовольно спросил он.

Ольга Степановна вздрогнула и чуть не выронила ложку.

– Господи, да никуда я не смотрю! Играй, играй, мой хороший.

Мальчик опять залез под стол и засопел оттуда. Некоторое время в комнате были слышны только постукивания железной колотушки, которой Ольга Степановна отбивала мясо. Наконец из-под стола опять послышался тонкий голосок малыша:

– А знаешь что? Папа с нами не полетит.

– Почему не полетит? – удивилась Ольга Степановна, отложила колотушку и присела на корточки.

Прямо на нее глянули два больших голубых глаза, и она в который раз подумала, что мальчонка на мать ну совсем не похож.

– Потому что папа говорил, что я ему не нужен. И я его с собой не возьму!

– Как не нужен? – ахнула Ольга Степановна. – Ты что такое говоришь? Не мог тебе папа такое сказать! Ты посмотри на себя… – Она схватила мальчика под мышки и подтянула к себе. – Посмотри: вот ручки беленькие. Беленькие?

Тимоша кивнул.

– Вот щечки розовые. Розовые? Вот глазки синие-синие. Вот волосики вьющиеся. Как же такой мальчик может быть не нужен? Да он всем нужен!

Он чмокнула ребенка в макушку, нежно пахнущую ромашковым шампунем, и покачала головой. Ай да Эдик! Надо ж было додуматься – при детке сказать такую плохую вещь.

– А хочешь, а тебе один секретик скажу? – прошептал Тимоша ей на ухо.

– Хочу, – тоже шепотом ответила она.

– Только ты никому не говори, а то это секрет! А если скажешь, я с тобой больше играть не буду.

– Хорошо, никому не скажу, – пообещала Ольга Степановна, наклоняясь к мальчику.

Он помолчал, потом прижал губы к ее уху так близко, что у нее мурашки побежали по коже от щекотки, и прошептал:

– А папа мне на самом деле не родной. Меня другой папа родил с моей мамой.

Ольга Степановна отодвинулась и, открыв рот, посмотрела на Тимофея.

– Господи, а ты откуда это знаешь? – выдавила она.

– Папа на маму кричал, а я слышал. А потом мы с мамой уехали. Вот. Только ты никому не говори – ты обещала. Я бабушке с дедушкой один раз сказал, а они ругаться начали. Ты не будешь ругаться?

– Боженька святый, да за что ж на тебя ругаться, ягодка ты моя! – крепко обняв Тимошу, Ольга Степановна прижала его к себе и начала торопливо гладить по головке. – Мальчик мой чудесный, лапушка моя, крохотка моя ненаглядная, как же на тебя можно ругаться!

Она еще бормотала что-то ласковое, пока Тимоша, доверчиво прижавшись, сидел у нее на коленях, но в голове у нее крутилось другое. «Так, значит, он про отца своего говорил, а вовсе не про Эдика нашего! Дура я, дура, могла бы и сразу догадаться. Теперь понятно, с чего Наташа с первым мужем развелась. Принесла, значит, от другого. Ну и ну!»

– Бедняжечка ты моя! – сказала она вслух. – Ну ничего, у тебя теперь другой папа есть – дядя Эдик. Правда?

– Правда!

– А что ты на ужин хочешь? Может, рыбку тебе пожарить?

– Нет, лучше ты мне листик дай капустный. Я в него пряник положу и буду как зайчик.

Умилившись, Ольга Степановна достала пряник и протянула Тимофею.

– На, до ужина далеко еще. Погрызи, зайка.

Малыш схватил пряник и спрятался под столом. «Крошки нужно будет не забыть подтереть, – автоматически отметила Ольга Степановна. – Интересно, а Женя-то знает, что мальчонка неизвестно от кого? А Эдик? Хотя… что уж тут такого… дело житейское, как говорится».

Покачав головой, Ольга Степановна аккуратно сложила отбитые кусочки мяса в маринад и убрала в холодильник. Заварила себе чай и уселась за стол, время от времени поглядывая себе под ноги. Но Тимоша сидел тихо, грыз пряник по кусочку и даже не очень крошил.

Выскочив из машины, Наташа предоставила Эдику разбираться с многочисленными пакетами, а сама побежала к дому – ветер задувал такой, что в легкой курточке ее тут же продуло насквозь. Конечно, зайти внутрь можно было бы и из гаража, но тогда пришлось бы ждать, пока Эдик развернется, загонит машину… «Надо в самом деле на права сдать, – пришло ей в голову. – Куплю себе маленькую красивую машинку, буду Тимошку катать по городу». Наташа улыбнулась и ускорила шаг, но вдруг рядом с ней выросла, словно из-под земли, сутулая фигура в непременном ватнике.

– Ой! – чуть не подпрыгнула она от испуга. – Господи, Сергей Кириллович, что же вы так людей пугаете!

– А у тебя что, совесть нечиста? – проскрипел старик, с ухмылкой поглядывая на нее. – Ишь, чисто как коза подскочила.

– Подскочишь тут с вами, – пробормотала Наташа, успокаиваясь. Привычка Сергея Кирилловича передвигаться по саду совершенно бесшумно всегда действовала ей на нервы. – Под вами даже снег не скрипит. Вы случайно не охотник?

– Какой я охотник! Никакой я не охотник. Я знаешь кто? – Он наклонился к Наташе, вглядываясь ей в глаза.

– Кто?

– Я – добыча!

Он выпрямился и торжественно поднял вверх обветренный указательный палец с заскорузлым желтым ногтем. Наташа смотрела на некрасивый, неэстетичный палец и никак не могла отвести глаз. «Гляди ему в глаза», – приказала она самой себе и с усилием перевела взгляд. Сморщив в ухмылке лицо, от чего оно стало похожим на сушеную ягоду клюквы, старик покачивал головой.

– Да, добыча. Хотят они меня извести окончательно. Да только кто им позволит? Никто не позволит. Думаешь, я позволю? Или, может, хозяйка, а? А ведь они для нее стараются, понимаешь какое дело, для нее!

Ухмылка стерлась с его лица, и теперь перед Наташей стоял старый, очень расстроенный чем-то человек.

– Сергей Кириллович, а… а что случилось? – осторожно спросила она. – Почему вы добыча?

Старик вытер слезившиеся глаза, вздохнул и покачал головой.

– Вот я тебе сейчас скажу, а ты, может, с ними заодно, – рассудительно сказал он. – И пойдешь, донесешь, куда надо.

– Да кому надо?!

– Ладно, не твоего ума дело, – махнул рукой Сергей Кириллович. – Я ведь что тебе сказать-то хотел: иди, попроси кухарку вашу лекарства мне купить. Вот, я тут на бумажке все написал.

Он полез в карман и достал тетрадный листок с аккуратно выведенными словами.

– Держи. – Старик сунул Наташе листок и опять помахал пальцем у нее перед носом. – Не потеряй, смотри! А может, сама сходишь, а? Кости, понимаешь, прихватило по весне – аж на стену лезу. Будь добра, сделай одолжение.

Недоуменно посмотрев на листок с названиями лекарств, Наташа хотела что-то сказать, но, когда она подняла голову, было уже поздно: Сергей Кириллович торопливо ковылял по тропинке в сторону своего домика. «Никогда бы не подумала, что он ко мне так тихо подкрался пять минут назад, – пришло ей в голову. – А может, я просто задумалась?»

Аккуратно сложив листок и сунув бумажку в карман, Наташа пошла к особняку, по дороге пытаясь разобраться в своих ощущениях.

Да, что-то тут не в порядке. Зачем, спрашивается, передавать листок ей, когда можно дойти до кухни и самому вручить его Ольге Степановне? Зачем поджидать ее на тропинке? Почему именно ее, в конце концов, а не кого-нибудь другого? Вон, Игорь Сергеевич целыми днями сидит в кресле у окна, его даже на улице ловить не нужно. Тут Наташа вспомнила про сцену, разыгравшуюся месяц назад во время воскресного ужина, и сообразила, почему старик не захотел обращаться за помощью к Игорю Сергеевичу. «Все равно странно. Как говорила Алиса, становится все страньше и страньше».