Сирил Хейр - Жилец (= Арендатор смерти)
- Для меня это внове - ехать в машине вместе с полицейским,- проговорил лорд Бернард, когда они проезжали столбы, помечавшие границы Брайтона.- До сих пор они всегда находились, так сказать, по другую сторону барьера. Вы не возражаете, если я немного прибавлю газа?
Маллет не возражал. Гонка по погружающимся в сумерки сельским просторам, по дороге, фантастически белеющей при свете фар, будоражила. "Висконти-сфорца", как он с радостью отметил, не был одним из тех псевдогоночных автомобилей, которые пытаются создать иллюзию скорости, издавая такой же шум, как старомодный аэроплан. Машина шла плавно, бесшумно и быстро. Инспектор откинулся на спинку своего мягкого сиденья и наслаждался ездой. Лорд Бернард, подобно большинству хороших водителей, не был расположен разговаривать за рулем, и большая часть поездки прошла в молчании. У Маллета позади был долгий и утомительный день, но теперь, когда машина набрала скорость, он обнаружил, что его мысль тоже заработала быстрее, как будто стремилась не отставать от нее.
Он думал о таинственном рекомендательном письме для банка, которое привело его в Брайтон. В некотором смысле инспектор был разочарован тем, что лорд Генри, подписавший его, почти ничего не смог о нем рассказать. Но в конечном счете такое ли уж это большое разочарование? Ведь он абсолютно не подозревал, да и ни один человек в здравом уме никогда бы не заподозрил милейшего аристократа Генри Гейвстона в том, что тот замешан в убийстве человека, чьим невольным орудием стал. Конечно, никто не может быть совершенно свободен от подозрений в таком деле, как это, но Маллет безоговорочно принял рассказ лорда о том, как проходили совещания директоров. И как бы там ни было, этот рассказ представлял немалую ценность. Из него следовало, что кто-то в конторе "Лондон энд империал эстейтс" приложил старания, и весьма успешные, к тому, чтобы кто-то из директоров поручился за Колина Джеймса. Представлялось очевидным, что большинство членов совета относились к своим обязанностям столь же легкомысленно, как лорд Генри, и, вероятно, лишь по чистой случайности именно его подпись оказалась на письме в банк. Инспектор вернулся мыслями к процедуре, описанной лордом Генри: Баллантайн с большой кипой бумаг во главе стола, рядом с ним Дюпин - с еще одной. Из какого пакета документов появилось это письмо? Какое-то время он поиграл с версией, согласно которой кто-то из других директоров ухитрился незаметно подсунуть его в стопку бумаг, предназначавшуюся лорду Генри, но отказался от нее, как от неправдоподобной. Таким образом, оставались лишь председатель и секретарь. Кто бы из них это ни был - оба обладали всеми нужными полномочиями на то, чтобы рекомендовать клиента банку. А то, что проделал это таким окольным путем, приводило к единственному умозаключению - подлинный автор письма очень старался, чтобы его связь с Джеймсом не обнаружилась. И это, вспомнил инспектор, был первый раз, когда его имя вообще возникло,- рождение, так сказать, Колина Джеймса, которому месяц спустя предстояло уйти в никуда по тротуару авеню Мажента, оставив после себя труп в Кенсингтоне. Ввиду этого представлялось маловероятным, что ему помогал именно Баллантайн. Люди обычно не посвящены в свое собственное убийство. С другой стороны, между ними все равно должна быть какая-то, пока не установленная связь. Иначе как бы Баллантайн пришел, явно по собственной воле, в дом, где его ждала смерть? Конечно, в жизни финансиста было много темных сторон, которые еще предстоит прояснить. Возможно, Джеймс был подручным Баллантайна, посвященным в некоторые его неприглядные делишки, а тут, узнав, что время финансиста сочтено, ухватился за возможность покончить с ним и удрать с добычей, которую тот приготовил на случай своего бегства?
Маллет подергал себя за усы и нахмурился. Нет, это тоже не вполне согласовывалось с обстоятельствами дела. Потому что если Джеймс и работал на Баллантайна, то некоторое время назад. К октябрю Баллантайн должен был знать, что в его делах надвигается кризис. А между тем именно в октябре, в соответствии с этой теорией, он начал интересоваться делами Джеймса.
Инспектор обратился к другому варианту - Дюпин. Все увиденное и услышанное по поводу этого человека привело его к убеждению, что тот способен практически на все. Дюпин был доверенным лицом и помощником Баллантайна в крупных и сложных операциях, следовательно, он умен. А коли был партнером по всем его махинациям, значит, тип нещепетильный. Но какой у него мог быть мотив для организации убийства своего хозяина? Ограбление едва ли. Если он так стремился заполучить долю от того куша, с которым Баллантайн намеревался удрать, то для этой цели сгодился бы небольшой, хорошо продуманный шантаж, что, рассудил инспектор, было бы больше в его духе, чем такой зверский способ, как убийство. Кроме того, оставалась изначально вставшая, трудноразрешимая проблема - как Баллантайн пришел в дом Джеймса. Если Дюпин нес ответственность за то, что Джеймс обосновался на Дейлсфорд-Гарденз, это только удаляло на одну ступень недостающее связующее звено между Баллантайном и Джеймсом. Не может быть никакого сомнения, если вспомнить, как вел себя секретарь на дознании, что он смертельно напуган. Но чем? Тем, какие стороны его теневой деятельности высветятся в архивах "Двенадцати апостолов"? Возможно, но если Дюпин проигрывал от разоблачения финансовых махинаций Баллантайна, то уж он-то в самую последнюю очередь совершил бы преступление. Ведь оно делало разоблачение вдвойне вероятным. Более того, если Дюпин задумал отправить на тот свет Баллантайна, у него наверняка хватило бы элементарного благоразумия заранее обезопасить свою собственную позицию.
Мысленно Маллет вспомнил о Дюпине и еще кое-что - а именно: с каким драматизмом тот преподнес в ходе дознания имя Фэншоу. Было ли это сделано для отвода глаз? Если так, то получилось очень топорно. Потому что он наверняка знал: полиции будет нетрудно установить, что за Джеймса поручилась компания, и случилось это за целый месяц до того, как Фэншоу выпустили из тюрьмы. Это был еще один аргумент против того, чтобы приписывать ему авторство письма. Сказал ли Дюпин правду о визите Фэншоу в контору? Пожалуй, сам Фэншоу мог бы помочь это выяснить. Но зачем раскрывать имя с максимально возможной оглаской, вместо того чтобы потихоньку сообщить в полицию, как это сделал бы любой разумный человек? Все получилось так, будто Дюпин хотел сосредоточить внимание на Фэншоу и отвлечь его от себя. Почему? Или же, возможно, он искренне верил, что Фэншоу отомстил Баллантайну, и боялся той же участи для себя - расплаты за его роль в событиях пятилетней давности? В целом эта версия выглядела наиболее правдоподобной, но она оставляла тайну письма такой же непостижимой, как и прежде.
"Какой же я глупец!- сказал Маллет самому себе.- Почему я не следую собственным наставлениям? Теоретизирую без фактов, когда простой осмотр конторских пишущих машинок наверняка даст мне все, что я хочу,- конечно, если у девушки, которая печатала письмо, начисто не отшибло память".
Он намеренно расслабился и позволил своим мыслям разбрестись. Звенья, промелькнуло у него в голове, вот чего в деле полно, так это недостающих звеньев. Завтра он увидится с Фэншоу. А единственное связующее звено между Фэншоу и Джеймсом - не кто иной, как Харпер! Фэншоу был другом отца Харпера, а Харпер подыскивал дом для Джеймса, хотя, по совести говоря, связь, конечно, очень отдаленная! Участники драмы начали мелькать в усталом мозгу инспектора, словно узоры в калейдоскопе. Скорость машины из стимулирующего средства превратилась в снотворное. Он задремал. И вскоре обнаружил, что разговаривает с Харпером, который, пытаясь тщетно завязать галстук-"бабочку", стал объяснять, что если не поправит его, то будет убит. Увы, Маллет не успел выяснить у него, какая тут связь, потому что в этот момент лорд Бернард кричал ему в ухо: "Не нужно так выряжаться! Это преступление - выряжаться!"
Инспектор встрепенулся, стряхивая с себя сон. Лорд Бернард все еще говорил, но совсем другое:
- Мы въехали в Лондон. Где вас высадить?
Глава 15
МИСТЕР КОЛИН ДЖЕЙМС
Пятница, 20 ноября
- Вы уверены, что в конторе не было других машинок?- спросил Маллет у Франта.
Это происходило в пятницу утром. Они сидели в кабинете инспектора в Скотленд-Ярде за столом, засыпанным узкими полосками бумаги с отпечатанным на них текстом.
- Абсолютно,- последовал ответ.- В конторе все большие машинки одного образца, за исключением маленькой, портативной в кабинете Дюпина. Там у него стоит "Диадема".
- И совершенно очевидно, что это не она,- заключил Маллет, выстукивая по письму широким указательным пальцем.- Я не претендую на роль эксперта в этих вопросах, но навскидку сказал бы, что это напечатано на портативном "Хорнингтоне".- Он скатал из полоски бумаги шарик и, передернувшись от отвращения, выбросил его в мусорную корзину.- Вот так-то! И что мы теперь имеем? У нас есть письмо, отпечатанное на фирменном бланке, но не в конторе. Письмо принесли извне, с тем чтобы бедняга Гейвстон смог его подписать. Но кто мог раздобыть бланк? Очевидно, любой сотрудник конторы, который не поленился стащить его и унести домой. Интересно, у кого из них есть пишущая машинка? Впрочем, в наши дни практически у каждого. Между прочим, интересно, а нет ли таковой пишущей машинки у Дюпина в доме?
