Эмиль Габорио - Рабы Парижа
— Быть достаточно деятельным и обладать огромной энергией.
У Маскаро было одно прекрасное правило: раз приняв решение, он следовал ему всю жизнь.
На следующий день, после посещения графа Мюсидана, в семь утра Маскаро уже был за письменным столом и занимался работой.
Первая комната агентства уже была заполнена людьми; но выслушивать их должен был достойный Бомаршеф. Если оказывалось что-нибудь очень важное, он препровождал такого клиента к шефу.
Таким образом, совершенно не вникая в шум и сутолоку первого помещения, Маскаро полностью сосредоточил свои мысли на новом агенте — Поле Виолене, который должен был сыграть довольно важную роль.
— Какова игра! — мысленно восклицал он, — сколько риска и какие громадные результаты, если все удастся! И только в моих руках соединены нити стольких судеб!…
Перевернув страницу, которую он только что дописал, Маскаро продолжал:
— Конечно, я могу сорваться и тогда… Этот болван Мюсидан вообразил, что я могу не знать законов своей страны! Глупец! Он не понимает, что для меня Кодекс то же, что "Отче наш"! Том третий, статья триста четвертая — да, Маскаро, тебе давно грозит каторга, не говоря уже о триста пятой статье, где прямо сказано — "пожизненная"…
Видимо, последняя мысль прозвучала слишком уж явно, так как он вздрогнул и даже закрыл глаза руками. Но это длилось одно мгновение. Улыбка вновь заиграла на его лице, Маскаро опять углубился в свои мысли.
— Да-да, чтобы отправить Маскаро дышать воздухом Тулонских галер — надо сначала поймать его! А это нелегко сделать! В случае чего, если я почувствую, что почва под ногами колеблется, я исчезну, как дым… Н-да, ну и сотруднички у меня! Этот жалкий скряга Катен! Или эпикуреец Ортебиз, которого, как ребенка, может утешить тысяча франков! На что они годны?! Им даже во сне не приснится крупное дело — Круазеноа!
При этом он настолько забылся, что даже засмеялся, проговорив громко:
— Да, это дело стоит четырех миллионов! А Поль? Поль женится на Флавии и, кроме того, что она будет счастлива, станет еще герцогиней с тремястами тысячами годового дохода!…
Закончив свои размышления таким предположением, Маскаро закончил писать, поднял на лоб синие очки, отворил средний ящик стола и спрятал в него написанное.
— Все вы здесь у меня, мои милые, — сказал он, постукивая пальцами по бумагам, лежавшим на столе. — И стоит только мне, простому комиссионеру, захотеть, я могу растоптать вас всех, как каких-нибудь мошек… Впрочем, на сегодня довольно, есть и другие дела…
Захлопнув ящик, он откинулся на спинку кресла, чтобы немного отдохнуть.
Через некоторое время в дверь постучали.
В комнату вошел Бомаршеф.
— Невероятно! — воскликнул он, едва переступив порог, — вы приказали мне собрать бумаги о деле молодого Ганделю…
— Да, когда будет время.
— Там кухарка одной дамы, нанятая через нашу контору, принесла необыкновенно важные известия, это просто счастливый случай!…
Маскаро пожал плечами.
— Ты дурак, Бомаршеф, — произнес он недовольно, — что там может быть такого, чтобы приходить в телячий восторг? Сколько раз тебе твердить, что любой случай — это только поле для игры, где можно и выиграть, и проиграть. Я играю уже двадцать пять лет, и было бы странно, если бы под конец мне перестало везти!
Бомаршеф слушал с умилением, приоткрыв рот, стараясь не пропустить ни слова.
— Ну, так какие же известия принесла эта кухарка? — мягко продолжал патрон.
— О, по одному ее виду заметно, что их у нее пропасть! Она — давнишняя наша клиентка, которую я отметил буквой Д, для того, чтобы знать, к каким именно хозяйкам ее определять…
Но Маскаро его уже не слушал, явно думая о чем-то другом.
— Зови, — произнес он.
И пока Бомаршеф ходил за кухаркой, произнес назидательным тоном:
— Как показывает мой двадцатипятилетний опыт, нельзя пренебрегать в делах даже самым малым…
Кухарка, зашифрованная буквой Д, вошла в кабинет.
Надо отдать должное Бомаршефу; стоило только глянуть на нее, как тут же становилось ясно, что известия, которые она принесла, просто взорвут ее, если она их не выскажет.
— Что скажете, моя милая? Как вам служится на новом месте, довольны ли вы тем, как мы подыскали вам место?
— О, превосходно, сударь! Хотя я знаю мадам Зору де Шантемиль всего один день…
— А, так она называет себя Зорой де Шантемиль?
— Именно, сударь! Хотя вы понимаете, что это не настоящее ее имя, по этому поводу мадам и монсеньор даже спорили. Она все хотела назваться Рахилью, ну, а монсеньор был за Зору…
— Ну, Зора так Зора, — серьезно заметил хозяин агентства, — ну, и что же дальше?
— Ну, должна сказать вам, хозяин, таких, как она, даже я не много видела! На моих глазах она уже спустила тысяч тридцать, если не больше!
— Экий чертенок!
— Да, уж надо отдать должное, денежки спускать она умеет, и ведь все в кредит! У самого-то ни гроша за душой, а туда же, без отцова ведома задал такой обед, что он один обошелся более тысячи франков!
До сих пор Маскаро не видел для себя в этой болтовне ничего интересного и уже готов был послать к черту и кухарку, и Бомаршефа, который ее привел.
Ловкая особа это почувствовала и заспешила:
— Одну минуту, сударь, так вот, когда обед стал заканчиваться, все уже перепились и стали выбрасывать посуду в окно, один из гостей, который и не пил-то вовсе, уединился с мадам, и они разговаривали о…
— И вы слышали их разговор?
— Так точно, сударь! Они говорили о том господине, с которым раньше жила мадам. Его имя — Поль Виолен!
Маскаро поднял глаза.
— Ну, мадам рассказывала, что ей от него следовало отвязаться, потому что он вроде украл у кого-то двенадцать тысяч франков.
— Удалось ли вам узнать, кто был этот господин, с которым так откровенничала ваша хозяйка?
— О, нет, сударь, я слышала только, как другие называют его "артистом".
Но этих данных для Маскаро было явно недостаточно.
— Послушайте, моя милая, — обратился он к кухарке. — Не хотите ли вы сослужить мне службу?
— Еще бы, сударь, я готова в огонь и в воду для вас…
— Так много мне не надо, мне просто необходимы фамилия и имя этого "артиста", судя по вашему описанию, он может оказаться одним из моих должников.
— Извольте, сударь, вы всегда можете положиться на меня! Сегодня мне будет некогда, у меня много работы, но завтра либо послезавтра вы будете иметь и его адрес впридачу!
Затем она вышла, и Маскаро ударил кулаком по столу и воскликнул:
— Предсказания этого Ортебиза сбываются, будто он ворон! Слава Богу, что я еще могу не упускать из виду эту комедиантку Розу и ее дурака, кажется, решившего окончательно разориться!
— Ну, что ты там вздыхаешь и кашляешь, — обратился Маскаро к Бомаршефу, — иди сюда и слушай: эта шельма, Роза, хоть и говорит, что ей всего девятнадцать лет, хотя в самом деле ей давно за двадцать, сумеет вконец обчистить этого идиота Ганделю, которого бы я на месте его отца просто запер бы подальше…
— Вы хотите сказать, патрон…
— Я хочу сказать, что через двое суток мне нужны все сведения о положении этого недоростка, его отношениях с отцом, характере самого отца и положении его в свете!
— Слушаюсь, для этого дела возьму Канделя с компанией.
— И еще. Так как он везде и всюду занимает деньги, нужно будет познакомить его с нашим почтенным другом Вермине, директором "Общества взаимного кредита".
— Ну, уж это дело Тантена, — осмелился напомнить Бомаршеф.
Маскаро был слишком озабочен, чтобы рассердиться за эту вольность.
— Что же касается этого нового "артиста", — шептал он про себя, — то, храни его господь, если он встанет мне поперек дороги!
Через некоторое время он мирно заметил Бомаршефу:
— Друг мой, я слышу, там много народу, займись-ка своим непосредственным делом.
Но бывший кавалерист, не двигаясь с места, заявил:
— Прошу извинить меня, патрон, но есть основания считать, что Кандель берет и с другой стороны…
— Вот как! Возьми стул и рассказывай!
Подобная честь — разговаривать с патроном сидя, восхитила Бомаршефа.
— Еще вчера я решительно ни в чем не был уверен, — начал он свой рассказ, — но сегодня, когда я еще спал, ко мне в дверь постучали. Отворив, я увидел Тото-Шупена…
— Он еще не пропал после поисков Каролины Шимель?
— Ничуть не бывало, патрон, он даже имел с ней разговор за чашкой кофе!
— Гм, это недурно!
— О, этот негодяй Тото — смышленый малый! Если бы он только был немного честнее!… Ну, так послушайте: он предполагает, что эта девка пьет оттого, что у нее на душе какой-то грех, ей все время что-то чудится, и она до того напугана, что боится квартировать одна. Сейчас, например, она нашла приют в семье каких-то ремесленников, которые ее кормят, одевают, обувают и укладывают спать, когда она является пьяная. Она, в свою очередь, помогает им, так как деньги у нее водятся…