Алексей Макеев - Тайна жертвенных ягнят
Не знаю, понял ли мужик дубовый юмор полицейского или нет, но своего майор добился — портье, глянув куда-то под стойку, очевидно, в список постояльцев, оглянулся на стенд и покачал головой.
— Нет, из пятьсот пятого номера никто никуда не уезжал.
Если бы с нами был Адам Демир, он наверняка на правах нашего гида попросил бы портье дать ключ от номера Галины Студенцовой, а без него вряд ли турок за стойкой пойдет нам навстречу. Поэтому мы даже не пытались его о чем-то просить.
— Спасибо, — проговорил майор, отпустил столешницу, за которую держался, и двинулся в сторону лифта, бросив мне на ходу: — Пойдем!
В лифте мы поднялись на пятый этаж, прошли по коридору до двери с номером пятьсот пять и остановились.
— Тут-тук! — шутливо сказал майор и постучал костяшками пальцев в дверь.
В номере не раздавалось ни звука. Я невольно усмехнулся, вспомнив, как три дня назад ворвался с мужиками из нашей группы к майору, думая, что он мертв, а он оказался как раз таки жив, но мертвецки пьян.
Бурмистров еще раз постучал для проформы, потому что было ясно, что дверь в номер нам никто не откроет. Потом взялся за ручку, повернул ее и толкнул дверь. Она не поддавалась.
— Что будем делать? — невесело спросил я. Мне совсем не хотелось ломиться в чужой номер и поднимать ложную тревогу, снова выставляя себя в дураках.
Майор думал недолго. Отпустив ручку двери, он сказал:
— Пойдем!
Дойдя до своего номера, он остановился, достал ключ, открыл замок и, фиглярски изображая учтивость, распахнул дверь:
— Прошу!
Мы, не сговариваясь, пошли сразу к балкону. Майор постоял пару секунд, раздумывая о чем-то, потом подошел к тому месту, где балкон соединялся с соседним, и, взявшись за перила, перекинул через них ногу. Я понял, что задумал Бурмистров. Как я уже говорил, балконы были полукруглые, вплотную стоящие друг к другу, без каких-либо перегородок между ними, и перебраться с одного на другой не представляло абсолютно никакого труда. Однако майор был навеселе, что представляло для него некоторую опасность, и потому я кинулся к нему для подстраховки и схватил за локоть:
— Да погоди ты! Я помогу!
— Отстань! — ответил Михаил, с сосредоточенным видом перебираясь на соседний балкон.
Удался ему этот трюк без каких-либо печальных последствий. Вслед за ним я тоже перемахнул на соседний балкон. Вдоль него во всю ширину шли стеклянные двери, к счастью, закрытые шторами, так что, возможно, жильцы номера и находились в своей комнате, но нас не видели. Оставалось надеяться, что и с улицы никто не заметит, как два мужика лазают по навесным конструкциям отеля. На следующий балкон мы тоже перебрались без проблем. И здесь стеклянные двери прикрывали плотные — сверху донизу — шторы. Однако полицейский потолкал дверь туда-сюда, и хлипкая защелка, удерживающая ее снизу, отскочила, не выдержав давления, и она распахнулась.
Действуя как слон в посудной лавке, майор тяжело ступил в комнату и отмахнулся от шторы, в которой запутался, чуть не сорвав ее с карниза. Одна из двух постелей в номере была расправлена, однако в комнате никого не было. Но врач Студенцова никуда не уехала, потому что в углу стоял ее чемодан, а на трюмо были разложены кремы, расческа, бигуди. Неприятно заныло под ложечкой от чувства приближения новой беды.
— Может быть, вышла куда? — проговорил я с надеждой.
— Хотелось бы в это верить, — пожав широкими плечами, буркнул майор и двинулся в прихожую.
Если в номере хватало света, пробивавшегося сквозь шторы, то здесь было темно. Бурмистров включил свет — пусто. Он толкнул дверь в ванную и нажал на выключатель. Вспыхнул свет, и он вдруг мрачно изрек:
— Я так и думал!
Последний луч надежды, теплившийся в моей душе и все еще дающий веру в то, что со старухой все в порядке, погас. Я шагнул к полицейскому и заглянул через его плечо. В ванне, почти до краев наполненной водой, лежала Студенцова, абсолютно голая. Не было видно ни крови, ни ран, ни каких-либо иных повреждений на ее теле с дряхлой морщинистой кожей. Голова была свешена на грудь, чуть набок, рот и нос находились в воде, руки опущены вдоль туловища. Возле руки лежал фен, а вилка длинного шнура от него была воткнута в розетку.
— Твою мать! — выругался майор, подошел к ванне и, пошевелив труп, проговорил: — Судя по степени окоченения тела, старушка умерла еще вчера вечером.
Он вытащил из воды свою руку, встряхнул ее и вытер о нижний край своей рубашки. Я хоть и не кисейная барышня и повидал на своем веку трупов, но мне отчего-то стало дурно. Возможно, сказывалось напряжение последних дней, а возможно, осознание близкой опасности, чувство страха за собственную жизнь — ведь, вполне возможно, в скором времени и я вот так же могу погибнуть в ванне.
— Что здесь произошло, Миша, как ты думаешь? — спросил я каким-то чужим голосом.
— Потом на эту тему поговорим, — сурово ответил Бурмистров и подтолкнул меня к выходу из ванной. — Я думаю, нам не следует здесь оставаться. Заметут у трупа, и тогда попадем мы с тобой под пресс местной полиции. Так что сматываемся отсюда по-быстрому.
Я вышел в прихожую, майор — следом за мной. Мне показалось, что Бурмистров сразу протрезвел, потому что движения у него стали уверенными, а действия мотивированными. Он прошел к двери на балкон, закрыл ее на защелку, снял с себя рубашку и начал быстро протирать отпечатки пальцев в тех местах, которых касались наши руки. Затем выключил в ванной и в прихожей свет и протер рубашкой выключатель. Приблизившись к двери из номера, прислушался. В коридоре пятого этажа было тихо. Обернув рубашкой руку, он повернул ручку двери, которая изнутри открывалась без ключа, осторожно открыл дверь и выглянул в коридор.
«Профессионально действует, — хмыкнул я про себя, — сразу видно, полицейский!»
Судя по тому, что Бурмистров, выскользнув в коридор, не стал возвращаться, на этаже никого не было. Я вышел вслед за майором, и скорым шагом мы пошли к его номеру.
— А вот теперь давай поговорим, — предложил полицейский, проходя в комнату.
Я прикрыл дверь и двинулся за ним.
— И что ты обо всем этом думаешь? — спросил он, усаживаясь на кровать.
Я тоже сел, но не на кровать, а на стуле возле трюмо, и, делая недоуменное лицо, ответил:
— А что тут думать? Если бы не было трех смертей, я решил бы, что со старушкой произошел несчастный случай. Она вчера вечером принимала ванну, помыла голову и сушила волосы феном. А потом фен по какой-то причине выскользнул у нее из рук в воду, и ее убило током.
Пока я говорил, майор достал из тумбочки початую бутылку коньяка и плеснул напиток на донышко стоявшего здесь же на тумбочке стакана.
— Будешь? — предложил он мне, указывая горлышком бутылки на стакан.
Я отрицательно покачал головой:
— Ты же знаешь, Миша, я в такую жару не пью.
— Мое дело предложить, — проговорил майор, помахивая бутылкой, будто стволом брандспойта во время тушения пожара.
— А если с учетом трех трупов, то Студенцову убили, — закончил я свою мысль.
— И как? — спросил майор таким тоном, будто я был школьником, а он принимал у меня экзамен.
— Думаю, убийца проник в номер точно таким же путем, как и мы, через балкон, оглушил старушку, затем наполнил ванну водой, уложил туда Студенцову и бросил в воду фен, опять-таки маскируя убийство под несчастный случай.
— Согласен, — признал правоту моих слов Бурмистров. Ему, видать, захорошело после дозы спиртного, и он, поставив локоть на тумбочку, подпер рукою голову. — Скорее всего, так и было. Только здесь есть кое-какие нестыковочки. Глупо, конечно, сидя в ванне, сушить волосы. Логичнее было бы вылезти из нее, вытереться, надеть халат, а потом уже сделать феном укладку. Да и оплошность одну преступник допустил.
— Какую? — заинтересованно спросил я.
— А ты разве не понял? — вальяжно проговорил Бурмистров. — Убийца, выходя, выключил в ванной свет. Не могла же старушка после смертельного поражения током от фена встать из ванны, выключить свет и снова лечь в воду.
— Действительно, дилетант, видать, работал, — с озадаченным видом почесал я затылок.
— Ну, и по поводу того, как именно произошло убийство, небольшая поправка. Старушку, скорее всего, не оглушили, а нейтрализовали с помощью мощного электрошокера. Я обратил внимание, что у Студенцовой на правом плече пятно от ожога. Дело, думаю, было так. Преступник проник через балкон в номер, приставил Студенцовой к шее электрошокер, парализовав ее на какое-то время, потом налил в ванну воды, раздел пожилую женщину, перенес ее в ванну и утопил. После чего закрыл на шпингалет дверь на балкон, протер отпечатки пальцев, вышел из номера и захлопнул за собою дверь.
— Черт бы побрал этого преступника, — проговорил я в сердцах, — он уже четвертое убийство пытается выдать за несчастный случай!
