Кирилл Казанцев - Легальная дурь
Красавица молчала, погруженная в беспробудный сон. Да Парфенов и сам видел, что документами тут и не пахнет. Он вздохнул и пошел проводить дальше осмотр. На втором этаже располагалась масса комнат, большинство из которых были пустыми, но в одной из спален Парфенов обнаружил парочку, неистово занимавшуюся любовью. Впрочем, при ближайшем рассмотрении оказалось, что энергию источает в основном мужчина, а его партнерша находится почти в таком же состоянии, что и блондинка в черном платье, которую только что видел Парфенов. На этой девушке вообще ничего не было, и глаза у нее были открыты, но вряд ли она понимала, что происходит вокруг, – настолько бессмысленным казался взгляд этих больших серых глаз. Она что-то нечленораздельно говорила, в то время как лысоватый, слегка расплывшийся мужчина лет сорока елозил и пыхтел на ней, охваченный безумной страстью. Зрелище было не самое приятное, и капитан не без злорадства покашлял, пытаясь вернуть сладострастника к действительности. Это ему удалось, но реакция мужчины оказалась довольно неожиданной.
Тот подпрыгнул на кровати, точно в задницу ему вонзилась стрела, повернул в сторону двери искаженное багровое лицо, по-звериному зарычал и, сорвавшись с места, набросился на Парфенова. При этом он умудрился по пути прикрыться простыней и вооружиться чем-то вроде массивного канделябра. Этой тяжелой штукой, не испытывая ни малейших колебаний, он попытался с ходу пробить Парфенову череп.
Судя по напору и сохраненной координации движений, мужчина пребывал в гораздо лучшем состоянии, чем женское население дома, ну, разве что самую малость выпивши. Однако был он далеко не спортсменом, и к тому же его слегка сковывала необходимость прижимать простыню к определенным частям тела.
Парфенов без труда вышиб у него из руки канделябр, а самого сгреб за голые плечи и толкнул от себя так, что мужик пробил дверцы платяного шкафа и на несколько секунд застрял там среди платьев и сорочек. Но с удивительным рвением он все-таки выбрался оттуда и снова пошел в атаку на Парфенова – теперь во всей красе, потому что простыня, которой он прикрывался, осталась в шкафу. Зрелище это было точно не для слабонервных, но капитана начинал разбирать смех. Он представил, как глупо выглядит все это со стороны, и решил, что пора поставить точку. Едва голый мужик опять бросился на него, Парфенов без лишних экивоков врезал ему как следует по волосатому животу, потом по скуле, а потом еще придал ускорение и шибанул лицом о стену. Мужик распластался по стене как лягушка и медленно повалился на пол. Некоторое время он приходил в себя, а когда очухался, принял сидячее положение и, не глядя на Парфенова, сказал:
– Закурить дай!
На лбу у него застыли крупные капли пота. Правая половина лица потемнела от удара.
Капитан любезно протянул ему пачку, но мужик скривился и мотнул головой.
– Там, на столике!
На столике возле кровати поблескивало зеркальце с остатками белого порошка, вытянутого в дорожку, стояла темная бутылка с коньяком, два бокала и еще пачка дорогих длинных сигарет – Парфенов не разобрал название. Он швырнул ее капризному мужику и отправил вслед за ней зажигалку из белого металла. Женщина на кровати по-прежнему ни на что не реагировала, только тихо постанывала, глядя пустым взглядом в потолок.
– Ты кто такой? – мрачно спросил мужик, закуривая. – Тебя Вероники муж нанял, да?
Он показал глазами на стонущую красавицу.
– Все может быть, – туманно ответил Парфенов. – А ты кто такой?
– А это не твое дело, – грубо ответил мужик. – Я занимаю важную должность, а какую – тебя не касается. Ты для меня в любом случае – тля. Если тебя наняли, давай, договоримся! Сколько ты хочешь?
Он полез рукой как бы в карман за бумажником, но вспомнил, что одежды на нем нет, и зло посмотрел на Парфенова.
– Давай, говори, сколько ты хочешь, и подай мне шмотки. Они за кроватью.
Парфенов подошел ближе, подсел к мужику на корточки и неожиданным резким движением заломил ему руку. От боли у мужика глаза полезли на лоб.
– Я сейчас затушу о твой глаз сигарету, – пообещал капитан. – А потом мы поговорим, идет?
– Ой-ей-ей! – заверещал мужик. – Чего ты хочешь, гад? Чего тебе от меня надо?
– Почти ничего, – сказал Парфенов, надавливая на руку. – Говори, кто такой!
– Харитонов, – прошипел мужик. – В администрации города работаю. Дошло, наконец? Тогда отпусти!
– Рано, – упорствовал Парфенов. – Дом твой?
Как ни было больно голому чиновнику, он не смог сдержать удивления.
– Ты с дуба упал, что ли? – презрительно пробормотал он. – Не знаешь, чей это дом? Тогда ты, по-моему, просто нарываешься, придурок! А ну, пусти!
Капитан, однако, и не подумал выполнить это требование. Наоборот, он еще сильнее вывернул потную руку Харитонова, и когда тот завыл от боли, спросил:
– Так чей же это дом, где устраиваются оргии с употреблением наркотиков? Говори, мразь, а то сломаю руку!
– Вот идиот! – задыхаясь, выдавил из себя Харитонов. – Ну, Маришки Варламовой это дом, врубился? Дочки мэра, кретин!
– О-па! – удивленно произнес Парфенов, отпуская чиновника. – Вот, значит, оно как!
– Вот так! – мстительно прошипел Харитонов, предусмотрительно отползая в сторону. – Думай, с кем имеешь дело, долдон!
– Так это она, что ли? – с сомнением спросил Парфенов, кивая в сторону обнаженной женщины на кровати.
Харитонов фыркнул.
– А, значит, та, в черном платье, которая в сортире в отключке лежит!
– Что ты лепишь, придурок! Маришки здесь вообще сейчас нет. А мы все ее друзья, ясно? И кто с нами свяжется, дня не проживет, понял? Ты кто такой? Документы предъяви!
Даже в голом виде он хорохорился изо всех сил. Парфенов тяжело задумался, еще раз окинул взглядом комнату, вдохнул тяжелый запах винного перегара, человеческого пота, дорогих духов, покачал головой, вспомнив про кокаиновую дорожку на зеркале, и шагнул к выходу. Голый Харитонов с пьяной ненавистью смотрел на него, выглядывая из-за кровати. В руке у него откуда-то появился мобильный телефон с большим экраном.
– Стоять! Сейчас мы выясним твою личность! – повелительно крикнул Харитонов, силясь попасть пальцем в нужную цифру. – У меня есть полномочия…
– Прикройся сначала, полномочный! – презрительно сказал Парфенов и шагнул за дверь.
10
Сергей Романович Киселев, номинальный владелец фирмы под названием «Фарм-А», был человеком покладистым и мягким, склонным к сибаритству. Он очень любил красивых женщин, дорогой коньяк, костюмы из тонкой шерсти, спортивные автомобили и путешествия на круизных лайнерах. А не любил он проблемы любого рода, суровых мужских разборок и любой тяжелой работы. Человеком он, судя по всему, был везучим, и повезло ему в жизни крупно дважды – когда он женился на дочери мэра и когда с ней развелся. Развод получился даже более удачным, потому что к тому времени мэр полностью распознал его податливую натуру, склонность к компромиссам и болезненную нелюбовь ко всякого рода неприятностям. Лучшей кандидатуры, чтобы оформить на нее фиктивное владение фирмой, и придумать было трудно. Формально уже даже не родственник, Киселев тем не менее даже в мыслях боялся напакостить своему тестю. К тому же он получил реальные материальные выгоды от своего положения и синекуру под названием «генеральный директор» с немалой зарплатой и просторным кабинетом. Никаких усилий с его стороны при этом не требовалось – разве что ставить подпись на бумагах и с важным видом председательствовать на заседаниях, ни во что в сущности не вмешиваясь. Представительный вид Киселева, прекрасные манеры, его умение отлично одеваться и вести культурные беседы даже украшали фирму, как бы дополнительно облагораживали ее. Образно говоря, если мотором производства тут был Павел Куприянов, то сверкающим капотом являлся Киселев, и это всех устраивало. И главное, на любые инсинуации в свой адрес мэр города мог с высоко поднятой головой заявить, что успешная фирма принадлежит совершенно постороннему человеку, а если кто-то из родственников там и числится, то всего-навсего в качестве наемного работника. Одним словом, это был образец полноценного и продуктивного сотрудничества.
Но даже и в таком щадящем режиме Сергей Романович долго существовать не мог. Его начинал тяготить его большой удобный кабинет, необходимость время от времени являться в фирму, что-то подписывать, выслушивать какую-то ахинею, совершенно ему не интересную, и встречаться с людьми, которые ему осточертели. К тому же зима в этом году слишком затянулась, а Сергея Романовича тянуло к солнцу, к девушкам в бикини, к сверкающим экзотическим пляжам. Он тосковал, чаще обычного прикладывался к запасам коньяка в баре и наконец окончательно решил уехать куда-нибудь на две, а то и три недели. Оставалось переговорить с Варламовым – Киселев в этом плане соблюдал неукоснительную субординацию, – но препятствия со стороны мэра не должны были возникнуть. В конце концов, Киселев был марионеткой, и без него процессы в фирме никак не могли остановиться. Единственной проблемой мог оказаться характер мэра, потому что Варламов время от времени впадал в мизантропию, и тогда доставалось на орехи всем – и правым и виноватым.
