Вера Белоусова - Жил на свете рыцарь бедный
Это несовпадение Мышкина огорчило. Не потому, разумеется, что красавица, судя по всему, оказывалась из состоятельных, — дело было в другом. Он расстраивался всякий раз, когда ловил себя на том, что рисует себе немотивированную картинку. «Как бы все это вообще не оказалось ерундой», — тревожно подумал он, имея в виду разом и Сологуба, и отбитого жениха, и покинутую невесту. Делать, однако, было нечего. Он потряс головой, отгоняя наваждение, и решительно двинулся к подъезду.
С лестничной клетки было слышно, как по квартире разнесся мелодичный звонок. Почти сразу же послышались быстрые, легкие шаги, потом еще чьи-то шаги, у самой двери возникла какая-то заминка, и звонкий женский голос произнес:
— Папа, это ко мне, — после чего снова послышались шаги, на этот раз удаляющиеся, и дверь наконец открылась.
Мышкин невольно отступил назад. Конечно, Коля употреблял слово «красавица», но Мышкин все-таки делал скидку на его молодость и впечатлительность. И напрасно, как выяснилось. Девушка была настолько хороша, что Мышкин не сразу опомнился. И все же, несмотря на все свое потрясение, он успел каким-то краем сознания отметить, что она в свою очередь отреагировала на него как-то странно. Она тоже отступила на шаг и заметно вздрогнула. Мышкин не мог понять, в чем дело. Так вздрагивают от неожиданности — но девушка знала о его приходе заранее…
Странная секунда миновала, и все пошло обычным порядком — добрый вечер, раздевайтесь, проходите, пожалуйста, нет, не сюда, а вот сюда… Квартира соответствовала общему виду дома. Они миновали обширный холл и оказались в сравнительно небольшой комнате Агнии. Книг было много. «Хоть что-то соответствует», — подумал Мышкин с некоторым облегчением. Девушка захлопнула дверь, указала Мышкину на кресло, а сама устроилась на диване напротив.
— Я вас слушаю, — спокойно сказала она.
«Знала бы ты, как это трудно! — неожиданно подумал Мышкин. — «Я вас слушаю»… Вот так взять — и ни с того ни с сего начать расспрашивать совершенно незнакомого человека. Потом-то легче пойдет. Но вот этот первый момент… сколько бы ни работал, никогда не привыкну». В сущности, главный вопрос, который следовало ей задать, был такой: «Что вы делали в такой-то день в такое-то время?» Мышкин решил не торопиться.
— Как вы понимаете, Агния, — медленно начал он, — я буду спрашивать вас про Катю Козлову.
Она кивнула, глядя на него спокойно и пристально:
— Разумеется.
«Не спрашивает, откуда я знаю об их знакомстве…» — отметил про себя Мышкин.
— Скажите… Это было давнее знакомство? — поинтересовался он вслух.
— Давнее… Мы учились в одном классе.
— Дружили?
— Совсем нет. Пустое школьное общение. Кончили школу — и, в общем, разошлись…
— Но вы же все-таки встречались…
— Ну да, встречались, от случая к случаю, — кивнула она. — Неизвестно зачем…
«Опять-таки не спрашивает, откуда я это знаю», — подумал Мышкин.
— Регулярно?
— Вы хотите знать, регулярно ли мы встречались? Пожалуй, нет. Просто время от времени она звонила и появлялась… Потом пропадала, потом опять…
Девушка откинулась на спинку дивана, вытянула и скрестила длинные ноги. Вид у нее был вполне безмятежный. «Альтернатива известная, — сказал себе Мышкин. — Либо совершенно спокойна, либо идеально владеет собой. Между прочим, такое спокойствие не совсем уместно, если уж на то пошло… Тут ведь действительно есть из-за чего волноваться. Ситуация все же нетривиальная». При этом он буквально не мог отвести от нее глаз. Собственно, ему и полагалось на нее смотреть… совершенно бесстрастно. Изучающе.
— А почему она все-таки появлялась? Что вас связывало?
— Да ничего меня с ней не связывало. — Она пожала плечами. — Я же говорю — школа, воспоминания дурацкие, общие знакомые, кто, что, где… Как-то машинально…
«Машинально-то машинально, — прокомментировал про себя Мышкин. — Но ведь она почти ни с кем из женщин не поддерживала отношений. Почему же именно ты?.. Должен же быть какой-то резон…»
— Кто кому звонил? — поинтересовался он вслух.
— Она — мне.
— Всегда?
— Всегда.
Мышкин пожал плечами.
— Ну хорошо… — пробормотал он. — Что вы знаете о ее личной жизни?
— Меня не интересовала ее личная жизнь, — последовал ясный, холодный ответ. — Про Дерюгина она, конечно, рассказывала… И про других… — не вполне последовательно добавила она, по-видимому, спохватившись, что выходит как-то совсем уж неправдоподобно. — В общем, я думаю, я знаю немногим больше вас.
Мышкин вздохнул и сказал себе, что, как ни печально, следует переходить к решительным действиям. Во всяком случае, к более решительным. Не было иного выхода, кроме как выбить ее из колеи. «Достойный противник, — сказал он сам себе и тут же ужасно удивился. — Почему — противник? С какой стати такое слово?»
— Скажите, пожалуйста, Агния, где вы были и что делали седьмого декабря с двух до четырех часов дня?
— Это насчет алиби? — Она усмехнулась с легким презрением, однако от Мышкина, наблюдавшего за ней с особым тщанием, не укрылось, что рука, свободно висевшая на подлокотнике, рефлекторно сжалась в кулак. Теперь лучше всего было просто молчать. — Я была в библиотеке, — сказала она, не дождавшись ответа. — В Ленинке. С одиннадцати утра и до самой ночи.
— Одна?
— Разумеется. — Она пожала плечами. — Что за странный вопрос?
— Ну почему же странный? — отозвался Мышкин. — Вы могли пойти с кем-нибудь из знакомых. Вы могли встретить кого-нибудь из знакомых там. Вас кто-нибудь видел?
— Я не знаю, — пробормотала она. — Я, кажется, ходила в буфет… Часа в два…
— Вы занимаетесь литературой Серебряного века?
— Да. — Она взглянула удивленно, но так и не спросила, откуда Мышкин черпает свою информацию.
— Знаете такую серию — «Серебряный вихрь»?
Она удивилась еще больше:
— Видела. Редкая пошлятина. Почему вы спрашиваете?
— Так… На днях попалась мне где-то… — пробормотал Мышкин, отводя глаза, и нанес следующий пробный удар: — Вы когда-нибудь бывали в квартире у Козловой?
Она напряглась как струна, сощурила глаза, зажала руки между коленями, явно изо всех сил сдерживаясь, — и вдруг все-таки не выдержала и взорвалась.
— Да не где-то! — почти выкрикнула она. — Не где-то она вам попалась, а у Кати Козловой в квартире! Вы-то там были, а я-то как раз не была! И не нужно меня ловить! Она мне ее приносила — похвастаться!..
— Вы ее… не особенно любили, — полуутвердительно пробормотал Мышкин.
— Да что же это такое! — воскликнула она, резко откидываясь на спинку дивана. — Я не понимаю, не понимаю!.. Эти вопросы ваши!.. Почему вы меня подозреваете? Если два человека иногда встречались — это что, причина для подозрений?
Броня все-таки дала трещину. Мышкин собрался с духом и нанес рассчитанный удар.
— Нет, — с расстановкой проговорил он. — Нет, это не основание… Ну хорошо, я скажу вам, в чем дело. У меня пока нет доказательств… но я думаю, что Козлова собиралась замуж за вашего жениха…
Она вздрогнула, как будто ее внезапно укололи иголкой, и вскочила на ноги. Черные глаза горели диким огнем, отчего она, к ужасу Мышкина, еще больше похорошела.
— Уходите, — сказала она внезапно севшим голосом. — Уходите прямо сейчас. Немедленно.
Мышкин покорно встал, вытащил из кармана визитную карточку, положил ее на диван и вышел. У него было такое чувство, что его несут не собственные ноги, а исходящая от девушки волна ненависти и, может быть, чего-то еще… Пока он надевал куртку, в прихожей появился высокий мужчина с наголо бритым черепом.
— Добрый вечер. — Он старался говорить приветливо, но голос все-таки выдавал напряжение. — Генерал Шубин, отец Агнии. Вы не могли бы объяснить мне, что происходит?
— Ничего не происходит, — ответил Мышкин, с интересом изучая своего собеседника. — Вы, вероятно, слышали об убийстве Екатерины Козловой?
— Как же! — с неуместным энтузиазмом отозвался генерал.
— Ну вот… Происходит рутинная процедура — опрос всех, кто с ней общался в последнее время. Ничего более.
— Ну да, ну да… — генерал покивал.
Мышкину показалось, что ему ужасно хочется спросить что-нибудь вроде: «Ну и что моя дочь вам сообщила?» — однако генерал немного помялся и задал другой вопрос:
— Ну и как? Удалось продвинуться?
Мышкин взглянул на него с удивлением. Это был вопрос начальника, командира, привыкшего получать любой отчет по первому требованию, и тон был соответствующий. Не мог же он, однако, не понимать, что тут совсем не та ситуация! Генерал поймал его взгляд и замахал руками:
— Понимаю, понимаю, извините! Я просто… знаете, дочка нервничает… Ну извините, всего хорошего!
Мышкин кивнул и вышел на площадку. Как только за ним захлопнулась дверь, он застыл на месте, в задумчивости потирая лоб. «Что это за номер я выкинул? — спросил он сам себя. — Почему, собственно, я послушался и ушел? Почему не надавил как раз тогда, когда она ослабила оборону? Глупость? С одной стороны, конечно, глупость… — рассуждал он. — Но… кто его знает… может быть, и не глупость… Может быть, я и правильно сделал, что ушел…» Он очень рассчитывал на то, что она позвонит и разговор у них пойдет по-другому.
