Марина Серова - Криминальный кураж
Я задумалась. Конечно, я могу обстучать обе эти комнаты. Но лучше уж проверить…
Сделав несколько шагов, я присмотрелась, пытаясь понять, в какую дверь можно войти и остаться при этом незамеченным оттуда, где сидели мы, гости. Больше всего подходила комнатушка с кроватью — вход в нее не просматривался вообще, да и часть коридора оставалась невидимой. И я вошла в нее, небрежно захлопнув вход в инструментарий.
И, разумеется, приступила к обыску, хотя не сказала бы, что это очень интересное дело.
Пришлось даже отодвинуть кровать, что потребовало жестокого напряжения мускулов — железяка была чрезвычайно тяжелой и далеко не мобильной. Зато и вознаградилась моя старательность на все сто — под кроватью при простукивании обнаружилась пустота.
Потом я долго мучилась над раскрытием обнаруженного подпола. Но все же, подцепив захваченным со стола ножом, смогла справиться с этой непростой задачей.
Внизу имелось углубление метра в два с небольшим, обитое широкими, гладко отшлифованными досками. В этот импровизированный подвал вела легкая деревянная лестница. Без лишних раздумий спустившись, я чуть не носом зарылась в дощатый пол и нашла-таки то, что хотела, — в дальнем углу подвальчика была кровь. Небольшое такое пятнышко, совсем еще свежее. Если бы Перцевого убили и положили сюда труп, крови бы оказалось значительно больше.
Сколько я ни рыскала, более ничего не обнаружила. Но и таких результатов на данном этапе вполне достаточно.
Над головой моей что-то скрипнуло, и я услышала по-хамски предупредительный голос, доносившийся сверху:
— А теперь, лапочка, руки вверх и осторожненько вылазь.
— С удовольствием, — моментально справившись с неловкостью и легким, неожиданно накатившим страхом, откликнулась я. Вскинула голову, пытаясь рассмотреть человека, помешавшего моим действиям, и мысленно хмыкнула, попеняв себе, любимой, на недальновидность. Вот ведь дурочка, не подумала, что за дачей может вестись наблюдение. Менты иногда прибегают к такому методу при расследовании.
А надо мной, склонившись над люком с табельным пистолетом в лапе и с интересом меня рассматривая, стоял именно мент. Мальчик в форме, с азартными глазами и сержантскими нашивками на узких и хиловатых для «храброй» профессии плечах. Наверное, размечтался, что сейчас арестует злостную нарушительницу закона и вмиг дорастет до лейтенантских звездочек.
— Значит, вот ты где труп хранила. А куда потом его дела? — глубокомысленно поинтересовался парнишка в форме.
— И как ты себе представляешь то, о чем говоришь? — фыркнула я. — Заберись сюда и попробуй дотащить хотя бы меня до верха.
— Не рыпайся и иди сюда, а то хуже будет, — стушевался мент, спрятав неуверенность за нахально-командным тоном.
— Иду, — согласилась я, — а то ведь пристрелишь в целях самообороны. Главное, не забудь предупредительный в воздух сделать, — взбираясь по ступенькам, буркнула я.
— Это я всегда успею, — оказывается, мальчик не лишен чувства юмора.
Едва мы вышли из прохлады дачи на улицу, под завязку заполненную жарким солнцем, как мент завопил:
— Вот и мышка попалась в мышеловку!
— Да ты что? — с совершенно тупой интонацией откликнулся его товарищ, неуклюже перелезая через забор и тюком плюхаясь на землю. На широченной роже подручного «моего» милиционера остро блестели водянистые глазки.
— Привет, — сказала я, чтобы ребята не сочли меня за мебель. — Только меня вы зря под арест берете, ребята. Я не убийца.
— Это пусть начальство выясняет, — хмуро бросил розовощекий.
А державший меня под прицелом любезно пояснил:
— Поляков.
— Да поняла уж, — отмахнулась я.
— Ну чего, машинку обшаривать будем? — «мой» мент повернулся к толстому товарищу. А тот обратился с вопросом к моей скромной и почти незаметной на зеленом фоне персоне:
— Тачка твоя стоит?
— Нет, я пешком пришла, — с совершенно серьезным выражением лица заявила я, уверенная в том, что мою шутку раскусят. Не могут не раскусить, в конце концов, прикол для придурков. Но… мне поверили. Толстомордый буркнул хмуро:
— Лады, потащим ее в отделение, а с тачкой потом разберемся.
На меня нацепили наручники. Между прочим, очень сие неприятно — чувствовать на своих запястьях холод металла. Потом меня засунули в душную и тесную милицейскую машину. Вот и допрыгалась, Татьяна Александровна.
Впрочем, я не слишком переживала по этому поводу — главное, дозвониться до Кири, а он без проблем разберется со старательными, но недалекими ментами. Конечно, пожужжит и поворчит, ну да ладно, не так страшно, переживу. Максимум, что мне предстоит, — провести некоторое время в камере. Не самое большое удовольствие на свете, но пережить можно. Опять же подумаю в спокойной обстановке, что делать дальше и где искать хитроумного господина Перцевого.
Надо же, я нервы трепала и себе, и его коллегам! Одно то, как я застала Астраханцеву «на месте преступления», чего стоит! А вылазка в «Спешл Техно»! Ну, дорогой Андрэ, держись, получишь ты у меня! На полную катушку засажу за убийство-самоубийство!
Теперь сомнений в собственной правоте у меня не было и ужасно хотелось продолжить расследование. Ох, как не вовремя появились придурки с их служебным рвением.
Ну да ладно, главное, чтобы они не успели в моей «девяточке» полазать. Не хотелось бы лишиться оборудования, оно все-таки денег стоит. А такими темпами до следующего гонорара мне еще долго ждать — ведь чтобы получить гонорар, а не аванс и мелочь «на расходы», надо завершить дело. У меня же на счет завершения в данный момент туговато. Сижу, понимаете ли, в тесном и душном, припахивающем горелой резиной и дерьмовыми сигаретами милицейском «козлике» и, подпрыгивая на рытвинах не самой комфортной в мире трассы, еду к КПЗ.
Обидно. Великая сыщица попалась, как глупый и беспомощный кутенок. Ну неужели не могла предположить раньше, что дотошный следователь Поляков обязательно прикажет наблюдать за местом преступления? Ах, как я на себя сейчас злилась, кто бы знал!
Впрочем, все поправимо.
Так я рассудила с завидным оптимизмом, едва наконец предоставилась возможность разогнуть усталую спину и размять ноги, а также вдохнуть в легкие относительно свежий городской воздух. Мы наконец доехали до отделения милиции, и мои «провожатые» соизволили выпустить меня из машины.
— Пошли! — рявкнул толстомордый. Он говорил таким тоном, словно я сопротивлялась, а он же, само великодушие, благородно сдерживал свой гнев праведный.
— Да иду я, — покорно покивала я. — Неужели нельзя без грубостей?
— О чем же ты думала, когда лезла в чужую дачу? — поинтересовался обнаруживший меня мент, значительно более хлипкий, нежели его напарник, и державшийся более вежливо. — Ведь это, девочка, частная собственность.
— Между прочим, я просто хотела забрать оттуда свою сумочку. В ней ключи от квартиры. Что же мне теперь, на улице ночевать? — гнала я полную и абсолютную чушь, уверенная, что слова мои пока не записываются, а к моменту допроса успею выдумать что-либо более правдоподобное.
Недоверчивость отразилась на лицах обоих парней, как в зеркалах, и толстый, наглый и тупорожий заявил:
— Об этом побазаришь со следователем.
— Ага, — с готовностью согласилась я и похлопала глазами.
— Вот к нему мы и пойдем, — заметил молодой.
И мы пошли.
Картинка получалась не для слабонервных — идет стройная девушка с прекрасными внешними данными, руки скованы наручниками за спиной, а по бокам — два мента в форме и с ну очень умными лицами. Замечательная, я бы сказала, картинка.
Меня завели в кабинет, и я опустилась на жесткий, страшно неудобный стул. Передо мной за столом, заваленным бумагой, восседал скучающий следователь Поляков. Он смерил меня пренебрежительно-обиженным взглядом, будто я отняла у него конфетку, и осведомился холодно:
— И как же мы докатились до жизни такой?
— До какой? — невинно поинтересовалась я.
— Лазаем в чужие дачи, где произошло убийство. Следы заметаете? — пояснил Поляков.
Я разозлилась. И выпалила, с трудом сдерживая досаду:
— Вы сначала труп найдите, а потом про убийство говорите.
— Значит, показания давать не будем? — В глазах следователя появилось неприкрытое бешенство, но он мастерски удержал на физиономии вежливую маску. Только скривился весь, будто вылакал целый стакан уксуса.
— Какие показания? — развеселившись, что смогла довести следователя до белого каления, полюбопытствовала я.
— Вас нашли на месте преступления! — рявкнул Кирилл Федорович Поляков.
— Ну и что же? Ваши ребята там еще дольше, чем я, отирались, — резонно заявила я, с искренним наслаждением наблюдая за переменой в лице Полякова.
Его нездорово-бледная кожа заливалась багровым румянцем, отчего лицо отнюдь не становилось привлекательнее. Даже вокруг глаз появилась сеть красных морщин. А я в глубине души сожалела о своих словах: неужели обязательно надо доводить человека до такой степени ярости? Ведь теперь он ни за что не выпустит меня просто так. Я и раньше не вызывала у следователя теплых чувств, о чем же сейчас говорить? Тем не менее начало разговора положено, пусть и не самое удачное, и изменить ничего не удастся. А значит, продолжим экзекуцию.
