Станислав Гагарин - Третий апостол
В те нелегкие годы и родилась у него дочь. Назвали девочку Зоей. На этом имени жена Александра Николаевича настояла. В честь, дескать, торжества жизни на земле…
Детьми своими Жуков всегда гордился. Сын его начал с того же, с чего начинал отец. Пошел учиться в военное пограничное училище, потом успешно командовал заставой, и вскоре его забрали с повышением в пограничный округ. За него Александр Николаевич и сейчас не тревожился, с нетерпением ждал в отпуск с невесткой и двумя внуками.
А вот дочь…
В школе Зоя училась нормально, звезд, как говорится, с неба не хватала, но и беспокойств родителям не было никаких. Она даже успешно прошла конкурс при поступлении в медицинский институт, в Минске поступала, хотя в Западноморске был такой же вуз. Так Зоя и осталась в Белоруссии. После первого курса приехала домой не одна. Сопровождал ее долговязый малый с жидкой бородкой. На теле — крупной вязки свитер. Шея голая, а на этой самой тонкой шее — цепочка… Заявила тогда Зоя родителям: это, мол, жених, научный сотрудник, будущий, так сказать, светоч… Жуков покачал головой, но от прямой критики дочкиного избранника воздержался, стал к нему присматриваться. Сейчас, думал он, молодежь иная, бывает что и под длинными патлами скрывается светлая голова.
Жених вел себя довольно лояльно, успел покорить будущую тещу и даже цепочку снял…
Поначалу не хотел этого делать Александр Николаевич, да не утерпел, все-таки дочь единственную, кровную, отдает в чьи-то руки. Словом, позвонил Жуков коллеге в Минск. Неофициально, разумеется, по-товарищески. Тот справился о женихе и сообщил в Западноморск, что никакой тот не научный сотрудник. Работает парень лаборантом в научно-исследовательском институте, работает так, что вот-вот выгонят… Третий год числится на втором курсе политехнического, отделываясь от исключения из института за академическую задолженность всякого рода справками о болезни.
Ничего Александр Николаевич дочери не сказал и жену не стал тревожить, а беспокойство его не оставляло. Уехала Зоя в Минск, писала, что к Новому году ожидается свадьба. Жуков решил съездить к дочери и на месте во всем разобраться, но после Октябрьских праздников Зоя сама прикатила, зареванная и беременная.
Вроде обычная история не раз и не два такое бывало и бывает, а вот Жукова она больно ударила по сердцу. Пожалуй, Александр Николаевич больше покинутой Зои терзался случившимся. Хотел было разыскать того светоча да поговорить с ним по-мужски, только сообразил вдруг, что тем самым унизит и себя, и дочь. Впрочем, непутевый отец родившейся весной Маринки за месяц до того удрал аж на Камчатку, боясь, видимо, что такой отец, как у обманутой им Зои, в более близких краях его запросто достанет.
Но Александр Николаевич постарался забыть о самом факте существования жениха, будто родилась Маринка от святого духа, либо аист ее принес, а может быть, нашли девчонку в капусте. Теперь Жуков думал о несложившейся судьбе дочери, о том, как растить Маринку, которая занимала в его сердце все больше и больше места.
Зоя меж тем окончила курсы медсестер и стала работать в военном госпитале, перепоручив дочь заботам матери и не думая, судя по всему, о возвращении в институт. Жуков пробовал затеять с Зоей разговор об этом, но дочь без обиняков заявила, что понять ее отец никогда не сможет.
И Жуков отступился. Он перенес отцовское чувство на Маринку, но обида на Зою не проходила, саднило сердце у Александра Николаевича.
…В тот вечер опять были звонки из Москвы. Смерть Маркерта вызвала сложные переплетения, которые задевали разные сферы и так сказать «моменты». Начальство требовало срочного расследования и обнаружения преступника, будто он, Жуков, мог вынуть из кармана убийцу, как фокусник зайца из цилиндра.
Александр Николаевич позвонил домой и сказал жене, что приедет засветло, пусть не укладывает Маринку, он погуляет с нею в саду, девочке нужен свежий воздух. Заканчивая разговор, он хотел спросить дома ли Зоя, но спрашивать не стал. Если ее нет, а сегодня дочь не дежурит, то это расстроит его, но в дом Зою все равно не загонит. А если есть, значит Жуков увидит ее через четверть часа.
Зоя оказалась дома, и это обстоятельство несколько успокоило Александра Николаевича. Он и о чертовом деле с профессором-безбожником словно забыл, усадил внучку в коляску и поехал с нею в Приморский парк имени Девятого апреля.
На втором круге Жуков увидел, как по боковой аллее неторопливо, прогулочно прошли две девушки и мужчина. Навстречу им двигался парень в морской форме. Эти трое остановились перед ним, и произошел короткий разговор.
Жуков узнал в одной из девушек дочь покойного профессора, доставившего ему столько хлопот и ночных бдений над божественными книгами. Определил он и доцента Старцева, с ним уже беседовал Конобеев в присутствии Александра Николаевича. Второй девушкой была Вера Гусева, но Жуков ее не знал… Все трое шли с поминального ужина в доме Маркерта. А вот лицо моряка, четвертого в этой группе, показалось Жукову знакомым, но Александр Николаевич так и не узнал радиста Тумалевича, проходившего по делу группы валютчиков. Правда, парень был выведен из дела его же людьми, но однажды Александр Николаевич видел Тумалевича на допросе. Видел, но в памяти тогдашняя встреча не отложилась.
Доброе настроение, возникшее у Жукова от общения с внучкой, было испорчено. Встреча с этими людьми-вновь напомнила Александру Николаевичу о запутанном деле, о том, что завтра раздастся звонок Бирюкова из Москвы, и Василий Пименович ехидным голосом спросит, не нуждаются ли западноморцы в столичной помощи.
Он попытался переключиться на иные размышления, стал думать о Маринке. Александру Николаевичу пришло в голову, что вот эта Таня, что прошла сейчас мимо, скорее внучкой была, по возрасту, профессору Маркерту. Ведь когда она родилась, Борис Янович был ровесником ему, теперешнему Жукову… Ну, может быть, на пару лет помоложе. И Жуков подумал о том, как должно быть сильно любил профессор единственную дочь, если в ней, этой дочери, и в этой запоздалой любви, соединились и отцовские, и дедовские начала.
Жуков принялся раскручивать эту мысль, повертывать ее в самых различных ракурсах, потому как интуитивно почувствовал, что в мелькнувшем сейчас соображении есть нечто, требующее особой додумки. Он уловил едва осязаемый сознанием логический крючок, который должен был зацепить собою нечто. Но Жукову не хватило информационного материала. Мысль едва пробилась и тут же, неудерживаемая ничем, ушла в подсознание, ушла, чтобы не возвратиться.
Жуков не смог сопоставить собственную любовь к внучке с удвоенным чувством Маркерта к дочери, а эту любовь профессора — со смертью его жены в сорок седьмом году и странной встречей последнего с людьми Черного Юриса. Встречей, которой профессор, по официальной версии, сумел избежать… Александр Николаевич не знал еще, что на самом деле встреча состоялась, и потому не мог сделать из предыдущих логических посылок вывод: ради любви к ребенку Маркерт мог пойти на многое.
В цепи не хватало одного звена, и цепь не замкнулась.
Александр Николаевич принялся думать, что вот, скажем, доценту Старцеву больше подходит роль отца Тани. И это хорошо, что рядом с осиротевшей девушкой оказался такой умный и сильный человек, давнишний друг дома. Еще Жуков подумал, что молодость обладает завидным качеством быстро залечивать душевные раны. Вон и его Зойка успела забыть, как ударили ее по сердцу. Так Александр Николаевич переключил сознание на личные заботы. Он постепенно уходил думами от того, что утром ожидало начальника управления на службе. Потом закапризничала Маринка, подходило ее время для сна, и Жуков заторопился домой.
III— Ты мешаешь мне, Стива!
Лидия Станиславовна прихватила локтями выпрыгнувшую на стул крупную белую кошку, перенесла ее к порогу кухни и опустила на пол.
— Ведь давно известно, что здесь тебе нельзя находиться, в моих владениях, — продолжала женщина. — Конечно, я понимаю, как привлекают тебя в кухню приятные запахи, но если ты будешь лезть мне под руки, то я не управлюсь с пирогом к приходу Арвида. Или, того хуже, испорчу пирог. И мне будет неловко перед сыном и перед его девушкой. Ведь ты знаешь, Стива, сегодня у нас гостья. Арвид и не подозревает, что мать решила устроить ему сюрприз и пригласила Ольгу. Она хорошая девушка, эта Ольга, ты должна помнить ее, Стива, ведь Арвид уже приводил ее в наш дом…
Лидия Станиславовна разговаривала с кошкой, уже не пытавшейся двинуться от двери, но за разговором хозяйка не забывала споро хлопотать у плиты.
Мать Казакиса славилась как большая мастерица по части кулинарии. Сегодня же, когда она ждала девушку, которая могла стать ее невесткой, стоило постараться с отменным усердием.
