Валерия Леман - Сны мертвой девушки из Версуа
– Все это несравнимо с вином моего дорогого шурина.
Две огромные бутыли и бокалы уже стояли на столе перед нами. Галлуа торопливо разлил вино и первым поднял свой бокал.
– За нас, любезнейший! Ваше здоровье.
Бокалы звякнули, и дегустация началась. Что и говорить, вино было отменное – терпкое, ароматное, словно в нем сконцентрировались солнце и дождь, шум ветра и запах теплой травы. После третьего бокала я уже ощущал легкий морской бриз и убаюкивающие волны.
– Говорю тебе, девчонка удрала с каким-нибудь парнем, – тряся меня за плечо, орал Галлуа. – Нашли из-за чего сыр-бор разводить. Юность, любовь, авантюры! Знал бы ты меня лет двадцать – да что там! – десять назад!
– Могу себе представить. А ведь вы с Монтесье, наверное, ровесники? – Даже слушая шум волн морских после выпитого, я не забывал, что веду собственный допрос участника вечеринки. – Видимо, поэтому он и пригласил вас к себе в тот вечер?
– Ха! – оскалился Галлуа, снова наполняя бокалы. – Как бы не так. Монтесье, во-первых, чуток помоложе, а во-вторых, не из того теста, что я. Поверь мне, парень, мы с Монтесье провели юность в разных компаниях. Ума не приложу, для чего он меня позвал. Сказал, вроде как я отлично справился с ремонтом в его доме и он хочет меня отблагодарить. Да только он на меня в тот вечер не обращал ровно никакого внимания, все о чем-то шептался с этим своим итальянцем. Черт его знает, что у него там было в голове. Возможно, ему просто некого было позвать, он ведь здесь редко бывает и практически никого не знает. На здоровье!
Мы в очередной раз чокнулись, опустошили бокалы и дружно закурили. Теперь вкус сигареты не казался мне таким уж резким.
– Вы говорите, они часто беседовали с Бенини? – не упускал я нить разговора. – А не помните, когда Бенини исчез с девушкой?
Галлуа махнул рукой – оказывается, это был его излюбленный жест.
– Я и говорю! Закадрил девушку, ушел с ней в сад, дело-то ясное, молодое. Потом шасть назад, пошушукался со своим Монтесье и – снова к ней, в сад, затем опять – ля-ля с Монтесье. Никак дружок Монтесье ему советы давал, как лучше с девицами в саду общаться! Ха-ха-ха!..
Не спрашивайте меня, сколько мы с субподрядчиком выпили. Ближе к девяти я, прячась за деревьями, как вражеский лазутчик, перебежками приблизился к дому Лорен, трусцой пробежал в ванную и с облегчением подставил голову под струю холодной воды. Невозможно передать, как меня штормило после вина шурина Галлуа из-под Монтре и всех выкуренных сигарет.
– Ну как – пообщался с Галлуа?
Я едва не опрокинулся в ванну, на мгновенье представив убийственную усмешку Лорен. Но к счастью, это была всего лишь Соня в розовой пижаме, видимо, только что проснувшаяся перед романтическим свиданием с комиссаром.
Я уселся на край ванны и принялся яростно вытирать голову полотенцем. Шторм заметно ослабел, но качка все еще продолжалась.
– С чего это ты взяла? Может, я надрался в каком-нибудь роскошном женевском ресторане.
Соня хмыкнула и, отодвинув меня, прошла к раковине.
– Мне обо всем подробно доложила Лорен, она наблюдала за вами из окна второго этажа. Галлуа, к твоему сведению, – известный на весь Версуа пьяница, хотя и работу свою знает.
Я почувствовал раздражение. Соня, свалив на меня проблему поиска своей пропавшей подруги, живет в собственное удовольствие, ездит на пленэр, отсыпается, чтобы затем кутить с полицейским комиссаром до утра, а я, значит, всего лишь с местными пьяницами надираюсь молодым вином. Пора было восстанавливать справедливость.
– Между прочим, если не ошибаюсь, ты пригласила меня для расследования, – стараясь как можно четче выговаривать слова, заявил я. – И если угодно, этим я и занимаюсь. Я допрашивал Галлуа.
– Представляю, сколько интересных фактов ты из него вытянул, – ехидно скривилась Соня.
– Вот именно, интересных! – вскричал я. – Я тоже знаю свое дело, не то что этот твой Танде, окрестивший меня Петровым. Теперь весь Версуа будет знать меня под этой дурацкой фамилией. Спасибо хоть не Сидоров.
Соня бросила на меня короткий внимательный взгляд, вздохнула и уселась рядом, на бортике ванны.
– Пойми, Жак это сделал для твоего же блага. Во-первых, представитель московской полиции будет пользоваться большим доверием населения, чем просто турист. Во-вторых, твоя настоящая фамилия для швейцарского уха звучит уж слишком по-французски – Муар. Сам подумай, кто поверит, что ты из Москвы!
Я не знал, что и ответить на эту дерзость. «Кто поверит, что ты из Москвы»! Она что, забыла о своей фамилии? Дижон! Ха-ха, как сказал бы доблестный Галлуа.
Между тем Соня встала и скрестила руки на груди.
– Кстати, дорогой, ты не мог бы освободить помещение? Мне ведь еще нужно успеть принять душ.
Ну как же, ведь у нее свидание с Танде! С «Жаком»! Я хмыкнул и вышел, хлопнув дверью. «Ха-ха» три раза.
Ночь ангелов
Счастливо избежав встречи с Лорен, явно не одобрявшей застольные мероприятия, я беспрепятственно выскользнул из дома и решительно направился в сторону озера. В голове у меня не было никакого четкого плана, а мысли носились в разных направлениях неорганизованными вихрями и потоками, сбиваясь, закручиваясь в спирали и распадаясь, как конфетти.
На улицах у озера сверкали огнями, благоухали едой всевозможные кафе и ресторанчики, люди в светлых одеждах смеялись, танцевали, флиртовали, радуясь жизни. В какой-то момент и меня закружила эта веселая карусель, а из головы вылетели скорбные мысли о Сонином свидании, образ сияющего Танде и прочая ерунда. Я понял, что сегодня – мой день, день безрассудной удачи, праздник непослушания и отрыва по полной программе. Благослови, господи, славного субподрядчика Галлуа и его достопочтенного шурина-винодела из Монтре.
Я начал с кафе на пляже, где с широчайшей улыбкой меня обслужил тот самый бармен, что не дал мне как следует отлупить польского серфингиста Михала.
– Привет! Как дела?
Разумеется, дела мои шли отлично, а как же еще? Я успокоил на этот счет парня, попутно пообещав ни с кем сегодня не драться, и устроился за свободным столиком с краю. Алкоголь, просвистев по моим жилам как по американским горкам, смягчил контуры предметов и фигур, бросив на все кругом покров интересной таинственности. Я любовался яхтами у пирса, прозрачным рисунком Альп на противоположной стороне озера. С пляжа доносились голоса поздних купальщиков, смешиваясь с хохотом людей в кафе. По плиткам пола прополз годовалый младенец, уселся прямо перед моим столиком и, уставившись на меня, принялся сосредоточенно ковырять в носу.
– Добрый вечер, – помахал я ему. – Ты мальчик или девочка?
Откуда-то появилась симпатичная мамаша младенца и, лучезарно улыбаясь, подхватила чадо на руки, махнула мне ладошкой, слово в слово повторив местный пароль:
– Привет! Как дела?
Не успел я отреагировать, как за мой столик плюхнулся смутно знакомый парень, заговорив на русском языке.
– Привет. Как идет следствие? Михал все смеялся насчет того, что вы говорили об Интерполе, но сегодня местная полиция допрашивала вон тех ребят, и выяснилось, что вы – с Петровки. Здорово.
Ну, конечно, это был тот приятный поляк из команды серфингистов. Я вспомнил, хоть и с трудом, его имя – Дарек. Хорошее имя.
– Так точно, – ответствовал я, чтобы только доставить парню радость, – Ален Петров с Петровки, такой вот каламбур. Чудны дела твои, господи.
Дарек взглянул на меня в легком замешательстве, но я успокаивающе похлопал его по плечу и эффектно закурил.
– Не беспокойся, все под контролем. Так кого, говоришь, сегодня допрашивали?
Дарек кивнул на шумную компанию в другом конце террасы.
– Вон тот – кудрявый, в полосатой майке, Тео Луи, а рядом с девушкой – Мишель Барнье. Они занимаются как раз в группе Михала.
Сам Михал сидел за тем же столиком и время от времени бросал в нашу сторону мрачные взгляды.
– Как ты думаешь, почему Михал совершенно не клюнул на эту пропавшую Ольгу? – задумчиво выдыхая сигаретный дым, спросил я, вовсю строя из себя Ниро Вульфа.
Дарек смущенно улыбнулся, почесав затылок.
– Ну, я действительно не знаю. Она, в общем, была довольно симпатичной. Быть может, не очень умной.
– И в чем это выражалось?
Он снова почесал затылок.
– Ну, например, эти ее разговоры. Она говорила, что считает себя ведьмой, и однажды начала читать над Михалом какие-то заклинания на любовь. При всех, представляете? Ребята стали смеяться, а Михал разозлился, как черт. Он такой самолюбивый и терпеть не может, когда над ним смеются. А Ольга ничего не поняла и сама начала смеяться. Думаю, поэтому он ее и не любил – она была глупенькой.
Дарек внезапно замер, уставившись на меня испуганными глазами.
– Господи, но почему я говорю о ней в прошедшем времени? Ведь она жива, как вы думаете?
