Мария Жукова-Гладкова - Африканская охота для дам
В разгар торга к нам присоединилась остальная честная компания, состоявшая из наших туристов и местных торговцев. Зрелище было незабываемое. Костя с африканцем изъяснялись на странной смеси русского, английского, французского и местного диалекта, которого Костя отродясь не то что не знал, а даже не слышал, как, впрочем, и французского, кроме «Je n’ai pas mangé six jours»[1], правда, тут из глубин его памяти вдруг всплывали какие-то странные, не относившиеся к делу выражения. Или сказывалось общение с испанкой?
Африканцы, знавшие французский лучше Кости, прониклись его страданиями и принесли ему манго. Один из торговцев даже собственноручно манго почистил, нарезал на кусочки, выложил на пластиковую тарелочку и вставил в верхний кусочек тоненькую деревянную палочку, которой и следовало цеплять кусочки. В таком виде он протянул угощение Косте. Братец отдал тарелку мне, и мы с Веркой и Сашкой приступили к поеданию очень спелого и вкусного плода. Костя продолжал торговаться.
Африканец то и дело хлопал себя по ляжкам, Костя размахивал руками. Африканец говорил, что у него пятеро детей и все хотят есть. Костя тыкал пальцем в нас троих, потом вспомнил родителей и тетку, приплел сюда же кота и попугая, потом пояснил, что Веруша выйдет за него замуж только после того, как у него будет миллион долларов, и поэтому он не может размениваться на подарки.
В результате африканец проникся бедственным положением нашей семьи (Костя с десяток раз выкрикнул на французском, что он не ел шесть дней), вылетевшей полным составом на отдых в другое полушарие, и согласился продать выбранные Костей специи за пятую часть изначальной цены. Братец повернулся ко мне и сказал:
– Лана, давай деньги. И скажи Вере, что я сегодня заслужил ночь любви!
Мне показалось, что летное поле содрогнулось от хохота собравшихся. А деньги выложил Афганец и купил у африканца вообще все имевшиеся специи (так что африканец не оказался внакладе и мог бы еще скинуть Косте цену). Афганец сказал, что ему тоже нужно делать подарки друзьям, а друзья любят есть мясо, а мясо следует приправлять специями: в общем, мы берем все.
В результате, когда мы загружались в джипы, чернокожие торговцы провожали нас пением и танцами. Я удивилась только, что они пока еще не разучили «Цыганочку» и «Подмосковные вечера». Но, думаю, это у них еще впереди. Костя прощался с местными так полюбившейся ему фразой на французском.
В нашем джипе оказались мы четверо, Афганец и «двустворчатый шкаф».
– Что-то бабы сегодня себя тихо ведут, – заметил Вовчик многозначительно, когда джип отъехал от аэродрома, углубляясь в лес по колее, которую, оказывается, не только в России называют дорогой.
Верка, никогда не отличавшаяся музыкальным слухом, мгновенно завела «Шумел камыш». Вовчик аж дернулся. Но в следовавшей за нами машине Веркин почин тут же подхватили два голоса – Нинин и Танин.
– Накаркал, – пробурчал Афганец и стал рыться в карманах – следовало чем-то заткнуть уши: ведь Лешке, как и мне в прошлом, уже доводилось слышать Веркины песнопения, правда, в тех случаях Верка бывала пьяная.
– Вера Николаевна, я не вас имел в виду, – пробурчал Вовчик, – а тех певуний. – Вовчик кивнул назад.
Нина с Таней разошлись на славу. Кстати, пели они неплохо. Предполагаю, что впереди нас ждут интересные концерты. Нам ведь еще не доводилось видеть тетенек после обильного вливания внутрь спиртных напитков!
Афганец же поделился с народом своими наблюдениями. Никто из его друзей дома не станет слушать ничего из «застольной тематики» – по его выражению. Даже дисков и кассет таких в доме обычно нет. А как отправятся на природу или соберутся за душевно накрытым столом – и пошло-поехало! Тянет спеть вполне определенные песни. Но, поскольку Лешка сейчас был трезв и за столом не сидел, ему не хотелось ни петь, ни слушать народные мотивы.
Верка продолжала сотрясать африканский воздух, перевирая не только мелодию, но и слова, а я задумалась. Нина с Таней сегодня в самом деле ничего не отчебучили. И я, увлекшись специями, не обратила внимания на то, что они покупали у африканцев на летном поле. Как раз спросила об этом Вовчика.
– Деревянные фигурки, – сказал он и извлек одну из бездонного кармана шорт.
Верка заткнулась на полуслове. Из неизвестной нам породы черного дерева был вырезан огромный фаллос.
– Лана, это ты, как всегда, виновата! – завизжала Верка. – Почему я этого не видела?!
– Ты этого не видела? – переспросил Афганец. – Хочешь покажу?
– Ланке показывай, – отмахнулась Верка. – Я черный хочу!
– Попросите водителя, тетя Вера, – ехидно сказал мой сынок. – Или Джона.
Но Верка разбушевалась не на шутку. Теперь доставалось Косте, который отвлек всех дурацкими специями, когда следовало покупать другой товар, необходимый Вере Николаевне в ее нелегкой работе путаны. Да она с такими игрушками свои ставки сразу же поднимет! В особенности если тут имеются сувениры на эту тему, изготовленные из разных пород деревьев…
– Имеются, – сказал Вовчик. Видимо, ему хотелось позлить Верку – за все хорошее. – Только все скупили Нина с Таней. Теперь вот поют на радостях.
– А я-то думал: почему их мужики не интересуют? – признался мой сын. – Оказывается, они любят все искусственное…
Верка сидела злая и бурчала себе под нос. В ближайшее время Нина с Таней, пожалуй, лишатся некоторого количества волос…
Костя попытался Верку успокоить, сказав, что раз в этих местах делают такие поделки и они пользуются спросом, то мы обязательно найдем их в этой стране – хотя бы на побережье.
– Тебе-то они зачем? – буркнула Верка.
– А как же? – удивился братец. – Попугаю нашему в клетку поставим! Он клюв будет о них точить. А котику – для коготков. Он же у нас уже весь косяк у входной двери ободрал. А так – расставим по всей квартире. Или я для кота один большой возьму.
Вовчик убрал свое приобретение в карман и сидел с невинным видом. Верка же теперь дергала его, убеждая сделать ей подарок. Вовчик упорно отказывался.
– Ну, погоди у меня! – прошипела подружка, когда впереди показалась цель нашего путешествия.
До своего личного появления в лагере я не представляла, что Ольга имела в виду под словом «палатка». В рекламных брошюрах на английском языке, также полученных мною от зарубежных партнеров, использовалось слово «tent», что в переводе означает как раз «палатка». Но человек из России, в особенности моего возраста (или старше), ходивший в походы в советские времена, услышав это слово, представляет себе нечто совсем другое, отличающееся от африканских палаток так, как «Запорожец» – от «шестисотого» «Мерседеса».
Да, они были сделаны не из кирпича и не из дерева, поэтому, наверное, так и именовались. Я не знаю, что это за материал: он очень толстый и прочный, по фактуре похож на брезент. Имелись и окна из толстенного полиэтилена. Подобный полиэтилен мне доводилось видеть в одном доме в Ленинградской области, владелец которого занимается изготовлением пленки для парников. Он выдул такой полиэтилен специально для себя и вставил его вместо стекол, которые часто бьются. Здесь полиэтилен составлял часть брезентовых стен и изнутри закрывался пластиковыми жалюзи. В каждой палатке имелся душ, за ней – биотуалет. Ванну, правда, принять было негде. Но была горячая вода! Имелось и электричество: работал портативный генератор. Более того, в палатку не требовалось вползать на четвереньках и передвигаться там исключительно ползком (я вспомнила свои школьные годы и походы по Ленинградской области и Карелии). Тут даже Верка со своими метр восемьдесят три спокойно вставала в полный рост.
Спать предстояло на высоких деревянных настилах, на которых лежали толстые матрасы. Белье, естественно, оказалось белоснежным (никаких спальных мешков). Столы и стулья были пластиковыми. Отличие от гостиниц состояло в том, что тут отсутствовали кондиционеры, зато работали вентиляторы. Для желающих за отдельную плату предоставлялись негры с опахалами.
Но все это мы выяснили чуть позже. Вначале Верка первой вылетела из джипа, стоило тому только притормозить, бросилась к следовавшему за нами, распахнула его дверцу и рявкнула:
– А ну, покажите члены!
В том джипе, кроме Нины с Таней, сидели четверо оставшихся в живых сибиряков, немного пришедших в себя за время пути (во всех смыслах). Они поняли призыв Верки буквально.
Африканцы, постоянно работающие в лагере, высыпавшие встретить новую партию гостей, замерли на своих местах. Из других джипов уже вываливался народ и с большим интересом заглядывал в эту машину. Джон тихо переговаривался с встречавшими. Наверное, он перевел Веркин призыв, но не совсем понимал, чем он вызван. Хотя пора бы парню уже привыкнуть к своеобразию русских туристов.
– Что вы расселись? – тем временем рявкнула Верка на Нину с Таней. – Я вообще-то к вам обращалась!
