Евгения Михайлова - Спасите наши души
– Значит, личный пример, так сказать?
– Вот именно. Извините, нам пора.
Они быстро прошли к машине Марии, сели, Лена с облегчением вздохнула и вдруг наткнулась на пристальный взгляд подруги.
– Ты чего, Маруся? Что-то не так?
– Не так. Достала ты меня с этим – я, я, я… Заладила. Ты одна, конечно, в деле.
– Неправда. На форуме я как раз всегда расписываю во всех красках твои заслуги. В данном случае нужен был быстрый неожиданный ответ. Что делать, если ты настолько скупая, что тысячи не внесешь на счет. Я-то на самом деле положила. Если журналюги проверят… В чем дело? – Последние слова Лены были адресованы молодой женщине, которая не давала ей закрыть дверцу машины.
– Я жду с утра. Почему из-за вас у нас не принимают документы на удочерение Арины?
– Кто вам сказал, что из-за меня?
– Работники Дома ребенка.
– Вы их неправильно поняли, – терпеливо ответила Лена. – Я просто доношу до работников мнение профессионалов. Девочке предстоит операция, возможно, не одна. Крайне дорогостоящая, кстати. Ей сейчас просто не показаны стрессы, перемещения. Она находится под контролем врачей. Понятно? Следите за информацией. Когда девочка будет здорова, занимайте очередь на удочерение. Думаю, у вас будут конкуренты.
Она с силой захлопнула дверцу и набрала номер.
– В чем дело? Почему вы на меня ссылаетесь? Я сказала: это мнение консилиума. Никаких усыновлений, смотрин и всей прочей ерунды. Она готовится к операции. Всех гнать… Я пришлю вам нормального охранника… Что значит, когда операция? Когда надо! А я не заметила, чтоб Арине стало хуже. Будет нужная сумма, будет и операция. Вам кажется, что ей хуже, так поддерживайте ее! Вы, милочка, главврач. А за Арину получаете вторую зарплату от меня.
Мария резко рванула машину с места. «От суки», – безадресно заключила она.
Глава 21
Сергей позвонил Нине Кончевой в начале рабочего дня. Она так испугалась, услышав его голос, что не ответила на приветствие.
– Ну, вы поняли, конечно, – сказал он, – что в отношении вашего сына следствие продолжается. Нина Петровна, пока ничего окончательно тревожного, просто есть основание для задержания. Волосы, найденные в спальне Сидоровой, – его. Причем вполне вероятно, что они появились там в вечер или ночь убийства, так как уборка проводится тщательная ежедневно, и они не могли появиться раньше, их бы убрали.
– Вы хотите его арестовать?
– Да, нужно все прояснить с его участием.
– Вы ничего не проясните. Послушайте меня. Главная проблема Игоря – панический страх перед действительностью. Да, страх может его толкнуть на любой безумный поступок. Но если вы его сейчас заберете, не получите никакой информации. Вы получите буйного сумасшедшего. В конце концов он подпишет признание. Но вы сами не будете знать, правда это или нет. Разве вы этого хотите? Я понимаю, его признание всех бы устроило, но мне показалось, что вы не такой. Вам не надо любой ценой дело закончить…
– Что вы предлагаете?
– Только я смогу у него узнать, что было на самом деле. Считайте, что он под домашним арестом. Я сейчас освобожусь от всех дел на два дня, и мы с ним проведем их вместе. Дайте мне два дня. Я могу записывать наши разговоры на диктофон. Я дам вам любые расписки. Потом… если надо… он поедет к вам.
– Хорошо. У вас есть два дня. Жду вашего звонка.
…Нина приехала домой через час. Поставила сумки в прихожей, тяжело опустилась в кресло. Два дня. Чтобы спасти или погубить большого сумасшедшего ребенка. Она прикрыла глаза, как спортсмен перед заплывом, прислушиваясь к тому, что происходит в ней самой. Сердце стучит тяжелым молотом, дыхание натыкается на привычный барьер в груди. Этот комок – осадок постоянной тревоги и стресса. Она все-таки попыталась вдохнуть глубоко. Сердце не то что заболело, оно как-то заскулило… Стоп! Только без этого! Собраться и перестать себя чувствовать совсем. Нина иногда думала о том, что, если бы не ее страшная беда и еще более страшная ответственность, ее слабое сердце давно бы уже перестало биться. Его режим – экстремальный режим.
* * *Рано утром Сергея разбудил звонок Анатолия.
– Менделееву застрелили ночью в ее квартире. Это та, у кого дарственная на магазины Сидоровой.
– Так. Кто сообщил?
– Слесарь-сантехник обнаружил. Рано утром из ее квартиры залило нижние этажи. На звонки никто не отвечал. Ни в дверь, ни по телефону. Слесарь из ЖЭКа вскрыл дверь… Она наливала воду в ванну, в это время…
– В ванной застрелили?
– Нет, в спальне. У зеркала. Наши выехали.
– Сейчас подъеду. Толя, позвони Геннадию Овсяницкому. Он, я понимаю, присматривал за ней в свете своего заявления… Заодно узнай, где можно найти парня, с которым она жила последнее время.
Сергей и Толя подъехали к дому Менделеевой почти одновременно.
– Я позвонил Овсяницкому, – сказал Толя, – но жена отказалась его будить. Говорит, он недавно лег, пьяный, она не собирается мужа расталкивать. Не особо приветливая дамочка.
– Понятно. Будем сторожить его пробуждение.
В большой, богато обставленной квартире работала группа. Эксперт, Александр Васильевич, пожал руки Сергею и Толе.
– Ей выстрелили в лоб. Примерно с порога. Она стояла у зеркала, кто-то вошел в комнату, она повернулась… Орудия преступления нет, смерть наступила мгновенно примерно в половине четвертого утра. В семь соседи снизу обнаружили, что их заливает.
– Что с дверью? – спросил Сергей.
– Ребята посмотрели: дверь была вскрыта однократно. Только слесарем из ЖЭКа. До этого была закрыта, как обычно. То есть или жертва впустила убийцу, или он открыл своим ключом.
– Ну, если ванну при нем наливала, значит, это кто-то свой. Хотя, конечно, она могла включить воду, когда позвонили в дверь. Или кто-то открыл дверь, когда она наливала воду. Ну, в общем, свои, по-любому.
– Сережа, – Толя вошел из прихожей. – Значит, жила она здесь последнее время с парнем… как ребята выяснили. Стриптизер, альфонс, она его Мальчиком называла. Выехали вечером вдвоем на ее машине. Соседи видели. Когда вернулись, в каком составе – неизвестно. Его вещи в квартире есть. Самое интересное: в ее столе копия завещания на его имя. Составлено вчера. Она завещает ему абсолютно все имущество, в том числе бутики, которые принадлежали Сидоровой, эту квартиру и – ты не поверишь – квартиру, что выставили на продажу за двадцать пять миллионов долларов, ну, ты знаешь, на Остоженке, – так она ее недавно купила, оказывается. Тоже Мальчику-с-пальчик должна отойти.
– Толь, вот как бывает. Получается, и работать не надо ни фига. Лови этого Мальчика и занимай очередь за премией.
* * *Валентина Сидорова вышла из поезда, поставила на землю небольшую дорожную сумку и растерянно осмотрелась. Москва. Она была здесь восемнадцать лет назад. Получила диплом врача-терапевта, поехала домой по распределению. Так повезло. Думала, обязательно сюда вернется уже опытным специалистом. Просидела все годы в кабинете участкового врача районной провинциальной поликлиники… Толку от всего образования – справляется с уходом за мамой. Только на этот уход зарплаты и хватает. Выбралась наконец. Валя остро вспомнила о цели своего приезда и крепко сжала зубы, чтобы не стучали.
– Здравствуйте, вы Валентина? – раздался рядом мужской голос.
– Да, – Валя растерянно посмотрела на красивого парня восточной внешности.
– Я Рим. Работник в вашем доме. Приехал за вами.
Она безучастно смотрела на высокие сосны, которые выстроились вдоль дороги за шлагбаумом элитного поселка, на высокую узорчатую металлическую ограду, на пост охраны, на большой дом, какие она видела только в кино. Тут жила Наташка. Что-то делала, кого-то любила, с кем-то встречалась. Кто-то любил ее. Кто-то очень сильно ненавидел… Только что делать ей, Валентине, в этой совершенно чужой жизни?
Рим открыл входную дверь, пропустил ее. Посреди огромного холла стояла маленькая стройная девушка, она поспешила им навстречу.
– Здравствуйте, Валентина. Добро пожаловать в ваш дом. Примите мои соболезнования. Я – горничная вашей сестры. Меня зовут Сандра. Пойдемте со мной. Я приготовила вам комнату, ванну. Скоро будет готов завтрак.
В красивой уютной спальне Валя почувствовала себя пыльной, неуклюжей, неуместной. Ей страшно захотелось обратно домой, к маме, в их маленькую обшарпанную квартиру, где знакомо каждое пятнышко на обоях, где допотопный электрочайник пыхтит каждый вечер: «Ты дома».
– Сандра, – Валя беспомощно повернулась к девушке, – мне здесь плохо. То есть, конечно, здесь очень хорошо, но я никогда не бывала в таких местах. Я выйду из этой комнаты и тут же заблужусь. Я знаю, в современных ванных все так сложно… Я просто не смогу в этом разобраться. У меня в сумке фланелевый халат, ситцевая ночная рубашка, старая зубная щетка и паста. – Валя, неожиданно для себя самой, расплакалась. – Я стесняюсь тебя, этого парня красивого… Я ужасно боюсь, Сандра. Ты понимаешь… Наташа… мертвая. Я увижу ее на кладбище? Там будут чужие люди… Я просто в ужасе, девочка.
