Анна Литвиновы - Пальмы, солнце, алый снег
Беда заключалась в том, что, несмотря на пережитое, находиться в горизонтальном положении мне решительно не хотелось. Наоборот, так и тянуло вскочить. Нацепить на лицо суровую маску. И немедленно отправиться разбираться. В службу охраны. К директору. Или даже просто сесть в машину и рвануть в ближайший городишко, в милицию. Писать заявление. Не спускать же с рук, что какая-то тварь берет напрокат снегоход и устраивает на нем охоту – и нет бы за мужиком каким, а за беспомощной беременной женщиной!
Но только вставать и отправляться действовать мне было никак нельзя. Пузожитель – видно, досыта нахлебался маминого адреналина – вел себя безобразно. Прыгал, пинался, вертелся волчком. И живот был словно каменный и горячий, хоть блины на нем пеки. Да еще и потягивает его так противно… Словом, встанешь, помчишься восстанавливать справедливость – и получишь вместо оной преждевременные роды…
Так что пришлось боевые действия отложить. Позвонить врачихе? Выслушать ее причитания? Накушаться, по ее же совету, но-шпы – и теперь лежать и умолять Пузожителя, чтоб успокоился? И посидел в мамином животике положенные ему полтора месяца…
Бум-бум!
В дверь между тем продолжали ломиться. Встать, что ли? Выгнать?
– Алена! Это я, Ярослава! – раздался приглушенный голос.
Вот как? А мне вчера за ужином показалось, что она больше мне слова не скажет – так рассердилась из-за того, что я рыжую Александру обличать начала.
– Сейчас! – выкрикнула я.
И, охая в стиле пенсионерки с подагрой, выползла из постели. Я, правда, была в одной футболке. И волосы дыбом. Впрочем, плевать.
Осторожно, по стеночке, выйдя в коридор, я распахнула дверь. И тут же налетела на вихрь:
– Аленка, боже мой! Что с тобой? Ребенок, да?!
Хватает за руки, тревожно всматривается в лицо:
– Тебе немедленно нужно лечь. Держись за меня. Ох, живот твердый, матка в тонусе, у тебя хотя бы но-шпа есть?
Как ни была я слаба и растерзана, а отметила: Ярослава демонстрирует удивительную осведомленность в вопросах деторождения. Что очень странно для женщины, которая пару дней назад утверждала: мол, ни разу в жизни беременной не была. Но ловить ее на слове я не стала – просто сил не было.
Позволила отвести себя в постель. Накормить очередной но-шпой. Не возразила и против чая («Только, ради бога, горничную не зови, у меня на дне сумки кипятильник лежит!»).
А когда чай («Слабенький, как и положено беременным!» – важно провозгласила Ярослава) был готов, я рассказала ей про свое утреннее приключение.
– Какой кошмар! – выдохнула она. И неожиданно прибавила: – Какая же я дура!..
– Ты? Почему? – не поняла я. И даже нашла в себе силы пошутить: – Это ты, что ли, тем снегоходом управляла?
Ярослава на мгновение запнулась, а потом горячо возразила:
– О господи, конечно, нет!
Что-то слишком часто она поминает господа. И слишком многое, кажется, скрывает.
– Так что ты имеешь в виду, объясни! – поторопила я ее.
И она, затравленно глядя мне в лицо, сказала:
– Мы сегодня говорили с Яковом Анатольевичем… это наш психолог… и он сказал, что Александра, по его мнению, вполне способна на неадекватные поступки…
– А к чему это? – не поняла я.
– А к тому, что ее сегодня на завтраке не было! И на тренинге тоже! – выпалила Ярослава.
– На тренинге? – Я в первую секунду даже не поняла.
– Я же сто раз тебе говорила. – В тоне Ярославы засквозило раздражение. – У нас занятия каждый день, с десяти до двух. И никто из наших их не пропускает. Тем более Александра. А сегодня…
Она затравленно взглянула на меня и вдруг смолкла.
Как же такой красотке не идет замешательство!..
– И что сегодня? – опять поторопила я ее.
– А сегодня она не пришла. Ни на завтрак, ни на тренинг. Я еще подумала, что это из-за меня… Ну, из-за того, что она поняла: я ее историю тебе выдала. Не хочет со мной в одной комнате находиться…
Ярослава обезоруживающе улыбнулась и закончила:
– И я еще так на тебя из-за этого разозлилась!..
– Ты думаешь, это она? – недоверчиво спросила я. – Обрядилась в кожу, взяла напрокат снегоход и отправилась на охоту?
– А ты разглядела, кто за рулем был?
– В том-то и дело, что нет! Лица совсем не видать было, один шлем и очки. Я еще, когда снегоход первый раз мимо промчался, все гадала, кто за рулем – мужик или баба?
– Неужели мужика от женщины не можешь отличить? – укорила меня Ярослава.
– Да не видно было! Ехал он резко, как мужик. А по фигуре – вроде хрупкий. Может, и женщина. Или подросток.
– Ну, Александра, я думаю, может ехать, как пять мужиков. С любой скоростью, – задумчиво произнесла Ярослава. – У нее тормозов вообще нет.
– Но зачем ей это? – выкрикнула я.
– Наказать тебя. За то, что ты ее вчера оскорбила. Во сколько ты, кстати, в лес ушла?
– Ну… в половине десятого.
– А этот снегоход когда появился?..
– Скоро. Часов в десять, наверное, или раньше…
– Тогда точно это она. В десять мы все, кроме Саши, уже сидели в аудитории. Только Тоська чуть-чуть опоздала.
– Вот она гадина, гадина! – воскликнула я.
И малыш от моего крика тоже заволновался – прыгнул в животе, словно подстреленный зайчик.
– А ну перестань психовать! – прикрикнула в прежней начальственной манере Ярослава. – Хочешь ребенка потерять?
– Да он не потеряется, – поморщилась я. – Большой уже мальчик. Ну, родится немножко недоношенным. Медицина теперь чудеса творит. Выходят.
– Ничего себе немножко! – возмутилась Ярослава. – В нем же сейчас и двух кило нет!
И снова я удивилась – откуда ей-то, никогда не беременной, знать, сколько должен весить младенец на моем сроке?
И снова я промолчала.
– А ты, когда в лесу через дерево переваливалась, его не повредила? – продолжала допытываться Ярослава.
– Да не квохчи ты. Я живот руками придерживала, – поморщилась я.
Ожидала – Ярославе, начальнице, не понравится мой панибратский тон. Она и правда взглянула на меня с укором. Но тот укор, как я поняла, был вовсе не за то, что я дистанцию не держу. Она, похоже, серьезно за моего малыша волнуется. Вот чудеса! Ей-то что до него?
И я опять не выдержала – хоть и давала себе не далее как сегодня ночью слово в чужие дела не лезть.
– Ярослава… а у тебя действительно никогда своих детей не было?
И увидела, как собеседница неотвратимо бледнеет.
– Да нет, если не хочешь – не говори! – забормотала я.
Но она уже успела взять себя в руки. И ледяным тоном отрезала:
– Детей у меня не было. И говорить об этом я не хочу.
«Наверное, аборт, пока молодая была, сделала. И до сих пор переживает. Надо будет ее в крестные к моему малышу позвать…»
– Слушай, а у тебя есть корвалол? – вдруг попросила Ярослава. – А то на сердце как-то нехорошо.
– Корвалола нет, он же на спирту. Но есть валерьянка. И коньяк в баре.
– Давай, – потребовала она. И тут же поправилась: – То есть нет, лежи. Я сама возьму.
По-хозяйски извлекла из бара бутылочку «Хеннесси» (могла бы, кстати, и «Московский», который в двадцать раз дешевле, взять). Плеснула в пластиковый, из бара же, стаканчик. Потребовала:
– Где валерьянка, в тумбочке?
И хватанула сразу четыре таблетки, запила коньяком. А потом задумчиво сказала:
– Знаешь, что я сейчас сделаю? Схожу в пункт проката. У них наверняка есть список тех, кто снегоходы берет напрокат.
– Ты думаешь, Александра такая дура? – недоверчиво протянула я. – Что гонялась за мной на официально взятом снегоходе?
– Она – не дура. Она – неадекватная, – назидательно произнесла Ярослава. – Ты это разве не поняла по той истории с антивирусом?!
«Интересно, а о чем начнешь рассказывать ты? Когда настанет твоя очередь признаваться о скелетах в шкафу?» – мелькнуло у меня.
И я кивнула:
– Сходи, конечно. Но, может быть… проще спросить ее напрямую? Раз, как ты говоришь, она неадекватная – вполне может признаться.
– Я обязательно ее спрошу, как только увижу, – пообещала Ярослава. Ее лицо стало жестким. – И вообще потолкую с ней. Как говорится, по душам. А ты, доходяга, лежи. И не вставай вообще никуда, поняла?
– А в туалет можно? – ухмыльнулась я.
Кажется, Ярославе очень хотелось приказать, чтобы я ходила исключительно на судно. Но все же она смилостивилась:
– В туалет – можно, только очень медленно. А ужин я тебе в номер принесу.
«Как будто я его в службе доставки не могу заказать!» – едва не выпалила я. Но взглянула во взволнованные, исполненные заботы глаза Ярославы и снова промолчала.
– И еще. Скажи мне свой номер телефона, – потребовала она. – Буду звонить. Спрашивать, как ты себя чувствуешь.
– Да ладно тебе, Ярь…
