Наталья Андреева - Метель

– Мне все равно. Лишь бы метро было рядом.

– Хорошо… – Он одним глотком допил кофе. – Думаю, оформление документов не займет много времени. Значит, договорились?

– Да.

– Тогда отзови своего пса. Он мне опять сегодня звонил.

– Я его об этом не просила.

– А его и не надо просить дважды. Достаточно сказать «фас!» и пообещать сахарную косточку.

Володя посмотрел на нее с усмешкой.

– Я ему ничего не обещала!

– Да ну?

– Кстати… Насчет оформления документов… Видишь ли, я вышла замуж.

– Как-как?! – он даже поперхнулся от неожиданности.

– Не захотела родить внебрачного ребенка. Это простая формальность, – она вспомнила брачную ночь и слегка порозовела.

– И кто же счастливец?

– А какая разница? Просто я теперь не Ложкина, а Бурмина, и мне надо поменять паспорт. Документы должны быть на мою новую фамилию.

– Что ж… – он задумался. – Это меня устраивает… Значит, ребенок родится в законном браке… А ты уверена, что это мой ребенок? Может, зря я отказался от генетической экспертизы?

Она вспыхнула:

– Да пожалуйста! Хоть сейчас! Ты же прекрасно знаешь, что у меня кроме тебя никого не было! Я тебя любила! И только тебя!

– Да успокойся ты! Не ори… Забирай заявление, получай свидетельство собственника на квартиру, деньги, и мы с тобой расстаемся навсегда. С паспортом я помогу. В моих интересах, чтобы все это как можно быстрее закончилось. Живу, как на вулкане, – пожаловался он. – Столько денег уже потрачено! Нет, надо пользоваться услугами проституток, порядочные девушки слишком уж дорого обходятся. Чувства чувствами, а деньги деньгами. Но и то и другое надо бы расходовать экономнее, как считаешь? А ты ловкая девица! – не удержался он. – Кто бы мог подумать, что у тебя такие способности? Тихоня тихоней, а мужиков в оборот лихо берешь! Один женился, другой деньги выжимает, третий платит. Ловко!

– Мне пора, – сухо сказала она.

– Обиделась?

– Да.

– Напрасно. Я ведь тебя, можно сказать, похвалил. Ах, эти провинциальные девочки! Как быстро они всему учатся! Сиди, не дергайся, я тебя отвезу. Нам все равно по пути. Кстати, как ты здесь оказалась?

– Я упала, когда меня пыталась сбить машина. Приехала «скорая», привезли сюда. Я решила обследоваться, а вдруг что-то с ребенком?

– И? – спросил он напряженно.

– Не беспокойся, все в порядке.

– Ты и в самом деле беременна?

– Можешь зайти и проверить. Больница в двух шагах. Мне только что сделали УЗИ.

– Ладно, ладно.

Он достал кошелек, расплатиться. Маша ожидала, что предложит ей денег, но, видимо, он все рассчитал. Лишнего ей не полагалось.

Теперь она тоже думала: «Скорей бы все это закончилось». Уехать из этого района, никогда больше не встречаться ни с любвеобильным оперуполномоченным, ни с этой проклятой цыганкой… Надо, кстати сказать Володе, чтобы квартира была где угодно, только не в этом районе. Надо обязательно это сказать…

…Вечером раздался телефонный звонок, которого она так боялась.

– Я тебя жду, – услышала Маша голос оперуполномоченного.

– Где? – растерялась она.

– Стою у твоего подъезда.

– Я плохо себя чувствую, – пискнула Маша.

– Тогда я сейчас поднимусь.

– Нет! Я сейчас спущусь!

Она набралась мужества. Наспех оделась и спустилась вниз. Он топтался возле ее подъезда, курил.

– Меня, между прочим, Мишей зовут, – кашлянув, сказал оперуполномоченный.

– Я знаю, Михаил Алексеевич.

– Ну, зачем же так официально? Можно просто Миша. Ну, куда пойдем?

– Мне все равно.

– Неподалеку есть неплохое местечко… За углом, в двух шагах. Идем?

– Да.

Маше пришлось взять его под руку. Было скользко, она боялась упасть. По ночам подмораживало, и асфальт покрывался ледяной коркой, превращался в каток. А до настоящей весны еще ох как далеко!

И вновь она сидела в кафе. Он заказал пива, Маша от напитков и еды отказалась. Ей было тошно, она мучительно подбирала слова. Наконец, решилась.

– Я хочу забрать свое заявление.

– Что, сломался твой бизнесмен? – усмехнулся он.

– Вы… ты не так все понял. Он предлагал мне деньги с самого начала.

– Да?

– Это правда. Я же хотела, чтобы убийца моего брата был наказан. Чтобы все было по закону. – Ее словно прорвало. – Но меня все не так поняли. Да, я работала у него секретаршей, он был женат, но я стала его любовницей, потому что любила… Меня называли секретуткой, потом шантажисткой, а я всего лишь любила… Я действительно думала, что он хороший, что и он меня любит. Пока не забеременела. Я бы все равно родила, дал бы он мне денег или не дал. А меня все не так поняли.

– Выходит, я зря старался?

– Я вам… тебе заплачу! Скажи: сколько?

– Так сразу и сказать?

– Я… готова откупиться. Раз по-другому нельзя… Лучше деньгами… – она покраснела.

– Дура ты… – он вздохнул. – Я ж хотел по-хорошему. Выходит, не нравлюсь?

– Нет.

– Что ж… Я ж не зверь. И не насильник. Думал, тебе сейчас мужик нужен. Тяжело одной-то.

– Я справлюсь.

– Дура ты, – повторил он. – Оно понятно: девятнадцать лет… И сколько он тебе дает?

– То есть?

– Что предлагает за то, чтобы ты забрала заявление?

– Двухкомнатную квартиру и деньги. Пятьсот долларов в месяц вплоть до совершеннолетия нашего ребенка.

– Неплохо, совсем неплохо.

– А сколько… сколько я тебе должна? – она побагровела.

– Да иди ты со своими деньгами…

– Но… как же так?

– А так. Не надо мне ничего. Заявление я порву.

– Но я так не могу! Ведь получается, что он прав!

– Кто он?

– Да Володя! Получается, что я хорошо устроилась, использовала его, тебя! Один деньги выжимает, другой платит…

– А тебе как хочется? Получить бабки, и чтобы все взахлеб тебя хвалили? Хочешь отблагодарить – так отблагодари! А не хочешь…

– Да не могу я! Деньги могу, а все остальное… – она запнулась.

Он вздохнул:

– И откуда ты такая взялась? Ладно, проехали. Ты зла-то на меня не держи.

– Все в порядке. А… – она посмотрела на обручальное кольцо на его пальце, – где твоя жена?

– Ах, это…

Он тоже посмотрел на кольцо, и усмехнулся:

– Да разбежались мы. Профессия у меня такая. Сложная. Не хочу, говорит, жить с ментом. Я спрашиваю: «А с кем хочешь? С бандитом?». Нет, говорит, с бизнесменом. Ушла. К бизнесмену, должно быть. Все вы, бабы, одинаковы. Только я погляжу, что с кем будет лет так через десять… Как жить-то теперь будешь, Марья Гавриловна?

– Рожу ребенка, поступлю в институт. Надя обещала мне помочь.

– Надя – это кто?

– Невеста моего брата.

– Того, которого убили?

– Да.

– Понятно… Ну и кем ты хочешь стать?

– Я хотела на факультет журналистики. Я стихи пишу, – неожиданно призналась она.

– Надо же! И я! – он рассмеялся. – Вот видишь, сколько у нас с тобой общего? Может, передумаешь?

Она покачала головой.

– Я уже понял, – грустно сказал он, – наскоком тебя не возьмешь. Тогда давай дружить, что ли? Ты меня не бойся, я с виду только такой грозный. Понадобится помощь – звони. Цыганка-то деньги вернула?

– Нет еще. Но я об этом и думать забыла.

– Вернет. Я нажму.

– Не надо, Миша.

– Миша. Уже хорошо! Она улыбнулась:

– Глупо как получилось. Влезла со своим дурацким заявлением. Надо было Надю послушать и сразу взять деньги. Она же говорила, что законы у нас не действуют.

– А ты погоди. Я ж говорю: лет через десять все изменится.

– Я столько ждать не могу. Мне через десять лет уже будет тридцать!

– А что, по-твоему, тридцать? Старость что ли?

– Ну, вроде того. Он рассмеялся.

– Выходит, что я уже глубокий старик. Ладно, проехали. Ты есть-пить будешь? Сидишь за пустым столом.

– Я не голодна, честное слово!

– Устала? – он посмотрел на ее бледное, измученное лицо.

– Да, – призналась она.

– Ну, пойдем, я тебя провожу.

Она вспомнил, как скверно начинался этот день. Встреча с цыганкой, машина, которая мчалась прямо на нее, словно выцеливая, потом больница, тяжелый разговор с Володей… И вот все разрешилось. И опер оказался не таким уж плохим человеком. Он оказался… человеком!

Надо позвонить Наде, успокоить ее. Может быть она, Маша Ложкина, сейчас поступает неправильно, беря эти деньги, но у нее просто нет сил, чтобы бороться, чтобы идти до конца. Она хочет родить здорового ребенка, сына, опору и защиту.

Маша была уверена, что у нее родится сын…

В конце сентября она родила девочку. Роды были тяжелыми, у нее внезапно отошли воды, а схваток не было. Надя, которая была рядом, сказала:

– Срочно в больницу!

О том, что могло быть, Маша узнала потом. Ребенок мог задохнуться. Но тогда по лицам врачей ничего невозможно было понять. Ее тут же начали готовить к операции.

– Как кесарево? Почему? – испугалась она.

– Все в порядке. Я рядом, – Надя крепко сжала ее руку.

– Не уходи!

– В операционную меня не пустят.

– Нет! Не уходи!