Наталья Солнцева - Кольцо Гекаты
Стоял теплый, ясный летний день. Легкий утренний туман уже рассеялся, несколько воробьев, шумно чирикая, купались в пыли у самых колес «фольксвагена».
Кора так погрузилась в свои раздумья, что не заметила, как к дому, за которым она наблюдала, подъехало такси. Какая удача! В первый же день ей повезло! Девушка сняла темные очки и поднесла к глазам бинокль.
В особняке был только один подъезд. Из него, не спеша, вышла женщина в светлой длинной юбке, просторной белой блузке и шляпе. Мягкие, широкие поля шляпы закрывали лицо, и Коре никак не удавалось как следует рассмотреть даму. Судя по описанию, это должна была быть Левитина, но девушку что-то смущало. Она изо всех сил всматривалась в незнакомку, и тут объект наблюдения поравнялся с такси. Мелькнули белые туфли, когда дама садилась на переднее сиденье, и машина тронулась с места.
Времени на колебания и раздумья не оставалось. Кора Танг выехала на дорогу, пропустила вперед одну машину, как ее учил детектив, и поехала за желтым такси. Она была не очень хорошим водителем и постоянно ерзала от страха, что потеряет объект. У нее вспотели ладони, сильно билось сердце. «Чего я так нервничаю? – думала она, стараясь не выпускать из виду такси. – Не сегодня, так завтра, но я узнаю, куда ездит эта сексуально озабоченная матрона». И тут Кору осенило. «Матрона» слишком молодо выглядела! Вот что сбивало с толку и мешало сосредоточиться. По словам сыщика, ей было пятьдесят с хвостиком, а по виду… от силы лет тридцать. Возраст выдает не только лицо, которое Коре так и не удалось рассмотреть: это и походка, и осанка, и манера одеваться, и многое другое, неуловимое, что безошибочно позволяет отличать молодость от зрелости. Хотя… при современных ухищрениях можно и в пятьдесят выглядеть неплохо.
А может, это не она? Кора засомневалась. Но одежда подходит под описание, опять же такси… Нет! Скорее всего, из дома вышла все-таки Левитина.
Коре Танг повезло. Такси ехало по запруженным автомобилями центральным улицам и не могло оторваться. Ей удалось выследить, куда направлялась дама. Это оказалось до банальности просто и совсем не таинственно. Такси остановилось у «Самсона», одного из агентств по недвижимости. Дама вышла и скрылась за массивной дверью с огромной, до блеска начищенной медной ручкой. Такси проехало немного вперед и припарковалось. Из приоткрытого окна высунулась рука водителя с сигаретой, стряхивающая пепел. Видимо, он устроился ждать пассажирку.
Кора нервничала – ее «Фольксваген» стоял у самого перехода, и долго так продолжаться не могло. К счастью, дама в шляпе скоро вышла, села в свое такси и отправилась к театральному дому. Это Кору не удивило. В конце концов, у Левитиной здесь квартира, и то, что она сюда приехала, подтверждает, что это именно она и никто другой.
У театрального дома повторилось то же самое, что и у «Самсона». Левитина вышла, поднялась к себе в квартиру, пробыла там не больше пятнадцати минут, села в такси и поехала домой.
Кора Танг, испытывая муки голода и жажды, простояла около часа в облюбованном ею проходном дворе, ничего интересного больше не дождалась и решила ехать в «Самсон».
С помощью различных уловок ей удалось узнать, что дама в шляпе ищет с целью приобретения небольшой загородный домик в тихом, удаленном от шума и суеты месте.
Кора пришла в неописуемое негодование. Старая тетка желает устроить уютное гнездышко для своих мерзких любовных утех! Конечно, вдали от чужих глаз и втайне от своего глупого мужа!
ГЛАВА 11
…О театр! Упоительное, завлекающее лицедейство, полное музыки, света и фальшивых страстей. Вероника блистала в нем, затмевая собою сияние софитов, красоту молоденьких балерин и всех остальных актеров и актрис. Зрители забывали о содержании спектакля и смотрели только на нее. Им было все равно, Сильву, Марицу или Елену играла Лебедева – они боялись пропустить хотя бы одно ее движение, один перелив голоса! Самым горячим поклонником среди всех был, конечно, я. Замирая от восторга, я рукоплескал вместе с остальными зрителями, бросал на сцену цветы, предвкушая наше первое и последнее любовное свидание. Припаянная к наперстку игла, всегда была при мне, приколотая к пиджаку. Она грела мне сердце, даря обещание бросить непокорную певицу к моим ногам.
Я не буду ее убивать, нет. Разве это убийство, вернуть надменной красавице ее истинный облик? Разбить ее ложную маску, чтобы она явила свое настоящее лицо – тихое, покорное, жаждущее поцелуев и ласк? Нет! Это будет акт воскрешения, возрождения первозданной женской сути. Смерть смывает все следы времени, подобно тому, как реставратор снимает с картины ненужные наслоения, открывая чистые краски, положенные на холст рукой художника.
Красивая женщина – это шедевр природы. Она не может принадлежать кому попало. Красота предназначена для избранных – тех, кто способен оценить ее и поклоняться ей. Так я думал, глядя на Веронику и сгорая от желания.
Узнать ее адрес оказалось несложно. Всего несколько вечеров я потратил на то, чтобы проследить за Лебедевой и установить дом и квартиру. Теперь дело за малым – изучить ее распорядок: кто и когда у нее бывает, какое время она проводит одна, когда приходит, ложится спать. Я изучал жизнь актрисы до самых незначительных мелочей, погружался в нее, как жадная пчела в объятья медуницы. С каждой новой подробностью Вероника становилась мне все ближе и дороже. И наконец, я выбрал день, удобный для того, что я задумал.
Лебедева заботилась о своем таланте и всячески его развивала. Она посещала танцкласс, брала уроки вокала. Ее педагог, бывшая оперная певица, была стара и выходить на сцену уже не могла. Будучи одинокой женщиной, она сблизилась с Вероникой, и та частенько после урока засиживалась у певицы допоздна. Наверное, они болтали, пили кофе или чай, как это водится у женщин, обсуждали новые спектакли, делились своими секретами.
Мне это было на руку. На улице темнело, Вероника Лебедева вызывала такси и уезжала на нем домой. Это происходило в один и тот же день, среду, еженедельно. Такое постоянство благоприятствовало моим планам.
Одно мне казалось странным – мое влечение к Веронике ослабевало, когда я был на работе, и усиливалось, когда приходил домой. Я просто места себе не мог найти, слоняясь из гостиной в спальню, из спальни в кухню, с одной лишь мыслью – исполнить задуманное как можно скорее, погасить пожар, разгорающийся в моем мозгу, отравленном любовью. Что-то словно сжигало меня изнутри, подгоняя и торопя.
Наконец, произошло событие, которое не оставило мне времени на раздумья. Вероника Лебедева обратилась к гадалке. Да! Эта экстравагантная, презирающая устои дама пошла спрашивать совета у цыганки! Она предоставила картам свою судьбу! Я следил за ней и сам видел, как она вошла в квартиру мошенницы, называющей себя «ясновидящей». Что могло заставить женщину решиться на столь неразумный поступок? Только одно – отношения с мужчиной. И этим мужчиной был не я.
Мысль об измене Вероники оказалась для меня невыносимой. Проклятая актриса! Она тоже собирается предать меня, как предала меня когда-то Нина. Интересно, кто на сей раз «чемпион по боксу»? Тот чиновник, который бегает за ней по пятам и строит из себя Ромео? Или кто-то из артистов театра? Какая разница!
Я решился. До сих пор каждая мельчайшая деталь того вечера ясно стоит передо мною. Была среда, золотой октябрьский денек, когда в воздухе летают паутинки и под ногами шуршит опавшая листва. Стемнело, и я стоял у дома Вероники, глядя на ее окна. Она, как обычно, поехала на урок вокала и задерживалась. Когда, по моим подсчетам, должно было подъехать такси, я спрятался в подъезде и стоял, не дыша. Почти все жильцы уже спали. Вероника вошла и стала подниматься вверх по лестнице. Я бесшумно двинулся за ней и в момент, когда она открыла дверь, ворвался следом, оглушив ее одним несильным ударом. Потом… произошло то, о чем я мечтал… Она оказалась лучше, прекраснее и естественнее своих героинь, которых ей доводилось играть. Она превзошла мои ожидания. Мертвая, она превратилась в ангела… и без оглядки дарила мне свою любовь. Как жаль, что никто, кроме меня, не мог видеть этого торжественного финала. Не могу передать, что я чувствовал, глядя на ее распростертое тело, рассыпавшиеся по подушке волосы, полузакрытые от страсти глаза!..
Я был в отчаянии, покидая ее. Закрывая за собой двери квартиры, я ощущал такую боль, что едва не лишился сознания. Теперь она потеряна для меня навсегда! Я даже не смогу прийти в театр, чтобы вновь увидеть ее! Она ушла от меня… все-таки ушла… Мгновение счастья сменилось разочарованием и пустотой.
Вернувшись домой, я дал себе слово, что больше никогда не допущу мысли о подобном. Я так долго простоял под горячим душем, что жена забеспокоилась и начала стучать в двери.
