Ирина Мельникова - От ненависти до любви
Внизу, в узком каньоне, промелькнула река. Бурная, порожистая, абсолютно незнакомая. По левому берегу, как зубы дракона, взметнулись вверх отвесные скалы-останцы. Что-то они напоминали, но мысль мелькнула в голове и пропала, как пропали из поля зрения сами скалы. Я заложила крутой вираж, пронеслась над рекой и резко пошла на снижение. И приземлилась, как вертолет, на большую поляну, окруженную вековыми пихтами и кедрами.
Я огляделась. Передо мной находился навес, сколоченный из новых, еще не успевших потемнеть досок, а под ним, в окружении грубых лавок, длинный стол, накрытый клеенкой, со стопкой алюминиевых, прикрытых полотенцем мисок. Чуть дальше – настоящая полевая кухня и несколько перевернутых вверх дном огромных кастрюль и сковородок. За кустами виднелись палатки, большие, армейские. Их было штук пять или шесть и еще четыре – обычные походные. Видно, там жили люди, которые обедали за этим столом.
Я направилась к палаткам, чтобы узнать, куда меня занесло. Странное дело, я не испытывала ни страха, ни удивления, словно это вполне обычное дело – свалиться с небес на голову незнакомым людям. Меня не волновало, что я в ночной рубашке и босиком и меня могут по вполне объяснимой причине принять за сумасшедшую. Среди зарослей я обнаружила тропинку, которая вывела меня к палаткам. За ними лежала бугристая пустошь, поросшая травой и чахлыми кустарниками. И тут я увидела людей. Они копошились на другом конце поля, на опушке березовой рощи. Я прикинула на глаз расстояние: метров двести-триста или чуть больше.
Пригнувшись, я нырнула в заросли черемухи, которые скрывали довольно глубокую ложбину – русло небольшого ручья. Путаясь в траве, перебралась на противоположную сторону и притаилась в кустах смородины. Теперь могла в деталях рассмотреть, чем же на самом деле занимались люди.
Где-то с гектар земли разбили тонким шнуром на квадраты, наподобие шахматной доски. Слой зелени на половине участков уже счистили, земля подсохла и побурела, и там трудились люди, снимая один за другим пласты почвы. Похоже, здесь работали археологи, но, убей меня кирпич, я не помнила, чтобы нам об этом сообщали на планерке. Событие, согласитесь, не рядовое, и милицию эта информация не миновала бы. Я постаралась представить, где на территории нашего района могли бы вестись раскопки, но ничего в голову не пришло.
А может, я попала на территорию соседнего района? Там, я слышала, археологи каждое лето копаются в древних курганах. Но в соседнем районе – сплошные степи, и жалкий кусочек тайги на севере, в предгорьях… Да и далеко это от наших мест, километров триста… Впрочем, сущий пустяк, если я летела со скоростью реактивного самолета. Я сердито фыркнула. Явная глупость! Хотя какая глупость, если действительно летела…
Я скривилась от досады… Попробуй объяснить это людям, которые так сосредоточены на своей работе, что даже не заметили моего появления. Но если они не заметили, как я свалилась с небес, может, и не надо ничего объяснять? Может, я сюда из деревни забрела? Судя по лаю собак и мычанию коров, она – рядом, за ближними деревьями. Не стоит первой лезть на рожон. Спросят, кто такая, откуда взялась – отвечу, не спросят – и не надо. Попробую сначала осмотреться, разведать обстановку, чтобы понять, куда меня все-таки занесло…
Я вылезла из засады и медленно обошла поляну. Люди продолжали работать. Они переговаривались, переходили с места на место, собирались группами, расходились; один археолог курил в сторонке; другой, сидя на корточках, детским совком копался в небольшом углублении в земле; третий, приблизив к глазам какой-то обломок, смахивал с него кисточкой пыль, очень бережно, даже нежно, словно держал в руках величайшую драгоценность.
Мне страшно хотелось пить, но вода в ручье вызывала подозрение: очень уж много виднелось по берегам коровьих следов. Люди же по-прежнему меня не замечали. А я стеснялась подойти ближе и спросить, где тут можно напиться. Может, потому, что разучилась задавать вопросы вне служебных обязанностей, но скорее второе: моя рубашка намокла, подол обвис, да и был он весь в грязи и старых репьях. Меня вполне могли принять за бродяжку или, хуже того, за воришку, положившую глаз на столь замечательные черепки и обломки…
Тут я вспомнила, что видела под навесом огромный алюминиевый бак, к которому цепочкой была пристегнута кружка. «Вода!» – обрадовалась я. Меня так и подмывало броситься туда со всех ног. Но я не спрямила дорогу, чтобы не мешать археологам, а отправилась в обход нескольких раскопов, тщательно обходя кучи выброшенной земли.
Ноги утопали в пушистой почве, иногда я наступала на острые камни. То, что я чувствовала боль, только придавало уверенности, что это не сон и все происходившее вокруг – реально и существует помимо меня: птичий гомон в лесу, запахи – свежей зелени и горьковатый, – дымка из трубки одного из археологов, здоровенного рыжего парня в вылинявшей майке. Я прошла так близко от него, что разглядела сухие травинки в его неопрятной бороде и капельки пота на лице. Но он даже не повернул головы в мою сторону. Честно сказать, я не слишком расстроилась, главное, добраться до воды…
И тут я наткнулась на камень… Скорее, на огромную каменную плиту, красноватого цвета, с пятнами серого лишайника… Среди травы она была почти незаметна. Я попыталась обойти плиту слева, но дорогу преградили заросли шиповника, справа – еще хуже – крапивы… И тогда, недолго думая, я шагнула на камень…
О-о-о-о-ох! Словно кто-то огромный с трудом втянул в себя воздух и с облегчением его выдохнул. Я не успела испугаться, только заметила, как дальний край плиты вдруг встал на попá, а тот, на который я наступила, резко пошел вниз…
Глава 12
Все произошло мгновенно. Я даже не вскрикнула. Слава богу, приземлилась удачно, на кучу песка вперемешку с хворостом. Ногу, правда, слегка подвернула, но это сущий пустяк по сравнению с ситуацией, в которой я оказалась. Темнота вокруг кромешная – абсолютный мрак, как в банке с чернилами.
Я развела руки и коснулась пальцами влажной земли. Оказавшийся ловушкой камень прикрывал яму, вырытую, надо полагать, или археологами, или местными жителями. Сдвинувшись вправо, я ощупала ладонями стену. Ничего особенного. Ровная, без выступов, торчат лишь корни деревьев да мелкие камни, которые с тихим шорохом осыпались под пальцами…
Остальные стены ничем не отличалась. Тогда я попробовала исследовать злосчастную плиту над головой, но не смогла до нее дотянуться, даже привстав на цыпочки.
Внезапно горло перехватил спазм. Все это время я пыталась задушить в себе нарастающую панику, не дать ей взять верх над разумом. Теперь паника победила. Упав на колени, я схватилась за горло, закашлялась. Меня чуть не вырвало, но спазм прошел. Это усилие меня доконало. Я прислонилась к стене, по-прежнему задыхаясь, и старалась унять бешеный стук сердца, и только тут поняла, почему горло свело судорогой. Запах. В яме стояла не просто вонь, которую я смогла бы как-то вынести, а самый настоящий смрад, который издает мертвечина. Он все усиливался.
Меня снова затошнило. Трясущимися руками я оторвала подол ночной рубашки, прижала к лицу, но это почти не спасло. Я давилась рвотными массами, слезы ручьем бежали из глаз, но я не могла кричать, потому что меня выворачивало раз за разом, словно я съела за ужином слона. Наконец позывы к рвоте прекратились. Я уже плохо соображала, что к чему, лишь отползла в сторону и прижалась спиной к стене, как оказалось, к холодному камню.
Сил не осталось, чтобы думать, не то чтоб звать на помощь или предпринимать какие-то действия для спасения. Я поджала ноги и прислонилась щекой к камню. Стало немного легче, но тут рука коснулась чего-то твердого и липкого. Боже! Я непроизвольно всхлипнула и отбросила это «что-то». Вернее, я тотчас поняла, что это было. Моя рука наткнулась на человеческий череп! Теперь понятно, откуда здесь невыносимая вонь: я угодила в могилу! Но с другой стороны, почему могила не засыпана, а лишь прикрыта надгробием? Я теперь не сомневалась, что наступила именно на надгробие: археологи наверняка вели раскопки на старом кладбище.
Усилием воли я заставила себя встать и, чтобы не упасть, уперлась руками в стену моей тюрьмы. Мало-помалу гудение в голове стихло. Я напомнила себе, что надежда умирает последней. Слово «умирает» в моем положении было худшим из всех слов, которые я знала.
Прижавшись к стене, я встала на цыпочки и вытянула руки вверх настолько, насколько удалось. Я решила начать с этой точки и ощупать каждый корень, исследовать все камни, сектор за сектором, сантиметр за сантиметром… Может, найдется прочная зацепка, за которую я смогу ухватиться и вскарабкаться вверх. Нужно непременно добраться до плиты. А там все получится. Надо лишь слегка сдвинуть ее в сторону и закричать во весь голос… Я надеялась, что времени с момента моего падения прошло немного, и рыжий археолог еще не закончил свою работу.
