Екатерина Островская - Темница тихого ангела
Произнес негромко. Не для Шабанова, а так, словно констатируя. А может, себя самого хотел убедить.
Алиса, почувствовав его взгляд, обернулась и помахала рукой.
– Значит, так, – сказал Пал Палыч, – если ты и в самом деле имеешь серьезные намерения, то нечего тебе в съемной квартирке мыкаться, перебирайся сюда и живи с Алисой. Я удалюсь, чтобы вам не мешать. Мне все равно в Москве сподручней находиться – на дорогу время тратить не придется. А вы тут уж сами решайте, что дальше делать – привыкнете друг к другу или, наоборот, поймете, что разные во всех отношениях и совместная жизнь не имеет смысла…
Алиса возвращалась к столу, и Шабанов замолчал. Обед продолжился, но не прошло и получаса, как Пал Палыч поднялся и сказал:
– Ребята, я спешу. Мне в командировку сегодня лететь. Так что вы тут хозяйничайте, что хотите делайте. Только без массовых тусовок, пожалуйста. Коля, проследи, чтобы все прилично было.
Все было более чем прилично. Почти три дня они провели вдвоем, да им и не нужен был никто. Днем плескались в бассейне и загорали возле пальм. Ночами засыпали, утомленные любовью, по утрам завтракали в постели, выбираясь из нее перед обедом. Никто им был не нужен, только в субботу съездили в какой-то модный клуб, где было выступление популярной группы и предстояла танцевальная программа. Ездили туда не отдыхать: Алиса была ведущей вечера, а Торганов скучал за столиком с какими-то ее друзьями. Собравшиеся в клубе люди очень хотели походить на молодежь, хотя большинству из присутствующих было далеко за тридцать. Сверкали бриллианты, и пахло дымом дорогих гаванских сигар. Веселья особенного не было: все эти люди привыкли к такой жизни и устали радоваться. Торганов, оглядывая зал, вдруг подумал о бывшей однокласснице Тане Тихомировой, вспомнил школьный вечер, мальчиков и девочек, стоявших вдоль стен и ожидающих скорых сказочных перемен в жизни, Вальку Серегина, решившего прикорнуть посреди сумрачного зала. Странно, ведь и Валька Серегин, и Андрюха Бородавкин, и другие, что были рядом с Николаем в детстве, а уж тем более бывшая одноклассница Таня достойны другой судьбы, а не той, что им выпала. Почему все так? Сейчас в ресторане клуба сидят люди – ровесники Торганову, Серегину, Тане, не представляющие даже, что может быть другая жизнь, с другими желаниями, да и вообще с проблемами. Кто-то мечтает купить ржавый микроавтобус, чтобы потом работать на нем сутками и получать едва ли достаточные для нормальной жизни деньги. Чтобы раз поужинать в этом клубе, Вальке пришлось бы месяца два вкалывать на своем автобусе. А эти люди, приятели Алисы, чем они заслужили право скучать, держа в руке бокалы дорогого шампанского?
– Сегодня на нашем вечере присутствует почетный гость, – объявила Алиса, – лауреат премии «Оскар», популярный во всем мире писатель Николай Торганов. Поприветствуем его!
Все начали аплодировать. Коля поднялся и раскланялся. А приятельница Алисы, сидевшая рядом, невзирая на присутствие собственного кавалера, придвинулась к нему еще ближе, чтобы лучи славы попали и на нее.
Кто все эти люди?
Видели они хоть раз закат на далеком озере, а на фоне багрового неба черный силуэт мрачного монастыря, превращенного в самую страшную тюрьму, из которой нет выхода?
Глава одиннадцатая
– Мне нужен Алексей Романович Шамин, – сказал Николай.
– Это я, – отозвался голос в трубке.
– Моя фамилия Торганов. Я – новый член Комиссии по помилованию при президенте России. Мне попало в руки прошение, которое…
– Я понял, – оборвал его адвокат. – Ни слова больше по телефону. У Белорусского вокзала есть кафе. Давайте встретимся у входа через два часа. Вам хватит времени, чтобы добраться?
– Хватит, – согласился Николай, – но почему…
Адвокат Татьяны Рощиной уже прервал разговор. Торганов набрал его номер еще раз, однако услышал лишь голос оператора, сообщивший, что абонент не отвечает или находится вне зоны действия сети.
Мчаться к вокзалу не входило, конечно, в планы Николая, но, во-первых, он уже находился в Москве, а во-вторых, с адвокатом Рощиной все равно пришлось бы встретиться. Жаль только, что этот Шамин оказался таким странным человеком. Проклиная себя за мягкотелость, Торганов направился к станции метро, спустился вниз, дождался поезда, хотел уже зайти в вагон, как снова зазвонил мобильник. Номер вызывающего был скрыт, но Николай все же решил ответить. Это оказался Шамин.
– Господин Торганов, – спросил он, – где вы сейчас находитесь?
– В метро.
– Очень хорошо. Тогда отправляйтесь на станцию «Ботанический сад». Через полчаса жду вас в вестибюле станции.
– А почему я? – возмутился Николай.
Но странный человек опять ушел от ответа.
На станции «Ботанический сад» Торганов был уже через двадцать минут. Предполагая, что у него в запасе есть какое-то время, решил выйти на воздух, когда кто-то взял его за локоть. Николай обернулся и увидел незнакомого мужчину лет сорока пяти в костюме и с щегольским шейным платком.
– Привет! – обрадовался незнакомец и широко улыбнулся. – Сколько лет не виделись! Надо же, какая встреча.
Он обнял Николая и полез с поцелуями.
– Простите, но вы обознались, – попытался отстраниться Торганов.
– Я – Шамин, – шепнул ему в ухо мужик.
Он совершенно по-дружески обхватил Николая за талию и потащил его к выходу.
Они вышли из метро, быстрым шагом проследовали по тропинке между деревьями, оказались у края дороги, где стоял припаркованный автомобиль. Адвокат с брелока отключил сигнализацию и поспешил к водительской двери.
Торганов подумал немного и тоже сел в автомобиль.
– Послушайте, Алексей Романович, – попробовал возмутиться Николай.
– Сначала вы меня выслушаете, а потом говорите сколько угодно.
Это было крайне невежливо, Николай решил даже выйти из машины, но не успел взяться за ручку двери, как автомобиль рванул с места.
– Что за игры в шпионов! – покачал головой Торганов. – И вообще, как вы меня узнали в вестибюле станции?
– Включаю иногда телевизор, а вы там частый гость. Впрочем, неважно, где вы любите проводить свое время, главное то, что наконец прошение попало к человеку, который поможет изменить ситуацию.
– Куда мы направляемся?
– Никуда, – покачал головой Шамин.
Произнеся это, адвокат слегка притормозил, но только для того, чтобы, почти не сбрасывая скорость, свернуть с дороги и влететь на огороженную металлической решеткой парковочную стоянку гостиницы «Турист».
– Выходим! – приказал он.
Оба быстро вышли из автомобиля и направились к зданию отеля. Торганов едва поспевал за адвокатом. Теперь он уже абсолютно не сомневался в том, что имеет дело с помешанным. Они вошли в узкую дверь запасного выхода из отеля, оказались в коридоре, миновали его, вышли в холл, проследовали мимо стойки регистрации и выскочили на парадное крыльцо, спустились по ступенькам, подошли к стоящей недалеко серой «девятке», которая откликнулась на сигнал брелока всхлипом и коротким миганием фар.
Шамин сел за руль, и Торганов, снова злясь на себя, полез в машину. И опять адвокат резко стартанул с места.
– Сейчас найдем тихое местечко, встанем и побеседуем без посторонних глаз и ушей.
– Отвезите меня домой, – попросил Николай, которому эта игра в шпионов надоела.
На самом деле и работа в комиссии стала надоедать: он дал согласие, потому что его попросили. Он может и не заниматься делами. Об этом ему не намекали, а прямо заявили. Тем более, что он – писатель, и у него есть дела поважнее. Уж если Бог наградил талантом, то зарывать его в землю и заниматься всякой ерундой – преступление.
Адвокат вез его домой. Ехали молча. Николай даже глаза закрыл, чтобы Шамин не докучал своими разговорами. Почему-то вспомнилось, как они с матерью отдыхали в Юрмале и как изменилась после этого отдыха их жизнь.
В разгар перестройки Торганов-старший неожиданно получил от Союза журналистов семейную путевку в дом отдыха на Рижское взморье. Латвия тогда казалась почти заграницей, советские люди, побывавшие там, восхищались чистотой улиц и качеством обслуживания. Ирина Витальевна удивилась неожиданному подарку судьбы и начала готовиться к отпуску. Александр Михайлович готовился тоже – купил себе новые кроссовки и соломенную шляпу с большими полями. Но тут как назло заболела бабушка – мать Александра Михайловича. Ее положили в больницу на обследование, и диагноз мог оказаться самым страшным.
В Юрмалу Коля отправился вдвоем с Ириной Витальевной, которая, опечаленная болезнью свекрови, при прощании на вокзале сказала мужу:
– Отпуск без тебя – не отдых. Я буду скучать.
Но на Рижском взморье сияло солнце, вода в заливе была теплой, люди вокруг радовались жизни. За окнами номера росли высокие сосны, сквозь их темные кроны блестела бескрайняя вода. Ирина Витальевна сразу же познакомилась с сорокалетней журналисткой из Москвы, у которой никогда не было мужа. Та отдыхала вдвоем с дочкой. Дочке исполнилось семь лет, девочка была очень смуглой, с темными курчавыми волосами, выдававшими тайну ее происхождения. Московскую журналистку звали Мариной, ее дочку Жанной, и жили обе в соседнем номере – точно таком же, в каком Ирина Витальевна с сыном. В столовой вчетвером сидели за одним столом и на пляж ходили вместе.
