Маршрут случайных пассажиров - Галина Владимировна Романова
Андрей встал, медленным шагом дошел до двери, приоткрыл, выглянул наружу. Все занимались своими делами. Никто не собирался нанести визит начальнику в рабочее время. Это было не принято. Если что, звонили. В основном Наташе. Она диспетчер.
Подумав, Андрей запер дверь.
– Ты чего это? – Прищурилась она подозрительно, наблюдая за тем, как он поворачивает ключ в замке. – Даже и не думай. Здесь не дам.
– Наташа, ну ладно тебе, – заныл Свиридов, застывая у нее за спиной и запуская руки в глубокий вырез блузки у нее на груди. – Мне так нужна твоя поддержка. Мы быстро…
– Отстань. – Она ощутимо шлепнула его по рукам.
– Все равно все знают о нас, чего ты…
– А то! – Она резко вскочила со стула, обежала стол, замерла на противоположной стороне. – Я квартиру сняла тут недалеко. Задолбалась с мамой и папой жить. И ездить по два часа на работу. Сегодня вечером у нас с тобой новоселье. И поверь мне: по-быстрому не выйдет. Будет как положено. Как надо будет, Андрюшенька.
– Ух ты!
Он неуверенно заулыбался, пытаясь осмыслить новости и понять преимущества.
Рядом с автомойкой – это хорошо. Не надо тратить время на дорогу куда-то в загородный отель и деньги на отель и бензин. И свидания могут стать чаще, к чему они оба стремились. Пожалуй, плюсов много.
– Классно ты придумала, девочка моя. Молодец! На квартиру буду добавлять, – пообещал он.
И тут же спохватился. Он же не знает, за сколько она снимает квартиру. Вдруг это очень дорого? А он вызвался помогать, даже не спросив о цене. Вот дурак, а!
– Не надо ничего добавлять. По цене приемлемо, – порадовала Наташа.
Она отодвинула другой стул – напротив того места, где до этого сидела. Опустилась на него. Взглядом попросила его вернуться на место. Он подчинился. Минуту молчала.
– У нас могут быть проблемы, милый, – нарушила она молчание с хмурым видом.
– Мы-то при чем? Я с этими парнями все порешал. И…
– С парнями порешал, а с полицией?
– А при чем тут полиция?! – вытаращился Свиридов, ощущая, как накатывает на него дурнота.
Полицию он не просто не любил, он ненавидел саму структуру и всех ее представителей.
В далекой молодости, когда ему едва исполнилось пятнадцать и жил он далеко от этих мест, угораздило его связаться не с той компанией. Они много пили, курили, щупали девчонок, которые подоступнее. Совершали налеты на огороды в пригородах. Воровали яблоки, груши, помидоры, капусту. Куда потом девался весь этот урожай, Андрей не знал. Но воровать у него получалось лучше остальных. За это его без конца хвалили и однажды позвали на самое настоящее дело – обокрасть поселковую почту, где хранилась привезенная с вечера пенсия.
Он собирался, как Рэмбо. Подготовил специальный черный наряд – нательный трикотажный костюм отца. Разрисовал лицо, вырезал в новенькой черной шапочке дырки для глаз, носа и рта. Сел в своей комнате и начал ждать. До назначенной встречи оставалось два часа. Он решил, что время пролетит незаметно. Прилег на кровать, взял в руки планшет, открыл любимую игру и… уснул. Да так крепко, что вообще ничего не слышал и не ощущал. Как в его комнату вошла мать. Стащила с него черное трико, унесла шапку с прорезями, вымыла его лицо, укутала его одеялом и ушла, притворив дверь. Он даже не помнил, как к ним в дом ворвалась полиция и пыталась его разбудить. Вообще ничего не ощущал.
А что оказалось?
Матери кто-то стуканул, что компания подростков-отморозков что-то затевает. Что-то грандиозное, опасное, криминальное. И что полицейская засада уже организована возле почты. Подсмотрев за сыном, она уловила его приготовления и не нашла ничего лучше, как опоить сына снотворным за ужином.
– Отговаривать тебя было бы бесполезно. Ты бы все равно ушел. У вас же братство!
К слову, из братства попались всего двое. Только пара парней из семи пошли на дело. Остальных родители под разными предлогами удержали дома. Но это никого не спасло от долгих изнурительных допросов. Им буквально выкручивали руки, слепили глаза яркой лампой, заставляли оговаривать друзей. Свиридов долго потом плакал, не мог пережить свое унижение. Но как результат, у него выработался стойкий иммунитет ко всякого рода преступлениям. Он никогда больше не нарушил закон. И всем, кто был рядом, не позволял.
Каково же было его изумление, когда в его кабинет ввалилась группа бандитских особей и приступила к разговору сразу с угроз. Они бы его и побили, если бы он вовремя их не предупредил:
– Если попытаетесь прибегнуть к физическому насилию, то в кабинете ведется запись, которая сразу транслируется куда надо. Так что попрошу вас вести себя корректно.
Большая часть группы убралась, рассевшись по машинам перед автомойкой. С ним остался всего один человек. Тихий, с незапоминающейся внешностью, тщедушного телосложения. Но, как бывший хулиган, Свиридов сразу рассмотрел в этой тщедушности скрытую силу и попытался наладить с дядей контакт.
– Я всячески готов содействовать. Давайте разбираться цивилизованно, – начал он сразу, как они остались одни. – Ором и кулаками мало что можно решить. Надо для начала обозначить проблему.
Проблема оказалась банальной на первый взгляд.
– Мы загнали на вашу мойку одну из наших машин, – начал говорить дядя тихим, бесцветным голосом.
– Плохо помыли? Не пропылесосили? Так это решаемо! Полировка за наш счет… – тут же подхватил Свиридов, понимая в глубине души, что количество израсходованного шампуня ни при чем.
– Не суетись, начальник, – ухмыльнулся мужчина. – Все помыли на отлично. И химчистку даже сделали в некоторых местах, хотя мы и не просили. Но… Но кое-что из машины пропало.
– Не может быть!
Андрей Сергеевич опешил. Он устраивал такие шкурные проверки при приеме на работу, что любая спецслужба обзавидовалась бы. И деньги подбрасывались, и много еще чего происходило в испытательные сроки. Кого-то отсеивали. Кого-то оставляли.
– Вот сейчас у меня коллектив, который безупречен! – вырвалось у него напоследок.
Все это время мужчина слушал его не перебивая. А когда Свиридов замолчал, швырнул ему через стол флешку в виде маленькой рыбки.
– Это запись с регистратора машины. Там все видно, взгляните, уважаемый.
Он взглянул и поначалу ничего не понял. Посмотрел еще раз. И до него наконец дошло.
– Мойщик влез в отдел для перчаток, – покачал Свиридов головой. – Это запрещено правилами.
– Да. Он открыл бардачок и пошарил там. Лица его не разглядеть, зато отлично видно руки в перчатках. Он наклоняется. Закрывает обзор. И шарит там уже без стеснения. И после этого из бардачка пропало кое-что ценное. То, что он должен вернуть.
– Без проблем! Я сейчас позвоню. – Андрей Сергеевич схватился за трубку внутреннего телефона, который сразу соединил бы его с Наташей. – Сейчас точно установим, кто в тот день мыл вашу машину. Разберемся, будьте уверены!
– Машину мыл Сергей, – подсказал мужчина.
– Дело в том, что оба мойщика зовутся Сергеями, – жалко улыбнулся Свиридов. – Какого числа и в какое точно время вы загоняли машину? И марку скажите. У нас же все под камерами…
Мужчина назвал и число, и точное время, и марку автомобиля, но записи с камер это не подтвердили. И чека об оплате не нашлось.
– Это какое-то недоразумение, – теребил Свиридов без конца воротник своей светлой рубашки.
На работу он ходил только в брюках и рубашках, иногда добавлял галстук, по прохладе надевал пиджак. Демократичных спецовок и джинсов ему хватало у подчиненных.
– Мы непременно все выясним, – обещал он дяде, который взялся к нему ходить, как на работу.
Три дня выяснений ничего не дали. Ни один Сергей не признался в том, что мыл машину авторитетных товарищей и что-то взял из бардачка. К слову, водитель той самой машины, якобы пригнавший машину к ним, тоже не помнил мойщика в лицо.
– Они все в спецовках. Они все одинаковые, – бубнил он в кабинете Свиридова, куда его привел дядя с незапоминающимся лицом. – Козырек от кепки низко, мне что, под козырек заглядывать?
– Тупик! – развел руки в момент предпоследней их встречи Свиридов и проникновенно глянул на мужика. – Я даже в полицию не могу обратиться, потому что нет никаких доказательств,
