Кисть ее руки. Книга 1 - Содзи Симада
– Значит, госпожа Хисикава даже не вставала?
– Что вы имеете в виду – «даже не вставала»?
– Чтобы играть на кото, человек должен сидеть перед инструментом. Значит, до того, как в нее выстрелили и она упала, она не вставала на ноги?
– Нет. Кстати, в соседней комнате с лестницей и раковиной, о которой вы только что упомянули, есть маленькое окошко и дверь, которую мы выломали. В стену над дверью вставлено стекло, через которое свет из комнаты, в которой находилась г-жа Хисикава, попадает в комнату с лестницей. Поэтому, если бы в той комнате кто-то был, я бы его увидел. Конечно, только при условии, что этот человек стоял в полный рост, а не сидел все время на четвереньках.
– Так что же происходило в соседней комнате?
– Там никого не было. В ней не было никаких признаков присутствия человека.
– Черт возьми… Ведь ей стреляли не в затылок, верно? В какую сторону она смотрела, когда играла на кото?
– Она сидела ко мне спиной. Но не прямо спиной, а левой стороной, так, что была видна задняя левая часть головы. С места, откуда я смотрел, была видна левая часть ее затылка. То есть она смотрела немного влево.
– И тут ей выстрелили в лоб. Что было перед ней в таком положении?
– Мне кажется, камин.
– Так, наверное, камин и еще окно… но оно было заперто. Причем стекло не разбито… Никаких следов, которые оставила бы пуля. А что с внешней стороны окна, с другой стороны, противоположной той, откуда вы смотрели?
Сказав это, я понял, что вопрос глупый. Это направление, откуда мы только недавно пришли. Как раз с той стороны мы поднялись по склону. А Сатико Хисикава смотрела на меня сверху, прижимая руки к стеклу. Там была только деревня Каисигэ и река.
– Там ничего нет, – сказал Сакаидэ без выражения.
– А чем топили камин?
– Никаких дров, только газ.
– Газ?
– Да. Раньше топили дровами, но поскольку это опасно, перешли на газ.
– Я этого не знал.
– Это так. Так что, если захочется что-то сжечь, это можно сделать. Но рядом с горелкой есть имитация дров из металла.
– Понятно. В этой комнате был дощатый пол.
– Да. Раньше там собиралось много учеников, которые осваивали кото. Поэтому пол ничем не застелен. Сатико, чтобы играть на кото, тоже подстилала себе подушку и сидела на ней.
– А почему там нет штор?
– Наверное, чтобы из коридора было видно, как занимаются девочки.
– Хм, вернемся к камину. Из-за чего начался пожар? Не думаю, что его причиной могла стать газовая горелка.
– Я думаю, что, когда в госпожу Сатико выстрелили, она упала и, наверное, толкнула ногой кото. Его край попал в камин и загорелся.
– А, это вполне вероятно…
– Когда я заглянул в комнату, кото горело сильнее всего, и одним краем оно лежало в камине.
– Понятно, вот оно что. Наверняка так и было. Только…
Я опять замолчал.
– Только все же кто и каким образом застрелил госпожу Сатико, если перед ней не было ничего, кроме камина?
Я скрестил руки на груди и вздохнул.
– Нет, там есть еще кое-что, – сказал Сакаидэ.
– Что же это?
– Картина, – засмеялся Сакаидэ.
6
Той ночью пожилой полицейский по имени Ясутаро Мори все-таки прибыл из деревенского полицейского участка, но мне показалось, что проведенный им опрос не очень способствовал прояснению картины дела. Я предполагал, что он станет допрашивать всех по очереди в отдельной комнате, но он ограничился тем, что собрал всех бодрствовавших в гостиной для общей беседы. Казалось, он даже не думал о том, чтобы попытаться раскрыть дело самому.
К сожалению, ни Сатоми, ни мать с ребенком не присутствовали. В гостиной собрались лишь участники тушения пожара. Кроме них была только одна женщина в белом халате поверх ночной рубашки – по всей видимости, жена Кадзуо. На ней не было никакой косметики, только крем блестел на лице. Супруги выглядели расстроенными, и Кадзуо не представил мне свою жену.
– Итак, жертва – Сатико Хисикава. Кто она?
Он отложил ручку, которой делал заметки, надел на нос очки и оглядел всех присутствовавших по очереди.
– Она из Киото. Играла на кото музыку сокёку в стиле Икута, – ответил мрачным голосом хозяин.
– Сокёку… сокёку… что это?
– Это музыка для кото. Я мало что знаю об этом, но специалисты, знатоки кото, не говорят, как мы все, «музыка для кото». Они называют ее «сокёку».
– А, понятно. Значит, сокёку. И как долго она здесь жила?
– Полагаю, прошло уже около месяца. Точно: она, помнится, приехала сюда двадцать шестого февраля. Значит, прошел месяц и четыре дня.
– Так, двадцать шестого февраля, – сказал пожилой полицейский, потирая сонные глаза и продолжая водить ручкой в блокноте.
– А раньше она здесь бывала? Почему она сюда приехала? Она ваша знакомая?
– Бывший хозяин заботился о ней, и она часто здесь бывала.
– Сколько ей лет?
– Двадцать пять или двадцать шесть, наверное.
Неужели ей действительно столько, подумал я про себя. На вид она казалась моложе.
– Она всегда была одна?
– Да, жила здесь одна.
– Бесплатно или платила за жилье? – спросил полицейский, хотя это, похоже, не имело большого отношения к делу.
– Прошлый хозяин велел нам не брать с нее денег, но мы решили брать плату у ее родителей, – ответила жена Инубо. По ее лицу было видно, что она шокирована происшедшим сильнее мужа.
– Так что, она приезжала сюда поправить здоровье?
– Это она сама так говорила, – сказал Кадзуо Инубо.
– А что с ней было? – спросил полицейский и снова поднял глаза.
– Нет, ничего такого заметно не было. И с дочерью она всегда нормально разговаривала, – сказал хозяин.
– Так от чего же она приезжала подлечиться?
– Я толком не знаю, но она вроде говорила про нервное истощение, – сказал он, и жена подтвердила его слова кивком.
– Так, а она не говорила, что кто-то пытается ее убить или преследует?
– Я никогда такого не слышала, – сказала жена хозяина.
– И не выглядела испуганной?
– Вовсе нет. Была веселой, – сказал муж, а жена поддержала его кивком.
– У нее были враги?
Хозяин скрестил руки на груди и задумался.
– Нет, я не думаю.
– А знакомые были в этой деревне?
– Никого. Наверное, только мы.
– Если так, получается, что она никого не знала, а на нее ни с того ни с сего почему-то напали. И убили, – сказал полицейский, и все неуверенно
