Игорь Быховский - За строками протоколов

— Не знаю. Я же говорила вам, что не знаю, — ответила Ершова и заплакала.

Несколько дней работы — и тоненькое дело о недостаче в магазине заметно распухло. Но никакого просвета не намечалось. Приказом по торгу Ершову отстранили от работы. Три дня передавали магазин. И при передаче недостача возросла еще на пятьсот семь рублей.

Басалаев ходил мрачный, работал с утра до вечера. Несколько раз он допрашивал Ершову, и она всё тем же тихим голосом отвечала одно и то же:

— Не знаю... объяснить не могу... не знаю.

После ее ухода Басалаев давал волю своим чувствам.

— Полевой цветочек... в тихом омуте черти водятся, — раздраженно говорил он. — Хуже нет таких дел: все вроде честные, а денежки как ветром сдуло...

Подполковник Огородников почти ежедневно интересовался нашими делами. При этом он не скупился на критику, и иногда от его едких замечаний краснели опытные работники. Но важно было другое. После такой беседы факты, установленные при расследовании, приобретали какую-то особую значимость и становилось ясно, что нужно делать.

Единственное, чего не выносил Огородников, это когда работник не твердо знал обстоятельства дела. Тогда подполковник снимал очки и устраивал такой разнос, что провинившийся оперативник без команды поднимался со стула и стоя выслушивал неприятные, но вместе с тем справедливые слова. А память у нашего начальника была исключительной, и если он хоть раз прочитал какое-нибудь дело, то помнил всё до мельчайших подробностей не хуже работника, ежедневно перелистывающего его страницы.

— Ну как у вас с десятым магазином? — спросил он однажды Басалаева, зайдя в наш кабинет.

— Плохо, товарищ подполковник, — ответил лейтенант, — очень плохо. Работаю, а результатов нет. Не могу установить, отчего у этой Ершовой образовалась недостача. Никак ее не изобличить...

— Говорите изобличить, — медленно произнес Огородников. — Но изобличать нужно виновных, а вы еще пока не знаете, отчего в магазине недостача. Прошли те времена, когда только изобличали, не думая, виноват человек или нет. Вы знаете, чем это кончилось... Я хочу, чтобы вы не забывали, что сказано в законе: расследование должно проводиться так, чтобы ни один невиновный не был привлечен к ответственности и осужден. Ни один! Да что я вам лекции читаю, — вдруг усмехнулся он. — Вы ведь народ образованный, у каждого вуз за плечами...

Огородников попросил у Басалаева дело и познакомился с новыми не известными ему материалами.

— Ну что ж, — наконец начал он, — подведем некоторые итоги. При инвентаризации на 28 февраля в магазине установлена недостача в размере двести десять рублей, которую завмаг Ершова погасила. 12 марта при ревизии недосчитались семисот тридцати шести рублей. При передаче магазина 21 марта недостача увеличилась еще на пятьсот семь рублей. Следовательно, всего исчезло денег и товаров на сумму тысяча четыреста пятьдесят три рубля. Поскольку ревизии проводились тщательно, счетная ошибка исключается. Этим цифрам можно верить. Таким образом, из магазина всё время изымаются товарно-материальные ценности. Как вы думаете, будет Ершова воровать, если над нею нависла угроза привлечения к уголовной ответственности?

— Не должна бы, — сказал Басалаев.

— Значит, тут, по всей видимости, замешан кто-то другой.

— Продавцов я изучил всех наперечет, Владимир Иванович. Общественный контроль от часового завода за последнее время никаких нарушений правил торговли ни по магазину, ни по отделам не отмечал. Вы знаете, я и сам раньше считал, что Ершова ни при чем...

— Может быть, воруют у нее?

— О каких же кражах можно говорить, если у магазина в ночное время сторож? Контрольки на замках всегда в порядке, заведующая о кражах не заявляет.

— Но ведь заведующая может не знать об этом?

— Не знать?..

— Да, не знать. Разве вам не известны случаи, когда преступники прячутся в магазине перед его закрытием, ночью похищают товары, а утром смешиваются с толпой покупателей и незаметно уходят. Почему вы исключаете такую возможность? Вы понимаете, сейчас мы можем говорить только предположительно, но каждое предположение требует проверки. Расследование должно вестись объективно и нет ничего хуже однобокости следствия. Поэтому прошу вас тщательно исследовать и эту версию. Надо допросить сторожа, осмотреть магазин...

Я видел, что Басалаев не согласен с мнением подполковника, но не решается возразить. Басалаев не умел притворяться и на его широком лице я так и читал: «Ладно, сделаю, что́ вы хотите. Вы начальник — я подчиненный. Но все эти разговоры о краже не стоят выеденного яйца».

— Вы осматривали помещение магазина? — спросил Огородников.

— Да.

— Осмотрите еще раз.

— Хорошо.

— Пойдете проводить осмотр, возьмите с собой еще человека, например, вот его, — и подполковник назвал мою фамилию. — Через пару дней доложите мне результат.

— Будет исполнено.

Днем к Басалаеву пришел вызванный на допрос сторож Сенцов — щуплый старик с реденькой бородкой. Он плохо слышал, и Басалаеву приходилось очень громко задавать вопросы. Я понял, что в таком шуме всё равно не удастся сосредоточиться и, отодвинув бумаги, стал следить за допросом.

— Скажите, за время вашей работы краж из магазина не было?

— Чего?

— Краж из магазина не было?! — прокричал Басалаев.

— Откуда кражи? — сказал Сенцов. — Мы службу справляем без нарушениев. Нас, слава те господи, проверяют. Кражи? Надо же? — и он пожал плечами.

— Может, не замечали, как воруют?

— Как это не замечали? Вход-то в магазин один. А я рядышком на ящике сижу. Холодно, правда, зимой бывает, я под тулуп ватник надеваю, валенки, две пары шерстяных носков, а промеж них бумагу газетную прокладаю.

— Это не важно, — прервал старика Басалаев.

— Для тебя, голубчик, не важно, а для меня важно, — бумага, знаешь, какое тепло дает...

— Скажите, Сенцов, вы слышали, что в магазине недостачу установили? — снова перебил сторожа Басалаев.

— Весь город знает, а я не знаю? Вот те здрасьте! Зинку-то из-за чего сняли?

— А вам известно отчего недостача произошла?

— Конечно, известно. Из-за молодости. Это нам, старикам, ничего не нужно, а им — то чулочки, то бельишко, то духи. А ведь всё это денег стоит. Я, мил человек, иногда со скуки-то на витрины гляжу. Веришь не веришь духи есть двадцать рублев коробка — двести по старым деньгам. Прыснула, и двух сотен как не бывало, А чулки? Тонюсенькие — паутина. За ящик зацепилась — давай новые. Опять полста. Тут, по-моему, всё ясно.

— Так вам известно, что Ершова брала товары из магазина, не оплачивая их стоимости? — насторожился Басалаев.

— Откуда мне об этом знать, если я днем в магазин и не захожу, — удивился Сенцов. — Наше дело ночное. Днем старуха в магазин ходит то за сахаром, то за селедкой... — и старик опять пустился в пространные рассуждения.

Басалаев взглянул на меня, как бы говоря: «Ну что ты с ним будешь делать?»

Я махнул рукой: «Заканчивай, всё равно без толку».

Сенцов расписался в протоколе допроса, долго застегивал пуговицы на своем потрепанном пальто и, наконец сказав «Счастливо оставаться», ушел.

— Ну что ж, — невесело усмехнулся Басалаев, — первый пункт указаний начальства выполнен, сторож допрошен. Если у тебя есть время — после обеда можем сходить осмотреть помещение магазина.

Я согласился. Мы вышли из райотдела еще засветло. Всю дорогу Басалаев молчал.

В магазине мы пробыли около полутора часов. Осмотрели торговый зал, потом кладовые, подсобные помещения, кабинет директора. Басалаев лично опробовал крепость всех решеток на окнах, выходящих во двор; они выдержали его усилия и поэтому можно было не сомневаться в их надежности.

Новый директор с недоумением наблюдал за нашими действиями.

— Скажите, пожалуйста, у вас краж не было? — спросил у него Басалаев, по всей вероятности просто для очистки совести.

— Что вы, конечно нет!

Мы вышли на улицу.

— Ну убедился? — обратился ко мне Басалаев. — Подкоп видел? А следы взлома? А место, где прятался ночью преступник? Вот проклятое дело! Дай закурить — папиросы кончились.

Я похлопал себя по карманам.

— У меня нет папирос, Саша.

— Тогда подожди меня, — и он вернулся в магазин.

Я ждал его за углом у большой освещенной витрины. Сквозь стекло было видно, как Басалаев подошел к кассе, получил чек, потом встал в очередь к продавцу. Витрина была оформлена довольно безвкусно. Я вспомнил сторожа Сенцова и от нечего делать стал искать коробку духов, цена которой так смутила этого смешного старика. Вот он, сюрпризный набор «Весна». Я наклонился к стеклу...

Басалаев вышел из магазина и махнул мне рукой.

— Пошли. Ну что ты там копаешься?

Видя, что я продолжаю стоять около витрины, он подошел ко мне.

Я взял его за руку и легким пожатием заставил насторожиться. Он проследил за моим взглядом.