Надежда Зорина - Оборванные струны
— Венька!
Андрей рванулся к нему, но тело застряло в вязком, густом воздухе и не продвинулось ни на сантиметр. И Балаклав словно его не услышал. Сидел на диване, болтал ногами в черных ботинках и даже головы в его сторону не повернул.
— Венька! — громче крикнул Андрей — опять никакого результата. — Венька! — закричал он изо всех сил — голос прозвучал искаженно. — Вениамин Федорович, твою мать!
Балаклав наконец посмотрел на него, усмехнулся.
— Вот-вот, Андрей Львович, такие дела. Веньку обвинить в преступлении невозможно, и Андрюху бить по голове как-то не с руки. А так все упрощается. Новый формат отношений. Андрей Львович идет по следу Вениамина Федоровича, а тот защищается как может.
— Но ведь ты…
— Простите за причиненный физический и моральный ущерб, Андрей Львович. Я не мог поступить иначе. Либо вы, либо она — такой вот расклад.
— Расклад?! Ах ты… — Андрей, пересилив страшное сопротивление воздуха, бросился к нему, размахнулся и ударил по ненавистной ухмыляющейся роже. Венька жалобно вскрикнул Настиным голосом, вскочил с дивана и неожиданно нежно потряс за плечо:
— Тише, тише, что ты? Ну успокойся, Андрюшенька!
Андрей открыл глаза. Испуганное лицо Насти призрачно отсвечивало в свете уличных фонарей. Ночь все еще длилась. Обняв ее, он закрыл глаза и вскоре уснул спокойным сном.
Утро было необыкновенно светлым и ласковым. Он это почувствовал, еще не проснувшись до конца, лежа с закрытыми глазами. От вчерашних приключений остался лишь легкий отзвук головной боли — ни тошноты, никакой тяжести. И настроение было, без всяких на то причин, прекрасным. Андрей всем своим телом ощущал необычную бодрость и прямо-таки зудящее желание вскочить, побежать и быстренько во всем разобраться. Путешествие в страну Эфира для него закончилось вполне благополучно, а сотрясения мозга, очевидно, не оказалось. Спасибо вам, Вениамин Федорович, что так аккуратно ударили, а не стали крошить череп своему боссу, беззлобно подумал Андрей: почему-то даже на Балаклава сегодня у него обиды не было. Не было обиды, и совсем не было боли — ни в душе, ни в теле.
Он встал, ощупал голову: шишка значительно уменьшилась. Нагнулся и резко выпрямился, проверяя свой организм, — ни головокружения, ни тошноты, ни дрожи в членах — здоровый, способный на подвиги организм.
Проходя в ванную, не удержался, заглянул в кухню. Настя что-то жарила, Сашка выбирал из каши изюм и орехи и приговаривал, что он зимняя птичка, выклевывает зернышки из-под снега.
— Надоела ему каша, — Настя озабоченно покивала на сына, увидев выглядывающего из-за косяка Андрея, — надо придумать что-то другое.
— Нет, — успокоил ее ребенок, — я кашу очень люблю, просто птички снег не едят.
— Как ты себя чувствуешь? — Настя сняла с огня сковородку, подошла к Андрею, тронула ладонью его лоб, словно проверяя температуру. — Получше?
— Прекрасно! Все совершенно прошло. Голова цела, а это в нашем деле главное. — Он засмеялся, поцеловал Настю в нос.
Сашка сполз с табуретки, подбежал к родителям:
— И меня!
Андрей поднял сына на руки, поцеловал и его и отправился в ванную. Под прохладными струями душа ему стало совсем хорошо, остатки боли исчезли. Голова сделалась удивительно легкой и трезвой, какой давно уже не была, и выдала сразу несколько умных мыслей. Во-первых, с Ксенией Зиминой вступать в непосредственный контакт сейчас ни в коем случае нельзя. Во-вторых, необходимо срочно выяснить личность убитого ею мужчины (странно, почему он сразу не подумал об этом!). И самое главное, в-третьих: он понял, как узнать, о чем говорила в фильме Ксения, перед тем как выстрелить. Ольга как-то рассказывала, что отец ее одноклассника потерял слух и довольно быстро научился читать по губам. Вот к нему и нужно обратиться. Фильм засвечивать нежелательно, но ведь он человек посторонний, далекий от подобных дел, кажется, механик на станции техобслуживания. Можно к тому же придумать какую-нибудь невинную историю. Например, сказать, что фильм не настоящий, нечто вроде учебного пособия (Ольга учится на юридическом).
Когда Андрей вернулся на кухню, Саша уже закончил завтракать, водил на поводке игрушечную собачку и громко лаял. Настя пила кофе и читала журнал — шум ей совсем не мешал, она привыкла.
— Интересно? — Андрей тоже налил себе кофе и подсел к ней.
— Да так… Это старый, прошлогодний. — Она заложила салфеткой страницу, отложила журнал в сторону. — Там был один интересный рецепт, хотела посмотреть, может, Сашке на завтрак вместо каши готовить?
Андрей мельком взглянул на обложку журнала:
— «Кинотрек»… Какие же здесь могут быть рецепты?
— Не скажи! Бывают, и очень оригинальные. Звезды рассказывают о своих диетах и…
— Ты что, хочешь посадить нашего единственного ребенка на диету? Не позволю! — Андрей в шутку потряс кулаком.
— Да нет, — стала оправдываться Настя, тоже в шутку от него отшатнувшись, — не собираюсь я заморить голодом наше чадо, просто некоторые блюда действительно полезные и вкусные. Да ты сам ел и хвалил, я уже брала отсюда рецепты. Помнишь салат из лосося? А запеканку из апельсинов и тыквы?
— Так это милое блюдо было из тыквы? — возмутился Андрей. — Знал бы — в рот не взял.
— Вот и хорошо, что не знал. — Настя хитро улыбнулась, придвинула к себе журнал и раскрыла на той странице, которая была заложена салфеткой. — До прошлого года я постоянно здесь паслась, собственно, ради рецептов и покупала журнал.
— До прошлого года?
— Ну да. — Она покачала головой то ли печально, то ли задумчиво. — Теперь все какую-то ерунду неудобоваримую печатают… с тех пор как Маргарита погибла. Раньше она вела эту рубрику.
— Она что, журналистка, знакомая Татьяны?
— Нет, она актриса. Маргарита Синявская. Слышал?
— Нет, не слышал. Наверное, в каких-нибудь сериалах снималась? — Андрей насмешливо посмотрел на нее.
— Ну да, и в сериалах тоже, — обиделась Настя. — Между прочим, сериалы тоже бывают хорошими.
— Первый раз слышу. Ладно, — Андрей допил кофе и встал из-за стола, — любительница сериалов, мне пора. Не скучай. — Он потрепал по плечу Сашу, подвернувшегося под ноги, и двинулся в прихожую.
Настя, все еще обиженная, поплелась его провожать. Стояла и смотрела с укором, когда он обувался, затем протянула ключи, сняв их с крючка:
— Не забудь. И… — она пересилила себя и улыбнулась, — будь осторожен. И еще… Не думай, это не Венька.
— Конечно не Венька! — Андрею вдруг вспомнился его ночной сон. — И даже вряд ли Вениамин Федорович. — Он поцеловал Настю и быстро вышел из квартиры.
По дороге в офис Никитин мысленно распределил, кому какой участок работы поручит. Ольга пусть выходит на этого чтеца по губам и запишет слово в слово все, о чем говорит Ксения Зимина. Возможно, уже сегодня ей удастся с ним встретиться. Денис, поскольку уж занял место отсутствующего (временно отсутствующего, во всяком случае, очень хочется в это верить) компьютерного гения, займется вычленением кадра, на котором хорошо просматривается лицо мужчины. Он сам позвонит Бородину и уговорит его снова помочь — пробить личность убитого. Но когда приехал в офис, понял, что пока давать указания некому — офис был пуст.
Непривычно пуст и неуютен. За ночь выветрился запах кофе, табачного дыма, Олиных духов, Денисовых чипсов — улетучились все компоненты, составляющие атмосферу жизни агентства.
Пахло лишь дезинфицирующим средством, которое уборщица щедро добавила в воду, когда мыла пол. Образцовый порядок царил повсюду: каждая бумажка на своем месте, чашки аккуратно расставлены на полке в шкафу, книги и папки чинно выстроились на этажерке, словно по струнке. Все чисто, все до невозможности аккуратно, все абсолютно стерильно. И тишина…
Как в морге, черт побери, расстроенно подумал Андрей, ни одной живой души, и куда все подевались? Но, посмотрев на часы, висевшие на стене, — подарок Татьяны, Настиной сестры, на открытие офиса, — понял куда. Было всего без двадцати десять, а работа у них официально начиналась с десяти. Некого обвинить за это мертвое безмолвие, разве что свой не в меру расходившийся энтузиазм.
Андрей сварил кофе и закурил — не столько потому, что ему хотелось принять кофеиново-никотиновый допинг, нет, скорее чтобы прогнать больничный запах дезинфекции и наполнить офис нормальными проявлениями жизни. Включил оба компьютера, зажег дополнительный свет.
Ему вспомнилось, как в шестилетнем возрасте он впервые надолго остался один. Наступил вечер, постепенно совсем стемнело и стало так жутко, что выдержать невозможно. Тогда он вот так же зажег по всей квартире свет, включил телевизор, радио и магнитофон. Родители, когда вернулись, посмеялись над его трусоватостью и объяснили, что бояться абсолютно нечего. Но он до сих пор, случайно оказавшись один в пустом помещении, испытывал неприятные ощущения, хотя, конечно, никому бы в этом не признался. Возможно, поэтому и на работу старался приходить чуть позже остальных, пользуясь положением босса.
