Юрий Салов - Дураки дохнут как мухи
- Спрашиваешь! - отозвалась Кристина и скрылась в здании аэропорта.
Проснувшись, приняв душ и окунувшись на балконе в утренние лучи солнца, Игорь неожиданно понял, что идти в редакцию ему сегодня не хочется. Он набрал номер на мобильнике, трубку снял Карелин:
- Редакция новостей...
- Привет, Толя, - бодро начал Соков. - Что у нас новенького слышно?
- Привет. А ты где?
- Дома, работаю над очередной статьей - брякнул Игорь первое, что пришло в голову.
- Трудоголик, однако! Когда приедешь в редакцию?
- Сегодня хочу встретиться по делам кое с кем. - Игорю очень не хотелось идти на работу.
- Это по поводу твоего расследования?
- Ага. Понимаешь, тут надо проверить одну версию, и мне придется сегодня поездить.
- Так. - Анатолий перешел на деловой тон. - Значит, сегодня тебя не будет?
- Вряд ли. Придумай чего-нибудь там.
- Понял. Я тебя прикрою.
- Спасибо, Толик!
Игорь притопал на кухню и постояв в раздумьях секунд десять, полез в шкафчик за брикетом каши. Он сорвал с брикета целлофановую обертку, и положил каменный прямоугольный брикет в глубокую жестяную миску, специально предназначенную для подобных случаев. Затем, накрыв брикет марлей, Игорь ударил несколько раз кухонным молотком по серо-желтому кирпичику, сделанному из будущей каши. Он благополучно справился со своей задачей: превратил каменный брусок пшеничной крупы в маленькую серо-желтую горку. Игорь зажег газ, поставил на огонь кастрюльку с водой и аккуратно высыпал в воду результат своей работы молотком. Крупа медленно, но верно затонула. Оставалось только помешивать густеющую субстанцию. В девяти часам завтрак был готов: пшеничная каша и крепкий цейлонский чай.
И тут Игорь сообразил, что вчера, возвращаясь от Лизы, совершенно забыл забежать в булочную. В деревянной, подаренной коллегой по работе хлебнице были только крошки.
Соков рассердился и резко встал, едва не опрокинув старую, подозрительно скрипевшую табуретку. Все-таки придется сходить по магазинам. Хотя бы за хлебом.
Натянув джинсы и безразмерный свитер, он направился в ближайший магазин.
Пробыв минут десять в чреве магазина, Игорь возвращался домой налегке, размахивая небольшой хозяйственной сумкой с покупками - батоном, сыром и упаковкой ветчины.
Подходя к дому, Игорь огляделся по сторонам. Было пусто. Никто его не пас. Соков расслабился и вошел в подъезд. Андрей, находясь в машине, припаркованной за мусорными баками напротив, проводил его внимательным взглядом.
Игорь бодро поднялся по ступенькам и остановился у лифта. Там стояли двое врачей в белых халатах с уставшими, невыспавшимися лицами. Соков подошел к дверям лифта и тоже стал ждать. Он ощутил исходившую от стоявших рядом мужчин какую-то неясную враждебную волну. Третий, второй, первый этаж... наконец лампочка погасла и двери медленно раскрылись. Игорь повернулся, пропуская врачей вперед, но благодарности не последовало - затылок ему огрело каким-то тупым предметом, ноги его подкосились и он рухнул без чувств на руки одного из медиков.
- Готов. - обронил тот.
- Потащили. - ответил второй.
Они поволокли его к черному ходу и запихнули в машину "Скорой помощи", стоявшей у дверей.
Андрей набрал номер Сокова на своем мобильном. В трубке слышались только гудки. Он вышел из машины и вбежал в подъезд, но увидел только грязную хозяйственную сумку, валяющуюся на полу у лифта. Андрей огляделся по сторонам. Подойдя к двери черного хода, он ударом ноги резко распахнул ее. На улице никого не было.
Очнувшись, Соков обнаружил себя сидящим на стуле посреди тесноватой комнаты со связанными за спиной руками. Голова гудела как колокол, но была ясной и звонкой, будто после сеанса отрезвляющей терапии и длительной прогулки в лесу. В груди тяжело бухало сердце, избавляясь от остатков адреналина. Напротив за массивным столом сидел пожилой мужчина с редкой проседью в черных волосах, с узкими черными глазами, смугловатый, с тонким и острым носом. Рядом с ним стоял человек в белом халате, один из тех двоих, что были у лифта, другой врач стоял за спиной Сокова. В комнате отсутствовали окна, но освещение было яркое.
- Кто вы? - спросил журналист хладнокровно. - Что все это значит?
- Я жду вашего слова, Игорь Сергеевич.
Все же это было подземелье, почувствовал Соков. Могильно-бункерная тишина и сухой воздух, нагнетаемый мощной системой кондиционирования. Этакий пустотелый кубик, вмурованный глубоко в землю. Интересно, насколько глубоко? Маловата комнатка - потолок метра три, а площадь где-то четыре на пять. Кроме стола только металлический шкаф-стеллаж, парочка стульев, не считая занимаемого им.
- Где я?
Пожилой криво улыбнулся:
- Застенки Лубянки, - равнодушно произнес он, откинувшись назад на стуле. - можете так считать.
- Что вам надо? - с напором произнес Игорь.
Пожилой вытащил из кармана диктофон и поставил на стол. Вцепился в Сокова взглядом.
- Что вы знаете о Мешкове?
- Каком еще Мешкове?!
- Том самом. Пропавшем майоре ФСБ.
- Не знаю ни про какого майора. Идите вы все на хрен! И вообще по какому праву меня здесь держат?! Я требую адвоката! Я требую немедленного освобождения! - зашумел Соков, как на митинге.
- Как это - не знаете? - аккуратно осведомился мужчина. - Вы очень осведомленный человек, Игорь Сергеевич. Ведете журналистское расследование, встречаетесь с людьми...
Он все-таки уловил нечто в глазах Сокова и - утвердительно кивнул. Но не Игорю, а санитару, который за его спиной бряцал врачебным оружием.
Сокова ужалило. В шею. И он... поплыл по течению. Что дальше?!
Андрей и Кристина сидели в уютном кафе на Университетском проспекте, где столики были отгорожены друг от друга решетками из бамбука, увитыми плющом, и где можно говорить спокойно под тихую музыку, не опасаясь быть подслушанным.
Они заказали салат, свекольник, филе трески, запеченное в тесте, кофе и пару бутылок белого вина. Правда на напитки особенно не налегали, хотя было видно, что Кристине необходимо расслабиться. Шальнев старался быть спокойным, он дышал внутренним глубоким и всепонимающим покоем.
- Казахи, говоришь, - Андрей вылавшивал маринованные грибы из-под салатных листьев.
- Кто-то в столице капнул, - глядя на спрятавшееся за маленькими тучками солнце, пробормотала Кристина.
- Я ваших университетов не кончал, тебе видней.
- Ваши не лучше, - отметила Кристина. - сегодня сначала в Москве пришлось обьсняться, подробно, в деталях, потом сразу сюда лететь.
- Игоря похитили.
- Извини, Андрей, но моя контора не даст тебе людей в помощь.
- Понял, - Шальнев выпил бокал до дна, затем занюхал цветком из вазочки. - Я это предполагал. Поэтому у меня созрел вот какой план...
Он наклонился к Кристине и что-то зашептал ей на ухо.
Гиря слушала его, не перебивая.
- То что ты предлагаешь, это чистое самоубийство, - наконец заявила она, осушив очередной бокал и наливая еще.
- Долго он не продержится, - сказал Андрей, заказав еще бутылку. - если его похитили те же люди, что майора Мешкова. Не стоит медлить.
- Не стоит, - задумалась Кристина. Чего-то подобного она и ожидала, а
главное - поверила Шальневу сразу.
- Если действовать официально, то его объявят в розыск только через семьдесят два часа, - продолжал Андрей, не дождавшись продолжения; он неторопливо принялся пить кофе. - это может быть поздно.
- Он же ничего не знает.
- Но они-то этого не знают. Потом: мы с Игорем с первого класса вместе.
- Ладно, - после паузы произнесла Кристина. - я все достану.
Соков с трудом поднял голову. В затылке торчал раскаленный гвоздь, тело саднило и болело, но кости были целы, а мышцы быстро восстанавливали подвижность и силу.
- Ну что, уважаемый, - обратился к нему пожилой мужчина отеческим тоном, - будем говорить или нет?
- Где я? - слабым голосом проговорил Игорь, пытаясь освободить руки. - Ничего говорить не буду, пока не скажете, кто вы такие.
- Еще как скажешь! - ухмыльнулся санитар, поигрывая резиновой дубинкой.
- Что вам сказала дочь Мешкова?
Соков, казалось, не слышал слов собеседника. Пожилой мужчина пристально посмотрел на человека, сидящего перед ним в центре комнаты. Ему не раз приходилось вести допросы и он всегда мог безошибочно определить, где найти слабое место и как правильно начать дело, чтобы получить ответы на свои вопросы. Иногда человек был виден с первого взгляда и разговорить его не составляло большого труда. Иногда попадались настоящие кремни и тогда, после долгого молчания, приходилось прибегать к мерам, которые он сам называл "действенными". Так или иначе, он всегда узнавал всё, что ему было нужно. Но в этот раз он был осторожен и предпочел действовать не спеша, зная, что за человек перед ним.
Один из докторов вколол допрашиваемому полный шприц. Научный отдел клялся, что эта жидкость действовала еще эффективнее сыворотки правды. Она блокировала центры торможения, вызывая нестерпимое желание говорить.
