Мария Жукова-Гладкова - Виски со сливками
Когда это наконец дошло до Людмилы, было уже поздно. Родственники от нее отвернулись. За все восемь лет, что она провела за колючей проволокой, ей даже передачки никто ни разу не прислал...
- Тяжко на зоне было? - спросила я, искренне сочувствуя Люде.
- Поначалу, - кивнула она, снова отхлебывая водку. - Ну да я к работе привычная. Строчила там наволочки-простыни, потом на кухню взяли... Но зона это зона... Годы мои лучшие ушли... Здесь, конечно, все по-другому, хоть и за забором, и лямку тяну, но тут я в доме хозяйка. Вот. В таких хоромах живу - ну как в царском дворце... И мечтать не могла... Одета, обута, ем досыта, пью... Вот. Вадим меня одергивает, терпеть не может пьяную...
- А почему тебя не выпускают? - не унималась я. - Если тебя здесь в принципе устраивает, ты же не станешь сбегать? Я не понимаю, Люда.
- Слушай дальше. Когда я вышла, податься мне было некуда. Вот. На работу не устроиться. В деревеньку свою тем более стыдно ехать: там все на виду. Решила, что затеряюсь в большом городе. Но жить-то на что-то надо было...
Я подумала, что Людмиле пришлось выйти на панель, но она так возненавидела мужиков после своего Гришеньки, что не могла отдаваться им даже за деньги. Стала искать работу. Наконец нашла: в одном из подпольных цехов по розливу паленой водки. Но стала пить. От горя, от безысходности. Благо что этой дряни было в достатке, да и с рабочими ею часто расплачивались. Рабoтала она хорошо, когда один цех накрывали, ее хозяин тут же переводил в другой. Потом ею почему-то заинтересовался главный хозяин - Вахтанг Георгиевич. Ее привезли в этот дом, когда строительство еще только начинали. Она здесь все убирала, прибирала, потом стала еще и готовить, а вскоре в горничные взяли Вальку. Но Людмиле все равно и уборку часто приходится на себя брать: Валька ленивая, она только перед хозяином старается, а так может целый день в постели со своим Ленькой проваляться.
- Но почему тебя не выпускают? - повторила я свой вопрос. Люда вздохнула.
- Боятся. Я, как выпью, - болтать начинаю, и мне не остановиться. Не со зла. Я их понимаю: могу что-то про хозяина натрепать. Ну или про Вадика. Или про гостей, которые тут бывают. Правильно боятся. Неизвестно, кто что может услышать. У хозяина врагов много. Вот. Не нужно, чтобы кто-то про дела хозяина узнавал. Опасаются, что сболтну что-то. Ну это было одним из условий: живу здесь безвылазно. За еду, жилье... ну выпивку иногда. Куда мне было деться? Я согласилась. Да и не жила я так никогда. В таком доме, на такой жратве. Шмотки мне Вадька новые иногда привозит. Но зачем они мне? А так... Когда я пьяная, я спокойно болтаю. Перед Вадимом, Ленькой, Валькой. А им плевать... А тебе на меня плевать, Наташа? Честно скажи! Плевать на пьяную бабу?!
- Да ты что, Люда? - Я опять вскочила со стула и бросилась к ней. Разве можно плевать на человека? Я тебя понимаю... поверь мне. Мне тоже некому выговориться. Подруг нет... Мужи... ах, чтоб их всех кастрировали инопланетяне!
Придуманная фраза мне самой понравилась. Нет, конечно, не надо, чтобы уж всех-то, только некоторых. Например, Дубовицкого и Волошина. Остальных не надо. Нет, надо еще этого Гришеньку, который жизнь Людке поломал. Ну, может, и Вахташу для полного комплекта на пару с Вадиком.
Люда кивнула и продолжала:
- Но это еще не все. Ну, почему меня тут взаперти держат. По-моему, меня как-то использовать хотят, чтобы с Гришкой дело свое какое-то прокрутить. Вот. Ну хозяин, в смысле, хочет. Был здесь Гришенька с кралей юной. Пока я лямку на зоне тянула, он жиром обрастал, девок в банях трахал... Хозяин меня очень подробно про мое прошлое расспрашивал... Ну я ему все рассказала. Вот. Потом он Гришку сюда пригласил и меня спросил: "Он?"
- А Григорий тебя не узнал? - поинтересовалась я.
- Не узнал, сука. - Людмила снова плеснула водки в стаканы и, не чокаясь со мной, выпила. Я налегала на маринованный чеснок: он мне очень понравился. - Наташа, ты не знаешь, какой я была. Ты только видишь, какой стала. У меня ведь даже фотографий нет. Тех, что с молодости. Ни одной! Ну, детские у матери остались, а куда все мое барахло делось, что в той квартире лежало, я и не знаю. Раздал, наверное, Гришенька своим новым кралям. Вот. Но меня не узнать. После я на себя в зеркало посмотрела. Вижу: не я это. Старуха...
- Да какая же ты старуха, Люда! - попыталась возразить я. - Да ты что! И вообще, подведи глазки, подкрась волосы - и будешь выглядеть на десять лет моложе. Послушай меня! Давай завтра с утра я тебе помогу макияж подобрать. Хочешь? Я же в этом разбираюсь...
- Спасибо, Наташа,-Людмила грустно улыбнулась. - Спасибо.
Потом кухарка внимательно посмотрела на меня и заявила:
- А теперь я поняла, почему мне твое лицо знакомым показалось. Я вначале думала, что ты у нас в доме появлялась с кем-то из друзей хозяина. А я тебя по телевизору видела. Ты там голову каким-то иностранным шампунем моешь. Я еще потом Вадима просила этот шампунь купить. Выглядеть хотела так, как ты. Дура. Вот дура-то. А шампунь, кстати, говенный. Перхоть от него и башка чешется. Ты сама-то им моешь голову?
Я рассмеялась. Это была как раз та реклама, за которую я боролась вместе с Оксанкой Леванидовой и получила ее только потому, что Оксанка не явилась на съемку.
- Люда, я пользуюсь только нашей косметикой. А шампунями, как правило, болгарскими, травяными. Вся эта иностранщина в большинстве своем - дрянь. А рекламирую я ее за деньги. Я так зарабатываю.
- Понятно, - кивнула Люда. - Значит, рекламу не слушать?
- Не слушай, - твердо ответила я. Мы молчали какое-то время, думая каждая о своем. Мне было очень жаль Людмилу. Вот ведь сволочь этот Гришенька, бывший валютчик и фарцовщик, а теперь явно какой-нибудь уважаемый бизнесмен. Может, я даже его знаю. Или увидела бы - вспомнила. Да и Вахташа хорош - хочет как-то бедную бабу втемную использовать. В своих корыстных целях. Но, с другой стороны, Чкадуа ее из дерьма вытащил, работу дал. Трудно судить, кто прав, кто виноват, кто большая сволочь, а кто меньшая.
- Люда, - обратилась я к своей новой приятельнице, - тебе, наверное, больно это вспоминать... Но можно я тебя спрошу...
- Про ребенка? - тут же догадалась женщинa.- Я отдала его на усыновление. Мне аборт предлагали сделать. Всем зечкам предлагают. Но я не могла убить в себе другую жизнь... Вот. А потом... Не хотела, чтобы и малыш мой жил за колючей проволокой. Ему-то за что детства лишаться? Пусть хорошие люди усыновят... Ревела я долго. Но... так для него лучше. Вот.
- Ты не пыталась его найти, когда вышла?
- Пыталась. Но как мне его найти? Я хозяину сказала, что это - моя самая сокровенная мечта. Ну он обещал, что узнает, что можно сделать, но, по-моему, делать ничего не будет. Зачем ему? - Люда помолчала и заговорила вновь: - Ты знаешь, почему я с Вадимом сплю? Он не стал бы меня заставлять, если бы я сама не согласилась. Они бы с Ленькой Вальку на пару трахали. Ну и так трахают. Я снова забеременеть хочу. Вот. Да, Наташа. Мне же всего тридцать один.
Я не смогла сдержать своего удивления. Людмила грустно улыбнулась.
- Я знаю, как я выгляжу. Знаю, Наташа. Давай выпьем. Чтобы я забеременела. А так, мне эти мужики на фиг не нужны. Век бы их не видела.
- А искусственное осеменение? - выпалила я. Люда непонимающе посмотрела на меня и попросила объяснить, что это такое. Я рассказала, что знала. Люда долго думала, а потом заявила, что ее отсюда в больницу за таким делом никто не отпустит.
- А если поговорить с Вахтангом? - спросила я.
- Ай! - Людмила махнула рукой. - Плевать он на меня хотел. Да, кстати... Что ты там говорила-то? С ним все в порядке?
Она спросила с явным беспокойством в голосе.
- А тебя волнует его судьба? - решила яснить я.
Людмила усмехнулась.
- Плевать мне на этого самца, как и на остальных мужиков. Пусть бы его инопланетяне кастрировали! Просто... от него зависит мое благополучие. Ну где я еще найду такую жизнь? Кто меня возьмет на работу, если узнает мою трудовую биографию? Опять в какой-то подпольный цех идти? С местными алкашами и бомжами? Нет уж, лучше так. Дай Бог долгих лет жизни и здравия дорогому хозяину.
- Его просто ранили, - сообщила я. - А мы помогли ему выбраться. Ну и... - Я думала, что сказать Людмиле. - Они какую-то схему совместную с мужиками разработали, я не знаю деталей... Меня просили с ними поехать. Мне все равно делать нечего: сейчас съемок никаких нет, дядю Сашу давно знаю, это сосед мой, Марис - друг моего брата... Чего ж не помочь?
Объяснение Людмилу устроило. Она промычала что-то типа "хорошим людям надо помогать", хотела снова плеснуть "Абсолюта", но увидела, что бутылка уже пустая. Женщина грязно выругалась и заявила:
- Пойдешь вместе со мной на склад. Мне Вадим велел за тобой следить. Вот. Много раз повторил, чтобы я не пила и не болтала лишнего, все углы проверил, не заныкала ли я бутылек... Но я знаю, где прятать! А ты - настоящий друг, Наташка! И я боюсь там, на складе, свернуть что-нибудь. А Вадим не знает, что я знаю... ну, как туда попасть, в смысле. Меня туда не пускают. Если узнает, что была там - вони будет... От Вадима достанется, Я была там один раз. Разлила там какую-то дрянь. Они с Ленькой потом на мышей грешили... Травили тут бедных тварей...
