Ольга Славина - Чужое дело

Сейчас она усядется к нему на колени, с ужасом поняла Альбина. Но девица опустилась на свободный стул.

— Мила, вы сегодня в зале, а не на сцене, — обратился к ней Шуйский.

— Жаль, что я пока не в телевизоре, Роман Павлович, — захихикала певичка. — Но все в наших руках, так ведь?

— В таком наряде вам в телевизоре самое место, — съязвила Лёля. — В передаче «Оденьте что-нибудь немедленно».

На Миле действительно была юбочка, которую вполне можно было и не заметить, и прозрачная блузочка, застегнутая лишь на одну пуговицу.

— Не завидуйте, Ольга Викторовна. Хотите, дам адресок моего любимого бутика?

Лёлю аж передернуло. Она терпеть не могла, когда ее называли по имени-отчеству, двойной жирной чертой подчеркивая ее возраст.

— А вы та самая Альбина? — повернулась к Але певичка.

— Смотря что вы имеете в виду. Возможно, я эта, а не та. — Тон у жены Димы стал ледяным.

— Не волнуйтесь, — успокоила ее Мила, — я имею в виду, что вы тот самый декоратор, который так классно все здесь оформил.

Аля действительно много работала над интерьерами клуба и ресторана Димы. Ресторан был оформлен в нежной и светлой импрессионистской манере, клуб — в грубоватом и слегка воинственном стиле средневекового замка.

Но полуголая девица смотрела на нее так, будто хотела сказать: «Вы та самая Альбина, с мужем которой я сплю».

Але стало противно. Она взглянула на Диму, но тот вел себя как ни в чем не бывало. Подозвал официанта и заказал еще бутылку вина. Видимо, специально для своей пассии. Альбине захотелось немедленно встать и уйти отсюда. Но ведь это было бы бегством.

— Пойдем потанцуем, — услышала она голос мужа и вздрогнула, не сразу поняв, к кому он обращается.

Он смотрел на нее.

— Пойдем, — ответила она.

Когда поднималась, опрокинула бокал с минералкой.

— Простите, — стала промокать лужу салфеткой.

— Оставь, все уберут. — Дима взял ее за руку.

Музыка была медленной, песня грустной.

— У тебя плохой вкус, — сказала Аля. — Ты выбрал довольно вульгарную девицу.

— А по-моему, я женат на стильной штучке, — улыбнулся он.

— Димка, ты знаешь, о ком я говорю…

— Понятия не имею! Аля, перестань дергаться. Это так здорово, что мы провели этот вечер вместе. А завтра с Дениской пойдем в цирк. Я говорил тебе, что купил билеты?

Обманщик, хотелось крикнуть ей. Предатель и бабник! Но разве она могла завести речь о его любовнице, если он завел разговор об их сыне?

— Тот самый двор, тот самый подъезд, — произнес Егор Сотовский с ноткой ностальгии.

— Да, как видишь, на виллу на Лазурном Берегу я не перебралась. Но все еще собираюсь, — с оптимизмом ответила Верочка.

Машина остановилась под окнами ее квартиры, и надо было прощаться. Но ей не хотелось. В салоне было тепло, из автомагнитолы тихо звучала старая, но нестареющая баллада Скорпов.

Не часто выпадают такие симпатичные минуты, подумала Верочка.

— Помнишь, Егор, как мы однажды всю ночь просидели вон на той лавочке. Смотрели на луну и целовались…

— А твоя мама на следующий день меня чуть с лестницы не спустила за такие ночные бдения. — Ему тоже было приятно вернуться в юность.

— Но она же не знала, какие у тебя были намерения.

— И какие же?

Ей вдруг расхотелось в шутливом тоне говорить о прошлом и о самом настоящем.

— Егор, пойдем ко мне! — предложила Верочка.

В пятницу Лиза не успела встретиться со следователем Оладушкиным. Но она обсудила создавшуюся ситуацию с профессором Валериановым.

— Плохо, — заключил он. — Мы не сотрудники правоохранительных органов, Лиза. Мы не должны принимать явки с повинной или наоборот. Мы должны изучать психологию подозреваемого, а не детали преступления. Мы можем сопоставить то и другое, проанализировать, выдать свое заключение, но оно будет предположительным, рекомендательным. Вас же втянули в саму криминальную историю. Верить — не верить. Помочь, защитить невиновного. Вы не адвокат. Похоже, эта дамочка попросту манипулирует вами. Не дала провести исследование, навязала свое мнение. По-моему, она уже самостоятельно перешла к третьему этапу психотерапии Юнга — методу активного воображения. Передайте запись беседы следователю, Лиза, и постарайтесь сохранить нейтралитет. Не вам решать, виновна Воронина или нет. Это только в книжках расследованием занимается герой-одиночка. На самом деле это труд коллективный. И мы в нем не на первых ролях.

Он был с ней то на «ты», то на «вы». Но это «вы» свидетельствовало, что он крайне недоволен ею. Она знала почему. Но все же ей хотелось разрешить загадку. Хотя бы для самой себя разобраться, Воронина — убийца или жертва чудовищной подставы…

Оладушкин назначил Лизе встречу на полдень субботы. Она сочла это нормальным, привыкла работать без выходных, если какое-то задание ее по-настоящему увлекало.

В кабинете следователя было накурено. Андрей Никольский и еще один его усатый коллега постарались. Видимо, до прихода Лизы у них здесь было оперативное совещание.

— Что же вы, Евгений Владимирович, не предупредили нас о визите милой дамы, мы бы хоть проветрили, — упрекнул Андрей.

— Лучше бы вы бросили курить, а не заметали следы, — пробурчала Лиза.

— Не, мы без курева не можем. Работа у нас нервная, сами знаете, — стал оправдываться второй опер.

— Значит, госпожа Воронина выбрала вас для контакта с внешним миром? — уточнил следователь. — Именно вам она призналась, что ее муж сбежал за границу с любовницей, а ее подставил?

— Да, это версия Людмилы Константиновны. Учитывая, что в деле есть показания свидетеля, который встретил банкира в Египте…

— Это понятно, — перебил Оладушкин. — Однако в том же деле есть заключения экспертов. Первое: кровь, обнаруженная в гараже, той же группы и резус-фактора, что записаны в медицинской карточке нашего потеряшки. Конечно, анализ ДНК не проводили — это дорого и долго, да и живых кровных родственников у него, кажется, нет. Второе: эксперты воспроизвели прижизненный облик человека по черепу трупа, найденного в лесопосадке. И этот облик удивительно совпадает с лицом нашего банкира. Просто фоторобот пропавшего. Так что надобность в генетической экспертизе отпадает.

— Он мертв, сомнений почти не осталось, — уверенно сказал Андрей Никольский.

— Ясно, и кто помог ему умереть, — кивнул следователь. — Сегодня утром Людмиле Ворониной предъявлено обвинение в умышленном убийстве супруга.

Глава 11

«Искренне завидую режиссерам: им дана такая власть! Артисты превращаются в послушных марионеток. А зрители готовы следовать за ними хоть на войну, хоть в сумасшедший дом. Все они оказываются в зависимости. Иногда приятной, иногда угнетающей. Свободен лишь постановщик.

Я хочу свободы. От старых уз, проблем, обязательств. Хочется сбежать от всех и всего. И даже от себя. Начать заново. Нужно лишь подготовить мизансцену и декорации. И заставить статистов играть так, как нужно мне…»

Наверное, зря она все это затеяла. Стоило вежливо попрощаться, выйти из машины, гордо поплестись домой и лечь спать одной. Грустно, но привычно. Как пустой холодильник. Можно, конечно, наполнить его чем-то более доступным, пусть и безвкусным. Например, был реальный шанс сидеть сейчас в иномарке длинноволосого юриста. Уж он бы точно не отказался подняться к ней. Если у него нет проблем со здоровьем, принял бы предложение с энтузиазмом. Но это все равно что вермишель под кипятком и с соусом из пакетика по сравнению с настоящей итальянской пастой. Ей не нужны суррогаты.

Пауза затянулась. Энтузиазма не наблюдалось. Она все испортила. Привязала к легкому флирту пудовую гирю. Это уже не флирт, а тренажер для трицепсов какой-то. Дурацкая ситуация. Но она бы не простила себе, если бы не попробовала. Всю ночь бы не спала, представляла, чего лишилась из ложной скромности. Нет, Верочка никогда не была скромной.

— Мне хотелось бы пойти с тобой, Верочка, — произнес наконец Егор. — Но не думаю, что нужно так поступать…

Конечно, они уже это проходили. И закончилось это ничем. Он уехал, оставил ее одну, когда ей нужна была помощь. И она нашла поддержку у другого мужчины. Кого тут винить. А теперь у каждого своя жизнь…

— Знаешь, всегда есть какое-нибудь «но». Но если про него не думать, оно превращается в «ну» из «ну и что», — сказала Верочка.

Это так просто. «Мне бы хотелось пойти с тобой, но я живу с Мариной». После трансформации читаем: «Ну и что, что я живу с Мариной, мне бы хотелось пойти с тобой…».

— Ну, если «но» очень значимо для тебя, Егор… — спохватилась она.

— А для тебя, Верочка?

Нужны ей отношения с мужчиной, который почти женат на другой?

— Мне очень не хватает тебя, Егор.

— Я тоже скучаю по тебе, Верочка.