Сергей Михайлов - Наркодрянь
- Он еще спрашивает... Катись отсюда, паршивый щенок, пока я не свернул тебе башку, - и решительно занес ногу, намереваясь дать нахалу пинка.
Именно в этот момент Леон и ощутил слабое дуновение, словно легкий сквознячок приласкал его шею Леон резко повернул голову назад - и едва не надел свой правый глаз на ствол чудовищных размеров револьвера. Даже искушенного Леона испугала толщина ствола, он не стал вредить здоровью и плавно опустил ногу. Резкое движение, как он моментально понял, могло нанести непоправимый ущерб в виде дырки в голове.
Николло покорно застыл рядом с братом, волосы у него на затылке торчали дыбом, приподнятые стволом другого револьвера, не менее внушительного на вид.
Вид обоих братьев мог послужить прекрасной рекламой старой оружейной фирмы. Но, увы! Никто так и не увидел этого рекламного ролика.
Голубоглазый бродяга укоризненно покачал белокурой головой и наставительно произнес:
- Видите, джентльмены, что случается с грубиянами.
Он легко вскочил, отряхнул брюки и спустился вниз. Приблизившись к братьям вплотную, извинился и отобрал вначале автоматы. Затем пальцы его с профессиональной ловкостью сыграли гамму на ребрах близнецов, сбежали вниз и прощупали мельчайшие складочки одежды от пупа до пяток. В результате этой манипуляции братья лишились всех средств обороны.
Удовлетворенный незнакомец передал реквизированный арсенал куда-то за спину братьев, а сам одним прыжком преодолел лестничный марш, ставший для Морано "камнем преткновения".
На площадке он остановился и критически осмотрел оконную раму. Громадное, в человеческий рост окно тускло поблескивало грязными стеклами и, кажется, не отворялось со дня постройки.
Бродяга решительно вздохнул и дернул заржавленный шпингалет. Тот не поддавался. Тогда голубоглазый поклонник хороших манер вцепился в оконную ручку обеими руками и рванул.
Окно с треском распахнулось, осыпав возмутителя спокойствия трухой и вековой пылью. Черная пасть города дохнула в оконный проем жаром распаренного асфальта и бензиновой гарью. Бродяга лег животом на подоконник и заглянул вниз.
Узенькую темную улицу сплошь забили скромные авто окрестных жителей.
- Ну что ж, - бродяга повернулся к братьям, - не смею вас больше задерживать, господа Морано. А покинуть аудиенц-зал вам придется через эту дверь. - И он радушным жестом пригласил близнецов проследовать через оконный проем.
От этих слов и жеста волосы на головах братьев встали дыбом, а дыхание сперло. Наступило тягостное молчание.
- А что, если мы выйдем так, как вошли? - наконец с потаенной надеждой осведомился Леон.
- Увы... увы... - горестно развел руками голубоглазый, - все пути назад отрезаны. Зато вы сэкономите минуты три своего драгоценного времени.
- А... а... если мы откажемся? - пропищал Николло, у которого исчезли мужские обертона в голосе.
- Тогда... Леон, ты ведь знаешь, как выглядит голова, нанизанная на пулю сорок восьмого калибра. Зачем лишний шум? Ведь всего пятый этаж, с вашими полетными характеристиками...
плевое дело.
Леон с трудом загнал внутрь подкатившийся к горлу комок и выдавил через силу:
- Ладно... останусь жив... из-под земли... к...
- Вот, - обрадовался его галантный собеседник, - это уже похоже на джентльменское соглашение. Прошу вас!
Джек Луарье, скромный официант ресторана "Бравада", с трудом втиснул свой старенький "Додж" между "Фордом" толстяка Бреди и "БМВ"
красноглазого Родика. Он захлопнул дверь с третьей попытки, не преминув отпустить в адрес своей рухляди порцию брани. Новенькая "БМВ" аппетитно поблескивала свежевымытыми боками, и Джек бросил на нее косой завистливый взгляд.
Ничего... месяца через два у него тоже будет чем похвастаться. Он уже присмотрел себе аппаратик - пальчики оближешь. Еще каких-нибудь пятьсот долларов и...
Джек мечтательно вздохнул, почему-то взглянул на звезды, и... если Джек и не остался заикой, то только благодаря врожденной тугоухости. Грохот, раздавшийся за его спиной, потряс тихий квартал до основания.
Бедняга Джек успел присесть и инстинктивно закрыл голову руками. Он никогда не отличался особой набожностью, но теперь почему-то вспомнил о трубе архангела.
Но так устроен человек: если вслед за грохотом на его голову не рушится нечто более существенное, то страх быстро сменяется любопытством.
А любопытство пересилит любой страх. И Джек, все еще робея перед неведомой опасностью, высунул голову и робко взглянул.
В ярко освещенном оконном проеме, на пятом этаже дома напротив, четко вырисовывался мужской силуэт. Новоиспеченный самоубийца молитвенно сложил руки, что-то пошептал и ахнул вниз.
В полете он отчаянно размахивал руками, но летел беззвучно. Местом приложения тела стала крыша новенького "БМВ" красноглазого Родика.
Звуковой эффект в момент приземления превзошел самые смелые ожидания Джека Луарье - единственного свидетеля фантастической сцены.
Любопытство скромного официанта было наполовину удовлетворено. Джек тотчас юркнул в подъезд. Роль свидетеля его не прельщала, но Джек перестал бы себя уважать, если бы не досмотрел спектакль до "занавеса".
Он птицей вспорхнул к себе на третий этаж, вихрем пронесся по квартире и припал к окну.
Там, внизу, уже суетились люди, а через пару минут подкатила и патрульная машина. Ее светомузыкальная и акустическая установки внесли в действие недостающий блеск.
"Наверняка секта маньяков-самоубийц развлекается, - решил Джек, прилаживаясь на подоконнике, - могу себе представить, какой шум завтра поднимут газеты. А Родик-то... вот кто обрадуется. Хотел бы я видеть его рожу, когда он потащит свою развалину на свалку".
Такие вот добропорядочные мысли одолевали в тот вечер Джека Луарье безусловно, образцового гражданина.
Вито Профаччи ничего не знал о несчастье, постигшем его исполнителей. Именно в тот момент, когда бедный Николло планировал на крышу чужого автомобиля, Вито ворвался в квартиру своей любовницы Алисы О'Брайан. Алиса, порывистая и неутомимая, встретила его на пороге спальни. Ах! Вито даже не обратил внимания на ее новое вечернее платье. С чисто итальянским нетерпением он сграбастал Алису в охапку, повалил на кровать и впился губами в обнаженное плечо.
Пылкость Вито имела под собой серьезные основания. Во-первых, за неделю он дико соскучился по неистовым ласкам Алисы. А во-вторых, в последнюю их встречу он проштрафился, как мальчишка. То ли Вито переутомился, то ли хватил лишку накануне, но едва он удовлетворил первое взаимное желание, принял горячую ванну и крепкий коктейль, как... заснул. Отключился прямо на ложе любви, словно муж-перестарок.
Деликатная Алиса не стала тревожить Вито, и он проснулся поздно утром с головной болью и отвратительным настроением. Алиса не подала виду, но, кажется, надулась - и теперь Вито торопился загладить вину.
Вообще-то Вито, не без оснований, гордился своими мужскими качествами. Из многих сотен женщин, с которыми он делил постель, едва ли насчитывалось несколько таких, которых он не смог удовлетворить. Да и то, тех бы не удовлетворил и самый совершенный сексуальный роботавтомат.
Природа наградила Вито несколько странным, но необыкновенно работоспособным аппаратом.
Анатомия и размеры этого аппарата были самыми ходовыми, но физиология... Сам Вито так характеризовал свой мужской придаток: "Первый раз он работает на меня, а все остальные на бабу".
Дело заключалось в том, что удовлетворение Вито получал только от этого первого раза. Но аппарат его всю ночь находился в прекрасном упругом состоянии и доводил женщин до полного изнеможения. От этого Вито получал весьма своеобразное удовольствие. Но в последний раз... с Алисой... Виноват, и только...
Алиса в рядах его бывших и нынешних пассий стаяла особняком. Вито спал с ней уже целых пять месяцев - срок немыслимый, если учесть, что ни с одной из любовниц он не возился больше двух недель. Но, самое странное, Алиса совершенно не соответствовала вкусу Вито. Ему всегда нравились длинноногие, грудастые блондинки. А Алиса...
Невысокая, кругленькая, плотно сбитая брюнетка. И грудь не назовешь высокой, и ноги полноваты. Правда, профиль точеный и строгий - Вито любил такие, а носик маленький и веснушчатый. Короче, ничего выдающегося. Пройдешь по улице и...
В том-то и дело! Мимо Алисы не мог равнодушно пройти ни один нормальный мужчина.
Каждая женщина может смело считать своим наставником сатану, но Алиса и самому сатане могла преподать парочку уроков.
Каждое ее движение таило в себе такой соблазн, что даже у искушенных прелюбодеев в штанах просыпался настоящий вулкан. Сочетание в ее взоре потрясающей бесстыжести с наивностью мадонны влекло к ней, словно магнитом. От Алисы, казалось, исходили невидимые волны. Мужской приемник улавливал их на любых частотах и безошибочно расшифровывал: "Переспи со мной...
