Марина Серова - Казусы частного сыска
Вроде никого.
Я сделала шаг и снова остановилась.
Мне почудился едва слышный шорох. На этот раз я стояла на одном месте не меньше десяти минут. За это время я ничего больше не услышала.
Странно, обычно нормальный человек не может находиться неподвижно такое продолжительное время. А любое, даже совсем незаметное движение я бы обязательно уловила.
Мыши?
Или этот Антоха Длинный — настолько серьезный противник? Все-таки тоже бывший солдат.
Десантник.
Стараясь двигаться как можно тише, я сделала несколько шагов в том направлении, откуда я слышала шорох, — к входу в следующее складское помещение.
Во время своего движения я снова уловила звуки. Теперь уже сомнений быть не могло: никакие это не мыши — человек. Просто он двигается тогда, когда начинаю двигаться я, чтобы я не слышала его шагов, — старый, между прочим, солдатский трюк. Будь на моем месте кто-нибудь другой, этот трюк вполне бы удался.
Н-да, этот Антоха Длинный, если это точно он, неплохо подготовлен. А я-то его недооценивала, называла орангутангом: тогда в Доме творчества он, конечно, оплошал — принял меня за бабку. Ну и получил соответственно.
Я продолжала двигаться на еле слышные звуки шагов Длинного. Хотя я старалась идти совсем тихо, он, видимо, обладал завидным слухом — останавливался, когда я на секунду прекращала движение, и шел дальше, когда я это движение возобновляла.
Спустя пару минут после начала этих «гонок»
(гонки! пять шагов в минуту) я заметила, что шаги Длинного стали слышны лучше. Значит, он теперь движется быстрее. Я соответственно тоже увеличила скорость примерно до десяти шагов в минуту.
Через некоторое время его шаги стали вовсе отчетливыми. Я усмехнулась — спешит, нервничает.
Таким макаром мы и совсем на бег перейдем.
Вдруг шаги прервались. Раздался характерный щелчок — так взводят затвор пистолета. Я инстинктивно присела — невероятно громко прозвучал выстрел. Где-то зазвенело разбитое стекло.
Длинный, теперь уже не скрываясь, со всех ног побежал в глубь склада. На бегу он несколько раз оборачивался и стрелял. Пригнувшись, я бросилась за ним.
Да, Длинный действительно настоящий солдат — с ходу оценил противника. И стал действовать сообразно с обстановкой — осторожно отступать. Только вот ненадолго хватило его осторожности — нервы не выдержали.
Мы пробежали уже несколько залов. Антоха еще пару раз выстрелил в меня, и стрелял он неплохо — наверняка уложил бы меня, если бы я бежала прямо, не петляя, как заяц, от пули.
Хороший солдат. Жаль будет его убивать. Что это я последнее время всех жалею? Ох, сказывается проклятая гражданская жизнь, на войне все гораздо проще: вот враг — вот автомат. И все. Никаких, как говорил наш майор Уриевский, соплей.
Впереди что-то грохнуло. Бабахнул еще один выстрел. Ага, вот оно что — дальше прохода нет, это последний зал. Оказывается, мы пробежали через весь склад.
Я упала на пол и откатилась в сторону. Осмотрелась. Так.., это грохнул шкаф, вон он лежит на боку, а рядом дверца, отвалившаяся от удара. А мой ненаглядный Длинный за ним спрятался. Залег, значит.
В зале было довольно темно. Шкаф и отвалившуюся дверцу я разглядела только по очертаниям.
Надо же было мне определить позицию противника:
Не очень хорошая позиция, надо сказать, и Антоха как опытный солдат должен это понимать — оттуда нет выхода, он прижат к стене.
Я отползла за массивную груду железных щитов.
Здорово, это вам не шкаф, защита понадежнее.
Длинному удастся выбраться отсюда только в том случае, если он подстрелит меня.
Но подстрелить Евгению Максимовну Охотникову — это утопия.
Очевидно, Длинный был категорически не согласен с этим утверждением — он выпустил в мою сторону несколько пуль. Потом долго прислушивался. Судя по звуку, сменил обойму. Я сразу попыталась рассчитать время — сколько этот процесс у Антохи длится. Солдат и есть солдат — обойму он сменил за четыре секунды. Не успею до него домчаться.
Ждать, пока у него кончатся патроны? Да нет, я придумаю что-нибудь поинтереснее. Но не мешало бы узнать, сколько у Длинного патронов. Может быть, он из тех, кто всегда таскает с собой оружейный склад.
Я негромко покашляла в кулак — так, как будто этот кашель долго сдерживала.
Расчет мой оправдался — Длинный тут же открыл по мне прямо-таки ураганный огонь.
Да, патронов у него, видимо, много. Не жалеет зарядов.
Вот только интересно, почему он меня так боится? Он действует так, как будто я не человек, а какой-то робот-терминатор. Я, конечно, не собираюсь утверждать обратное, но ему-то это откуда знать? Неужели солдатская смекалка? Или это Алкаш, то есть Виктор, так запугал его рассказами обо мне?
Ну что ж, придется опять пускать в ход актерское мастерство. На то я и Хамелеон.
Сбоку от меня горой лежали какие-то старые тюфяки или матрасы — в темноте разобрать было трудно. Стащив один из них к себе на пол, я ощупала его: отлично, то, что надо, — очень плотный и толстый.
Теперь, так сказать, генеральная репетиция. Я высунула край матраса-тюфяка за пределы моего укрепления, стараясь погромче шуршать материей о железо. На звук тут же полетели пули. Матрастюфяк несколько раз дернулся у меня в руках — попал.
Я убрала тюфяк с места обстрела и тщательно обследовала пальцами пулевые отверстия. Н-да, четыре дырки, три из них сквозные. Не пойдет.
Тогда я с трудом сложила матрас пополам и снова выставила на растерзание Антохиным пулям.
На этот раз прогремело только два выстрела — патроны, что ли, у него подходят к концу? Зато оба выстрела — в цель. Я снова прощупала пулевые отверстия — ого, отлично: двойной слой матраса пули не пробили.
Теперь можно приступать и к осуществлению плана.
План мой был до смешного прост — прикрыться сложенным вдвое матрасом и предпринять перебежку, скажем, вон к тому фортепиано. А так как в помещении темно. Длинный не разберет, что к чему, — не заметит, что я чем-то там прикрылась.
И, естественно, откроет по мне огонь. Конечно, попадет — стрелок он неплохой, как я уже успела убедиться. Достанется несчастному матрасу, я упаду и начну стонать и корчиться в предсмертных судорогах.
Ну а когда Длинный покажется из своего укрытия… Я достала из своей сумочки небольшой дротик. Расстояние здесь сравнительно небольшое — значит, я, несмотря на темноту, не промахнусь.
Матрас был довольно большим, поэтому даже свернутым вдвое я прикрыла весь корпус и голову.
Останутся открытыми ноги, но я уверена, что по ногам Антоха стрелять не будет: пока я жива — я опасна.
Чтобы мой мягкий щит не распрямился, когда я буду бежать, я связала его ремнем из своих брюк.
То есть не моих, конечно, а Кристининого брата.
Теперь у меня на бегу могут свалиться штаны…
Ну да черт с ними — здесь бежать-то всего два шага. Длинный, я думаю, быстро среагирует.
Ну, поехали!
Прикрываясь матрасом, я вылетела на открытое пространство. Как я и думала, выстрелы раздались моментально. Только их было всего два.
Ясно — у гражданина Длинного кончились патроны! Иначе в такую прекрасную мишень он всадил бы всю обойму.
Получив свои две пули, я вскрикнула, упала на пол и очень натурально забилась в агонии. Потом еще пару раз дернулась и затихла.
Спасительный матрас еще при падении я отбросила подальше от себя. Проделала я это так быстро, что Длинный наверняка ничего не заметил.
Старательно притворяясь хладным трупом, я лежала на полу с открытыми, правда, глазами. Напряженно вглядывалась в темноту — смотрела, когда же Антоха Длинный наконец покажется из своего укрытия. В правой моей руке был зажат дротик.
Прошла минута — ничего. Вторая — так же тихо. Интересно, он там что, сам скончался? Или до сих пор осторожничает? Какой предусмотрительный!
Наконец, минут через пять, когда я уже совсем застыла на холодном полу, поверх опрокинутого шкафа выросла долговязая фигура.
«Ну вот, — подумала я, без размаха метнув дротик, — и все. Заставил, однако, меня постараться».
Дротик вошел точно под подбородок — метать я умела. Даже в такой темноте я не сомневалась, что не промахнусь. Антоха захрипел и, хватаясь руками за горло, упал. Обрушил свое длинное тело на многострадальный шкаф.
Все. Уж он-то точно не притворяется. Я подошла убедиться, на самом ли деле это Длинный.
Ведь лица его я не видела.
Приподняв голову убитого за волосы, я посветила зажигалкой — точно, Длинный.
Сколько еще осталось?
Виктор уложит Никошкина и одного гоблина из его окружения. Значит, останется еще один гололобый.
Я посмотрела на часы — ого-го, да я же опаздываю! До встречи с Виктором осталось две минуты.
Ничего, успею. У меня еще, между прочим, есть полчаса в запасе. Именно на столько, по негласному кодексу свиданий, прилично опаздывать девушке.
Я снова, в который уже раз за сегодняшнюю ночь, побежала через темные залы склада городской прокуратуры.
