Екатерина Красавина - Смерть под занавес
Катя тихо сползла с дивана, на желтом листочке крупными буквами написала: "РЕМОНТ, выяснить ВСЕ!" - и с размаху приклеила его в кухне над обеденным столом.
Каждый раз, когда Женя Сандула входил в высотку на Котельнической набережной, где он жил, его охватывало сентиментальное чувство ностальгии по тем временам, о которых у него сохранились незабываемые воспоминания. Ведь помнил он, помнил, как в коридорах висели хрустальные люстры, паркетный пол регулярно покрывался лаком, а в лифте находился телефон, по которому можно было позвонить в город. И куда только все это подевалось? Раньше Женя знал в лицо почти всех обитателей дома, а сейчас появилось много незнакомых людей: кто умер, и в квартиры въехали наследники, а кто продал свои метры за приличную сумму. Несмотря на то, что былое великолепие высоток отошло в прошлое, квартиры в них пользовались устойчивым спросом. Вероятно, не последнюю роль в этом играла атмосфера Москвы пятидесятых годов, когда высотки стали символами послевоенной столицы.
"Кольца победившего коммунизма", как назывались высотки у политической верхушки, должны были изначально служить фоном для грандиозного здания Дворца Советов, которое так и не было построено. Высотки проектировались разными архитекторами, непосредственный же контроль за строительством осуществлял сам маршал Лаврентий Берия. Неизвестно, кем и как принималось решение о возведении этих зданий, но ясно было одно - рассматривался вопрос на самом высоком уровне. Этим объясняются и быстрые темпы строительства, и астрономические суммы, затраченные на него. Возможно, что некоторые коренные москвичи еще помнят торжественную закладку высоток, которая состоялась в 1947 году во время праздника, посвященного 800-летию Москвы.
Строили высотки в основном заключенные - пленные немцы и японцы, а также советские зэки. Каждая из семи стройплощадок представляла собой настоящий лагерь. Отголоски этого сохранились до сих пор в разделении территории МГУ на Воробьевых горах на "зоны" - зона А, Б и т. д. Места, где велось строительство, были обнесены высоким забором и усиленно охранялись.
Темпы строительства были просто ударными. К середине пятидесятых годов семь башен были готовы. Кое-что приходилось доделывать буквально на ходу в связи с пожеланиями кремлевских вождей. Так, однажды Лаврентий Берия, проезжая мимо здания на Смоленской площади, не обнаружил на нем острого шпиля, и архитекторам было дано краткое указание "Срочно ставить!" Однако оказалось, что готовая конструкция не выдержит каменного шпиля, и пришлось возводить шпиль из листовой стали, то есть полый внутри. Впоследствии там обосновались целые колонии голубей, на которых время от времени технические службы МИДа устраивали облавы.
Животный мир полюбил и другое высотное здание - гостиницу "Украина". Как только она была построена, в нее ринулись полчища кошек, с комфортом расселившиеся в коммуникационных сетях. Кошки особенно не давали покоя жильцам гостиничных номеров весной, во время своих свадеб. Полностью освободить гостиницу "Украина" от четвероногих созданий так и не удалось.
Дверь Кате долго не открывали, но вот раздалось покашливание, щелкнул замок и на пороге появился Женя Сандула. Шея у него была обмотана шарфом.
- Здравствуйте, - сиплым голосом попри-ветствовал Катю хозяин, болею, - и Женя широко улыбнулся. - Проходите.
Когда-то двухкомнатная квартира теперь пре-вратилась в анфиладу из трех комнат. Дверей нигде не было, в глаза бросались высокие арки, расписанные попугаями и тропическими лианами.
Первая комната служила гостиной и библиотекой одновременно. Книги располагались стройными рядами и были подобраны по цвету. За бордовым рядом следовал темно-розовый, за ним - серый, белый. Почти на полу сверкало густо-угольной чернотой собрание сочинений "лучшего классика советской эпохи" - Александра Дюма.
- Я не могу обеспечить вам надлежащий прием, - Женя поминутно трогал рукой горло, как бы проверяя, на месте ли оно.
- Ничего, я не голодная, - бодро ответила Катя.
Женя издал какой-то горловой звук, который мог быть одновременно и смешком, и восклицанием.
- Так о чем вы хотели поговорить?
- Расскажите о себе.
Женя встал, вышел в следующую комнату, а вернувшись, прохрипел:
- Вот листок, здесь все написано. Я в последние годы работаю над своими мемуарами, поэтому биографию заготовил заранее, на последнюю страницу обложки.
Катя внимательно посмотрела на него. Женя сидел, развалившись на диване, предоставив гостье возможность любоваться своим профилем.
- Вы... писатель? - осторожно спросила Катя. Она знала, как самолюбивы все творческие личности.
Многие знакомые ее юности писали стихи и часто мучили Катю своими просьбами послушать и высказать мнение о стихах друга, брата, знакомого, рано умершего дальнего родственника, случайного попутчика в электричке и так далее. Никто не хотел признаваться в собственных литературных грехах все прятались под вымышленными масками, наподобие Проспера Мериме, выдумавшего Клару Гасуль.
Катя обычно сосредоточенно слушала, иногда для большего эффекта задумчиво смотрела куда-то вдаль, как бы отрешаясь под влиянием божественной поэзии от всего земного, потом бросала взгляд на чтеца, у которого в конце обычно предательски дрожал голос, и говорила только одно слово - "изумительно". Потом следовала робкая пауза. Следующим делом Катя скорбно вопрошала: "Ну, ты куда-нибудь с ними ходил?" - заранее зная ответ. На это, как правило, разражались гневными филиппиками на засилье бюро-кратических элементов в молодежных журналах.
Некоторые шли еще дальше и говорили, что ходить куда-либо предательство по отношению к собственному таланту, все равно он не будет понят заскорузлыми людьми, лучше уж умереть непризнанным. В душе Катя соглашалась с такой постановкой вопроса, но внешне недовольно хмурила брови и молчала. Так что опыт общения с графоманами Катя уже имела.
- Ну, как сказать, милая девушка, - из больного горла внезапно прорезался звучный баритон, - писатель - это ведь состояние души, а не просто профессия. Писателями рождаются.
Катя почему-то подумала о бедном Пегасе, на которого все пытаются взгромоздиться, и поэтому конь уже давно не летает, а мирно стоит в стойле.
- Я, правда, не рассчитываю на шумный успех, я ведь пишу для избранного круга лиц, тех, кто оценит мои скромные воспоминания.
Катя никак не решалась спросить, что же выдающегося успел совершить Женя Сандула в свои неполные сорок лет.
- У меня были очень известные родители, я рос, можно сказать, под сенью Муз.
- Они тоже были писателями? - выдавила Катя.
- Нет, - Женя строго посмотрел на нее, - они работали в Главлите. Поэтому у нас дома бывали такие имена, такие личности...
- Понимаю, - Катю вдруг осенило, - вы и пишете о них?
- Да, я стараюсь быть беспристрастным, но одновременно строгим. Давать мягкие оценки сквозь призму эпохи и истории.
Сипенье сменилось звонкостью и даже бравур-ностью.
- М-мм, - простонала Катя, ей показалось, что у нее разболелся зуб.
- Так что мою биографию вы прочтете на досуге. Что еще?
- Вы играли в тот вечер, в спектакле "Сон Шекспира в летнюю ночь"?
- Да, играл.
- Вы были все время заняты в спектакле или куда-нибудь отходили, может, вы могли видеть убитого где-то за кулисами?
- Я был занят в первом отделении. А во втором акте я действительно отходил. Я вышел, посидел немного в буфете, съел гусиный паштет, жюльен, салат оливье.
Эти "данные", конечно, представляли для Кати особенный интерес.
- ...Потом вернулся на сцену, меня должны были заколоть и произнести надо мной монолог.
- Ну как, успели?
- Естественно, даже провалялся минутой дольше.
- Женя, а что случилось с занавесом?
- Непонятно, дали раньше. Вообще, спектакль начался раньше обычного.
- Как это?
- А так. Я пришел в буфет и машинально посмотрел на часы, чтобы не опоздать к концу второго акта. Так вот, по моим подсчетам, когда я уходил, должны были произносить определенные слова, а их не было.
- Так, - Катя ощутила непонятное волнение, - и что дальше?
- Ничего, я просто учел этот факт и поэтому вернулся пораньше, чтобы вовремя появиться на сцене.
- Ну а почему это произошло? - Катя почти кричала.
- Да не волнуйтесь вы так, всякое в нашем деле случается, театр есть театр - сумасшедший мир, нормальным людям в нем не ужиться. Иногда бывают такие накладки, очевидно, часы подвели.
- Да. - Катя погрузилась в молчание.
Прошло пять минут, Женя снова вошел в роль больного и засипел фистулой.
- А что вы скажете об Элле Александровне?
На секунду Женя растерялся, но быстро овладел собой.
- Прекрасный режиссер, отличный организатор, я ее очень уважаю.
- Ну а какие-нибудь разногласия с ней у вас были?
- Какие разногласия, - удивился Женя, - кто же портит отношения со своим бутербродом с маслом?
