Елена Юрская - Возвращение - смерть
Под усиленным конвоем, состоявшим из членов студсовета и детей деканата, Надежда Викторовна была препровождена на кафедру и закрыта на ключ. График дежурства у дверей был составлен на полтора дня вперед, преимущество на первоочередные караулы имели лица, закончившие прошлый семестр без троек и не имеющие ни единого пропуска занятий в этом месяце.
Члены кафедры, почти в полном составе, за вычетом естественной убыли собрались в кабинете Мишина.
- Вот так, - глубокомысленно заметил он. - Такие дела. Какие будут предложения? Только попрошу без слез.
- Давайте собирать деньги на похороны, - предложила Инна Константиновна.
- О главном, - Мишин стукнул кулаком по столу и матерно выругался. Про себя. Пропал протокол, погиб на боевом посту наш товарищ.
- Так на похороны... - попыталась вклиниться Танечка и была остановлена презрительной фразой начальника.
- А день рождения ректора будем отменять. Попросим его родиться назад? Как это сочетать - не представляю.
Мишин потер лоб. Нет, он не был черствым человеком. Но живым - живое. Это если по атеизму. А если по-новому - то Анне Семеновне там лучше. Хотя и жалко - проверенный сотрудник. И так нелепо.
- А с Крыловой что? - осторожно спросил Виталий Николаевич.
- Хорошо мыслите, в нужном направлении. Она появилась и все началось. Неспроста ведь.
- Перестаньте, - глухо отозвалась Татьяна Ивановна. - Перестаньте. Здесь просто нечем дышать. И страшно.
- Ну пытать её никто не собирается, - успокоил Мишин . - А расследование - обязательно, причем в самые оперативные сроки. Я займусь этим лично и лично доложу. Помощником назначаю Виталия Николаевича. Это мужская работа, - пояснил он,
натолкнувшись на обиженный взгляд Инны Константиновны.
- А сколько мы будем её там держать? - тихонько спросила Танечка лаборантка.
- Сколько понадобится, - отрезал Мишин. - Теперь - по поздравлению...
Довести светлую мысль до конца помешал телефон. "Без паники! "- сказал Мишин и снял трубку.
Да, да, да, так точно. Будет сделано , - он почесал трубкой нос и задумчиво объявил: "Кажется, Крылова - не наша компетенция. Ее вызывают в госадминистрацию. Уже послали машину. Неужели и там...?"
- Перестаньте, перестаньте же, - вдруг закричала Татьяна Ивановна и бросилась вон из кабинета.
- Нервишки, - спокойно заметил Мишин. - Я, вот, бегаю по утрам. Лучше. Намного лучше. Виталий Николаевич, вы сопроводите нашего террориста к местам общего руководства. М - да, - Мишин снова почесал трубкой нос.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
- Надежда Викторовна, вы свободны, - дверь распахнулась и перед моими светлыми немного расстроенными очами предстал настоящий абрек Джагоев. Если надо, я вас выведу. У меня машина.
Да здравствует стабильное материальное положение мусульманских народов в православных традициях. Я кивнула и улыбнулась. Вот такая у меня планида - толкать мужчин на подвиги, в крайнем случае - на поступки. И мне некуда не деться от этого.
Как от жуткого наваждения. От Анны Семеновны, которую я не знала, и которая выбрала именно меня для своей нелепой скоропостижной смерти.
- Свобода-это всего лишь поиск зависимости, - жалко пролепетала я, цитируя фразу спасителя и примеряя фразу к случившимся событиям.
- Да-да, раздевайтесь быстрее, - угрюмо хмыкнул он, придерживая дверь.
- Что?
Я так и знала. Со мной произошло все, что могло произойти, кроме изнасилования на рабочем месте. Если это плата за выход, то я, пожалуй, откажусь. Мне гораздо милее партизанские окопы Мишина, чем эти кровожадные маневры молодежи. Еще не хватало. Если бы так, с любовью, по собственному желанию, через отдел записи актов гражданского состояния, то может быть. Может быть. Он ведь ничего - этот странный философ Джагоев.
И машина у него есть. И горячность. Но и я свою не подрастеряла!
- Ни-ког-да, - четко выговорила я и прижалась к стулу. - Ни за что.
- Как хотите. Можно и так, - он пожал плечами и посмотрел на меня жалостливо. Мол, не знаю, от какого счастья отказываюсь. - только, наверное, надо быстрее...
Хорошее дело - быстрее. Насмотрелись фильмов - сексуальные террористы. Ни черта не смыслят, а туда же. Сообщить ему, что ли - я не завожу любовников по месту жительства и по месту работы. Так не выведет, пожалуй.
- Ну, - Джагоев дернул меня за руку, - шприц выпал, с ним была иголка такова. - Ну же, сейчас активисты набегут, вашему шефу стукнут.
"..И он прилетит и спасет мою невинность. Кстати, ещё неизвестно, является ли она ныне моим несомненным достоинством."
- Побежали, Надежда Викторовна, скорее!
- На бегу? - спросила я, потому что я уже не могла молчать. Все-таки интересно, с огоньком...
...Все правильно - смерть и любовь неразделимы, ветви одного инстинкта. Человеку обязательно надо проверить себя на живость, на присутственность в этом мире, а не в том. А потому - вроде и крамольные мысли, запретны. Но лично мне не стыдно. Только надо спросить разрешение у папы. Он всегда был против внебрачных связей.
- Мне надо позвонить.
- Не сейчас. Телефон параллельный, может подслушиваться. Ну давай же.
И мы побежали. В пути я поняла, что имел в виду Джагоев, говоря "раздевайтесь" Он имел в виду всего лишь мой сарафан, который теперь выдавал во мне беглую сумасшедшую
и был моей серьезной особой приметой.
Сарафан, а как обидно.
- Куда едем? - деловито спросил Джагоев, проворачивая ключ в замке зажигания.
- Не знаю...
А куда мне теперь ехать? Надежного тыла в виде мужа с положением у меня нет. Жених, пожалуй, поймет все не так. Да и не жених он мне вовсе. Случайных любовников, как было сказано выше, не держим. Остается одно довести родителей до инфаркта и обратно.
Тем более, что никаких других предложений вежливый джигит Джагоев мне не делал.
А у мамы для начала я немного, всего минут сорок поплакала. За все и про всех. От страха и от отчаяния. Мама меня не утешала, даже наоборот, когда я вытерла, наконец, слезы, она поправила очки и заявила:
- Это эгоизм.
- Нет, это инфантилизм, - не согласился с ней папа, которому вообще уже пора было идти на работу. Но ради оскорбления близкого человека он не спешил приступить к своим профессиональным обязанностям.
- Тебя люди ждут, между прочим, - обиделась.
- Тебя тоже. Нам уже звонили отовсюду. Ты сбежала с работы.
- Из-под стражи, - уточнила я.
- Без разницы. Нахамила уважаемому человеку при телевизионной камере.
- Витя, можно подумать, что без камеры она бы поступила иначе, вмешалась мама, погладив меня по голове. Как такую большую дурочку.
- И теперь ты пришла, чтобы спрятать голову в песок? Надо разбираться. Пока не поздно...
Папа явно бушевал. Хотя в сущности был очень спокойным человеком. За всю историю семейной жизни он только дважды швырнул в маму сахарницей, трижды спустил моих ухажеров с лестницы, и пять раз подрался на улице, вступившись за жизнь и честь
бродячих собак и кошек. А в милицию его вообще забирали один раз по молодости - он стрелял из дедушкиного пистолета в выгребную яму... Не понятно, чего теперь-то так кипятиться.
- Пап, - осторожно начала я.
- Все, хватит! Теперь ты хочешь быть врачом. Хорошо, что не хирургом. Но зачем ты ставишь опыты над людьми. Надежда - это незаконно и аморально. Нам все о тебе рассказали.
- Да. - подтвердила мама. - Все. Может быть ты все-таки повременишь со сменой профессии?
Очевидно, что сегодня в мое сознание залили какой-то плохой бензин. А потому - движок стучал и просил добавки, хотя бы в виде информации, которая все время оказывалась впереди настолько, что я никак не могла её догнать.
- Я не собираюсь менять профессию, я не лезу не в свое дело. У нас сегодня на работе умерла женщина. Вам мало...
Родители переглянулись и взялись за руки. Решили, видимо, выступить единым фронтом.
- Что значит "мало"? Мы не заказывали, - прошептала мама.
А ещё целый день по пятам за мной гналось безумие. В городе, очевидно, вирус.
Народ со слабой имунной системой страдает первым. Вот я, например.
- Зачем ты сделала ей инъекцию? - хрипло спросила мама.
- Я шла выбрасывать шприц!
- Вот пусть так всем и говорит, правда, Витя? - осторожно спросила мама.
- Но все считают.., - папа неуверенно развел руками и мягко улыбнулся. Здесь в этом доме я все ещё слыла честным человеком. Но где - то надо... Чтобы окончательно не привыкнуть.
- Я шла выбрасывать шприц. Лаборантка может подтвердить.
- Пока молчит, - прошептала мама.
Что значит "пока"? Анна Семеновна болела - это всем известно. Врач что-то такое хорошее сказала, если по этому поводу вообще можно сказать хорошее.
Что ж это за шум? Причем здесь я? И кому молчит лаборантка? Кому?
- Там что, уже милиция? Кто вызвал? Зачем?
- Нет, решили просто обойтись своими силами. Твой шеф когда-то был разведчиком, сказал, что сами разберутся, но невинные не пострадают.
- Так, ладно, что еще? - спросила я, понимая, что крики "идиот" могут очень огорчить моих воспитанных в традициях уважения к старшему поколению родителей. Идиот, дебил, дурак, недотепа - все эти слова я буду кричать в собственной квартире, предварительно закрывшись в ванной. И обязательно при включенном телевизоре. А лучше - при двух. И пусть меня никто не слышит. Но Мишин - идиот.
