Дмитрий Серков - Корпорация «Коррупция»
– Майор, что за балаган ты тут устроил?! – полковник Гайдуков спрыгнул на ходу с подъезжающего штабного «УАЗа», уронив в придорожную пыль фуражку.
Перед его глазами из мечети сквозь узкий живой коридор, устроенный Штурминым, ручейком вытекали люди, досматривались портативным металлоискателем, не прижимая к себе руки и стараясь не делать резких движений. Взвинченное состояние с обеих сторон в любую секунду могло спровоцировать взрыв.
– Выполняю приказ, – коротко и сухо ответил Штурмин, застегивая широкий ремень с кобурой и принимая из рук капитана автомат.
Полковник побагровел и пошел пятнами от негодования. В его понимании выполнение приказа о захвате банды боевиков должно было быть стремительным и непреклонным. Ни разу не участвовавший в открытых боестолкновениях, он прибыл в
Чечню за новыми звездами на груди и на погонах, да за выслугой лет, и терпеть не мог, когда подчиненные показывали свой норов.
– Твой приказ – взять Дадаева, а не миндальничать с черножопыми! – Гайдуков сорвался на визг, взбешенный самоуправством младшего по званию и по статусу.
Находившиеся рядом прихожане недовольно зашумели. И если только что они в коротких фразах благодарили бойцов за проявленное благоразумие, то теперь в их глазах не осталось ничего кроме лютой ненависти.
– В мечете нет боевиков, – сквозь зубы процедил Штурмин, стараясь понизить градус общения. – И не уверен, были ли. В этот раз разведка ошиблась.
Раздув щеки, выкатив глаза, Гайдуков оттолкнул Штурмина в сторону и направился ко входу в мечеть, где возле дверей стоял имам, из-под полуопущенных век наблюдавший за разворачивающейся между двумя федералами баталией. Его длинные узловатые пальцы медленно перебирали костяшки четок, вторя едва шевелящимся в молитве губам.
– Я сам разберусь! – рука полковника легла на клапан кобуры.
Ситуацию могло спасти только чудо, и то ли просьбы имама были услышаны, то ли
Всевышний сам решил остановить творимую на земле глупость, то ли проведение дало людям шанс, но в спор вмешался громогласный окрик:
– Отставить!
Все, как по команде, обернулись назад. Штурмин инстинктивно подобрался, бойцы вытянулись в струнку, Гайдуков вжал голову в плечи, точно получив хорошую затрещину.
В трех метрах от них в пыльном камуфляже и лихо заломленной на затылке фуражке стоял командующий СКВО, с посеревшим лицом и проницательным взглядом.
– Какого черта здесь творится?
От тона, каким был задан вопрос, присутствующим показалось, что солнце вмиг село за горами и посреди лета неожиданно наступила зима. В армии такое редко, но случается.
Гайдуков, лебезя, поспешил с объяснениями к командиру. Теперь-то в присутствии старшего по званию с него снимается всякая ответственность за происходящее, и можно вздохнуть спокойно.
Пока его обвиняли во всех смертных грехах, Штурмин стоял в стороне, понурив голову, наблюдая, как последние прихожане покидают стены мечети. Утешением, перевешивающим любые невзгоды, оставалось то, что ему удалось избежать конфликта, удалось сохранить жизни бойцов и местных жителей. Вот и имам в знак признательности кивнул ему головой, перед тем как скрыться за дверью: спасибо, а между собой вы уж как-нибудь сами.
Резким взмахом руки оборвав Гайдукова на полуслове, командующий спросил:
– Вы что тут одну победоносную войну решили устроить, подполковник?!
– Полковник… – по инерции позволил себе поправить командующего полковник
Гайдуков, еще не поняв, что тучи сгустились над его головой.
– Подполковник! – голос командующего лязгнул, как жернова мельницы, стирая любые противоречия, и с желчью продолжил, – или вы думаете, я не умею считать звезды на погонах? – И, повернувшись к Штурмину, сменил гнев на милость. –
Докладывайте, подполковник…
– Получается, с какой стороны не посмотри – герой, – подытожил Леднев.
– Герой, – без всякого скепсиса согласился Заур Имранович. – Не каждый может похвастать, что является полным кавалером Ордена Мужества. А Штурмин – мог. У него на груди такой иконостас был, что в музее не всегда отыщется. Если бы армия и прочие силовики из одних штурминых состояли – порядку было бы не в пример…
Леднев долго думал над услышанным, анализировал, но никак не мог прийти к единому знаменателю.
– Прости, Заур, но не верю! Он таким замечательным был, честным и идейным, с людьми ладить умел, что сначала на него покушались, а затем убили.
– Потому и убили. Стержень в нем был несгибаемый. Такие люди не гнутся по ветру, только ломаются. Вот его и сломали.
– Думаешь, ваши?
Чеченец задумчиво покрутил в руках, разглядывая, упакованный в пакет пистолет и тихо произнес, едва размыкая губы:
– Вряд ли. Ствол гламурный очень – не наше это оружие. Да и ослушаться авторитетного мнения у нас мало кто отважится. Ведь говорят, что с кровниками Штурмина лично САМ встречался, беседовал, вопросы улаживал, старейшин подключал.
Борис Андреевич не личные цели на Чеченской земле преследовал, а приказы выполнял и в зверствах замечен не был. Говорю ж: со своими тараканами, но со всех сторон правильный мужик был…
– Короче, работы – не початый край, – вынес вердикт Леднев.
– Работаем, – согласился Заур, убирая улику в карман.
Разговор был окончен, пришла пора от слов переходить к делу, к определению и активному поиску подозреваемого.
Дверь с размаху отворилась, и в кабинет ввалился заместитель руководителя Следственного управления. Раскрасневшийся от спешки, одной рукой зажавший под мышкой портфель, а другой непрестанно утирающий пот со лба.
– Поздравляю, коллеги, у нас новый труп, – хищнический оскал Панова не предвещал ничего хорошего ни ему, ни окружающим.
Заур тревожно сдвинул и без того сросшиеся брови, Леднев, нахмурившись, поднялся с места.
– Василий Петрович, ты приносишь нам несчастья, – вновь неудачно пошутил Илья Ильич, не вызвав ни у кого и тени улыбки.
– Что случилось?
Панов пожал плечами.
– Предварительно – суицид. Постовой с улицы сообщил только что…
Не будь возле здания краевой администрации полицейского оцепления, еще не снятого в связи с затянувшимся осмотром места происшествия, вокруг наверняка бы уже собралась толпа зевак и прочих псевдо-заинтересованных, страшно любопытных до чужой беды личностей. А так все праздно шатающиеся горожане и туристы вытягивали шеи из– за эластичной ленты, натянутой между деревьев, переминаясь с ноги на ногу на залитом солнечным светом тротуаре, перешептываясь и обмениваясь мнениями, но не создавая мешающей толкотни. Широкий газон свято хранил покой места чрезвычайного происшествия. В паре метров от стены здания, рядом с распластанным на сером выцветшем асфальте телом молодой девушки в легком ситцевом платье стояли худосочный патрульный в сержантских погонах, два опера, и взмокший от навалившихся разом на его территорию напастей участковый уполномоченный, нервно отирающий лоб тыльной стороной ладони. Вокруг трупа, тонируя разметавшиеся темные волосы, расползлось бурое пятно, руки заломились в неестественной позе, глаза закатились, а кожа поражала ослепительной, лишенной жизненного румянца, белизной.
Завидев подходящее высокопоставленное начальство, сотрудники вытянулись, ожидая очередных наущений. От Леднева не укрылась гримаса недовольства на лице одного из них, умело скрывшаяся под маской профессиональной занятости.
Заур Имранович присел на корточки, цокая языком, привычным движением прощупал пульс, убедившись в полном его отсутствии. Повертел головой из стороны в сторону и воззрился кверху.
– Из окошка?
– Так точно, – согласился участковый. – Вон на пятом этаже открыто.
Леднев тяжело вздохнул: об отпуске теперь и вспоминать не стоило. Два трупа в одном месте и за один день – это уже система.
– Ну что, Илья Ильич, своих орлов отпустил? Тогда вспоминай молодость и принимайся за дело. Ты здесь представитель следствия, тебе – и карты в руки.
Панов недовольно пробурчал что-то в ответ, вызвав мимолетную улыбку у оперов, и, достав из кармана мобильный телефон, отошел в сторону, короткими толстыми пальцами набирая номер.
