Миньон Эберхарт - Рука в перчатке
– Разумеется, все могут сесть, если хотят, – предложил другой полицейский. – Скоро подойдет мистер Уэйт. Но только никаких хождений!
– А что со слугами? – спросил тот, что стоял у двери.
– Их можно исключить. Они живут довольно далеко отсюда, за гаражом, и никого из них в доме не было.
– Снова придется обыскивать дом? – спросил тот, что стоял у двери.
– Придет Уэйт, тогда и займемся.
Все продолжали сидеть молча. Только рыдавшая Гертруда разлеглась на софе. Роули не плакал, но сидел с мертвенным лицом. Он, как и Джонни, был в халате. Из женщин только Дафна была полностью одета. Она заметила что один из полицейских внимательно посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Денниса, который тоже не успел раздеться и лечь в постель.
Потянулось изматывающее время ожидания. Полиция разрешила Деннису разжечь огонь в камине. Никто не разговаривал. Накрытое тело на полу не молчало, а обвиняло. Но если Арчи был мертв, значит, он уже никому не опасен?
Или все же опасен?
Сидевший с Дафной Джонни зашелся в кашле. Говорившему по телефону полицейскому пришлось отвернуться. Но все равно было слышно, что речь шла про обыск всего дома и задержании их всех под наблюдением. В тишине послышались шаги двух человек, двери открылись, потом закрылись, звук шагов удалился. Только Джонни продолжал надрывно кашлять.
Наконец все услышали шум автомобиля. Взвизгнули тормоза, хлопнули дверцы. Подкатил еще один, потом еще.
Послышались голоса, шаги по лестнице и в коридоре. В комнату влетел Джекоб Уэйт. Один из полицейских принялся было докладывать, но Уэйт его тут же прервал. Он остановился и оглядел всех присутствующих. Его шляпа и твидовое пальто были в снегу. Сыщик осмотрел и труп. Остальные шушукались и напирали друг на друга. Уэйт немного повозился с трупом, потом поднялся на ноги.
– Мы слушаем вас, доктор, – произнес он наконец.
Доктор шагнул вперед. Щеки его раскраснелись от мороза.
– Пробит череп. Больше тут мне делать нечего. Унесите его, Юджин.
Труп внесли в холл, где уже ждали носилки. Послышался голос одного из носильщиков:
– Осторожно, поворот.
Доктор повернулся к Уэйту:
– Оружие вон там, – он указал на щипцы.
Уэйт кивнул и нагнулся над ними, чтобы рассмотреть получше. Потом примерился было рукой, но брать щипцы не стал. Затем он отвернулся и зашагал к камину, на ходу снимая шляпу и пальто.
– Итак, Келлог, – спросил он, – что случилось?
Келлог, который ничего не знал, замялся.
– Они все здесь, как мы и доложили. Все в этой комнате, никуда не выходили, я...
– Ладно, – прервал его детектив. Он выглядел усталым и даже больным. Вид трупа всегда вызывал у него тошноту, а с ней и ярость. Боже, как он все это ненавидел! И заодно – всех этих типов, которые пялились на него, но скрывали свои тайны.
– Закурить, что ли?
Ведь почти наверняка один из них – убийца. Уэйт ограничился этим "почти" – он любил конкретность. Ну, мотивов может быть до черта, надо начинать их все перебирать. И чем скорее он начнет, тем скорее вскроет их противоречия и быстрее все закончит.
Да хотя бы вот эти старухи. Обе трусят, но отчаянно с ним борются. Им совершенно безразлично, кто убил Брюера или этого болвана Шора. Все, чего они хотят – это замять дело, да побыстрее. А уж если убийца – женщина, и они это знают, – наверняка промолчат.
Конечно, для такого удара нужна немалая сила. Вот выстрелить – другое дело, это каждый может. И все же нельзя исключать возможность, что действовали женщины – пусть даже двое, трое. Хоть та же девица: худощавая, конечно, но не слабенькая. Кроме того, если кто шел на преступление, то часто привлекал и девушек. Да еще таких красивых. Он наблюдал за ней во время следствия. Совершенно ясно, что она не любила человека, за которого собралась замуж. И ничуть по нему не горевала. Она боялась, это верно, но вовсе не грустила.
Он вообще не наблюдал особой грусти. Конечно, все почувствовали облегчение, когда Бена не стало. И ему еще нужно узнать, почему. Возможно, они были рады не меньше, когда с дороги устранили Шора. Даже сын его Роули не слишком убивался.
Ну, а дела тем временем не двигаются. Ждать больше нечего. А материала набралось не так уж много.
Если не рискнуть, дело затянется надолго.
Последнее событие показало, что убийца запаниковал. Что его нервное напряжение достигло предела. Самым вероятным мотивом убийства Арчи Шора была самозащита. Конечно, ведь он сам утверждал, что кое-что знает, пусть даже ограничивался одними намеками.
– Разбудите прислугу, Брэйди. Скажите, чтобы принесли горячий кофе, подбросьте угля в камин. Ну-с, итак...
Он повернулся к домочадцам.
– Скоро принесут кофе. А в комнате станет теплее. Так кто же убил Шора?
Ответа не последовало. Только Гертруда постаралась стиснуть зубы, чтобы не зарыдать. Уэйт неодобрительно покосился на нее.
– Ну-с, кто-то же должен был это сделать. А кроме вас в доме никого не было. Его убили потому, что он знал кое-что насчет убийства Бенджамена Брюера, не так ли?
Все тот же результат – без комментариев. Пришлось прищуриться и взять пожестче.
– Что же, тогда я вам кое-что расскажу. Есть только два мотива этого убийства. Может быть и третий – самозащита. Первый – это выгода, второй – устранение убийцы. Полагаю, это отпадает. Впрочем, к этому мы еще вернемся.
Итак, этой ночью здесь нашли тело Арчи Шора. Он собирался навестить Брюера в надежде получить работу. Денег у него не было. По дороге Шор встретился с сыном, который отговорил отца от его затеи. Тогда он просит сына самого замолвить за него словечко и вымолить ему местечко в компании.
– Ты что же, Роули, – проревела Гертруда, – ты сам это сделал?
– Не перебивайте меня. За это Шор пообещал уйти. После того, как разговор закончился, они, как утверждают, стояли у дверей и собирались распрощаться, раздался выстрел. Поскольку шел снег, они не смогли точно определить, откуда он был слышен. Так, по крайней мере, они утверждали. Оба его квалифицировали как выстрел из мелкокалиберного оружия. Тут они решили, – если все-таки верить их словам, – что ничего особенного не произошло. Шор переоделся в женское платье, найденное в шкафу под лестницей, и удалился восвояси. Этот пункт еще не расследован в должной степени и по-прежнему вызывает сомнения. Итак, как вы все знаете, он взял такси и уехал. Роули лег спать. Как вам известно, любящий папаша вынырнул уже на следующий день. Все это я рассказываю с его слов. Эту же историю во всех подробностях повторил и Роули.
Водитель такси утверждает, что выехал отсюда точно в час. Никакого выстрела он не слышал, поскольку работал мотор, а окна закрыты. Если принять, что выстрелом, который слышали Роули с отцом, убили Бенджамена Брюера, это произошло примерно без десяти час.
Уэйт сделал паузу.
"Но ведь было-то не так, – подумала Дафна. – Бена убили почти на час раньше". Ведь она пришла в садовый домик сразу после полуночи. Но сказать об этом – значит нарваться на вопрос сыщика: "Откуда вы это знаете?"
Следовательно, получается, что у отца и сына Шоров было десять минут на разговоры, переодевание Арчи и поход по сугробам к такси. Он сказал, что хотел успеть на поезд, но не хотел, чтобы его узнали на вокзале. Не хотел – потому, что боялся, что выстрел мог означать чью-либо смерть или другие неприятности. Еще он не хотел, чтобы их с сыном допрашивали, что звучит не слишком убедительно, – сухо резюмировал Уэйт, холодно косясь на Роули. – Тем не менее в означенное время он отбыл. Мы не сразу сумели разобраться с женщиной в такси. Но Арчи Шор не стал ждать, пока мы это выясним, и вернулся сам. Дал показания, не слишком, впрочем, убедительные, и остался в доме. И это несмотря на то, что был персоной крайне нежелательной. Тогда вопрос: чего же он хотел?
Он помолчал. Молчали и другие.
Тогда чего же он хотел? Немногого, потому что прочел в газетах про убийство и хотел уверенности, что его не заподозрят. Конечно, можно было рискнуть и не возвращаться. Но он понимал, что таким образом оставляет след как возможный убийца. Правда, след небольшой, поскольку каждый из вас – и все вы вместе – тоже входили в расчет. Вы же не желали дать ему приют. И не предложили ему денег.
И он в упор взглянул Амелии в глаза.
Тут Джонни не выдержал, беспомощно закопошился и прокашлялся:
– Видишь, Амелия, я всегда говорил, что громко разговаривать не следует. Полиция все слышала.
Следователь нетерпеливо покосился на него.
– Разумеется, иначе зачем мы здесь? Итак, что же он знал? Он мог бы детально объяснить мне следующее: видел ли он убийство? Узнал ли что-нибудь после того, как услышал выстрел? Ходил ли он в садовый домик? И...
– Как, в садовый домик? – воскликнула Амелия.
– Да, именно в садовый домик, – следователь смерил ее испепеляющим взглядом. – Брюера убили именно там. Нам это уже известно. Это – и еще кое-что. Кстати, поскольку вы здесь, организуйте, пожалуйста, кофе. И велите принесите всем чашки.
