Марина Серова - Клуб обреченных
— Да не за что.
— Георгий Павлович, надеюсь, в салоне вашей машины нет подслушивающей аппаратуры? — спросила я.
Он вздрогнул и посмотрел на меня недоуменно:
— Простите? А… вот что. А с чего вы взяли, что она должна быть?
— Да так. Есть с чего так думать.
— Нет у меня никакой подслушивающей аппаратуры, — сказал он с плохо скрытым раздражением.
— Тогда я пересяду в вашу машину, Наташка будет на буксире, и я задам вам эти самые несколько вопросов. Даже скорее не вопросов, а так… обменяемся мнениями.
— Как вам будет угодно, — холодно ответил он.
После того как машины были соединены металлическим тросом, я села в кореневский «Рено», Наташка — в свой многострадальный автомобиль, которому теперь выпала незавидная участь болтаться на веревочке. «Рено» тронулся и съехал с обочины на трассу, постепенно набирая скорость.
Коренев угрюмо молчал.
— Вы знаете о том, что сегодня был арестован ваш двоюродный брат Олег Денисович Саранцев?
— Да, — сказал тот. — На базе по телевизору видел. И по радио передавали.
— А вам известно, Георгий Павлович, что он полностью признал свою вину?
Коренев резко повернул голову и бросил:
— Что-о?
— Он признал то, что это он, Олег Саранцев, убил футболиста вашей команды Александра Самсонова. И что именно он организовал налет на офис «Арсенала», заплатив за это Блохину.
Коренев покачал головой и проговорил:
— Я вам не верю. Грубо работаете. Олег не мог дать такого признания, потому что он не способен убить Сашу Самсонова и тем более заказать нападение на офис.
— Вы не верите мне?
— Нет. А почему я должен вам верить? Вы сидели сегодня на допросе вместе с майором Толмачевым — этого вполне достаточно.
— Я могу вам доказать, что я говорю правду. Я записала все слова Саранцева на диктофон, подумав, что это будет лучшим отчетом о ходе и результатах расследования. Оказалось, что я не совсем права, но тем не менее — эта запись все-таки сыграет свою роль. Вот. Послушайте, Георгий Павлович.
По мере того как запись шла к своему естественному завершению, лицо Коренева все больше вытягивалось и мрачнело. Все доказательства сказанного мной были налицо, вот они! — и он слушал то, во что не хотел верить. Потом уменьшил скорость, повернулся ко мне и произнес:
— И чего вы хотели добиться, когда прокручивали эту запись? Хотите приплести ко всему этому и меня? Не выйдет! Хотя господин Белозерский уже начал показательно от меня открещиваться, благополучно сняв меня сегодня с поста главного тренера с последующим согласованием с президентом клуба Гореловым.
— Вас сняли с поста главного тренера?
— А вас это удивляет?
— Если честно, не очень. С некоторых пор в вашем замечательном клубе стало возможно все, что угодно. А теперь, Георгий Павлович, о главном: дело в том, что я сама заподозрила — дело нечисто. Саранцеву удалось прямо на допросе в присутствии Толмачева и его коллеги передать мне вот эту бумажку. Вот, взгляните.
И я подала ему скомканную записку: «Все брехня я невиновен жора помож».
— Это писал он? — Коренев вопросительно посмотрел на меня, но я уже не увидела в его взгляде оскорбительно-вызывающего недоверия.
— Ну да. И, скорее всего, кровью. В СИЗО проблематично с чернилами.
Экс-тренер «Арсенала» кивнул и проговорил:
— Я так понимаю, в этой записке рекомендуется обратиться к некоему Жоре? И вы полагаете, что этот Жора — я.
— Да.
— Правильно полагаете. Но я одного не пойму… простите, не знаю вашего имени…
— Юлия.
— Я одного не пойму, Юлия. Утром вы были с Толмачевым, теперь — с Наташей. Как-то не укладывается в мозгу. Что вам нужно? Какова ваша цель?
— Я хорошо знала Сашу Самсонова. Наташа же — моя подруга. Она попросила меня найти его убийц. У меня есть определенные возможности и навыки. Да, я имею отношение, как говорится, к компетентным органам, — сказала я, угадывая мысль, проскользнувшую в мимолетной грустной улыбке Коренева, — но я не из Питера. Я вообще сейчас в отпуске. Мы с Наташкой собирались ехать на Ибицу. И были бы уже там, если бы не смерть Саши.
— Понятно, — отозвался он. — Вот теперь мне все понятно. Вы хотите, чтобы я помог Наташе и вам, а заодно и Олегу, да и, по сути, самому себе. Потому что, верно, кто-то упорно хочет подвязать меня ко всему этому. Ну что, чем я могу быть вам полезен?
Произнеся это, он повернул ко мне голову и синхронно повернул руль налево, вписываясь в некрутой поворот, — и тут началось…
С боковой грунтовой дороги на трассу выехал «КамАЗ» с прицепом и тут же перегородил всю трассу. Из него выскочил человек и бодро приложил к плечу…
Вот черт!
— Тормози, Георгий Палыч! — заорала я. — Тормози! У него «Муха»!
Быть может, Георгий Павлович Коренев и не знал, что такое «Муха», но то, что нужно тормозить, — это он понял и сделал сразу. Тормоза завизжали мерзко и жутко, и тут же мощный удар сотряс корпус кореневского «Рено». Это следовавшая за нами на канате машина с Наташей, не успев сбросить скорость, врезалась в задний бампер.
— Ой, ё-ё-ё! — простонал Коренев, а я выхватила из сумочки «беретту», спасавшую меня уже столько раз, и выстрелила в человека с «Мухой» прямо через лобовое стекло.
По всей видимости, тот не ожидал, что у тех, кто будет находиться в салоне «Рено», может быть оружие. Иначе он не стал бы так копаться со своим гранатометом и успел бы выстрелить хотя бы одновременно со мной.
А так он получил прямое огнестрельное ранение в шею и выпустил из рук гранатомет, а сам упал на колени, а потом и вовсе завалился на спину.
— Пригнитесь, Георгий Павлович! — приказала я. — Никуда не высовывайтесь! Да пригнитесь же! Тут не футбол!
Я вывалилась из салона машины и, петляя, побежала к гранатомету. Кстати, к нему стремилась не я одна. Мы бежали наперегонки со здоровенным рослым мужиком, который выскочил из кабины «КамАЗа» и теперь намеревался опередить меня в этом смертоносном забеге.
Это ему удалось. Его руки вцепились в гранатомет, он, рванув «Муху» на себя, вскинул оружие на плечо, и мне не оставалось ничего иного, как стрелять. Причем стрелять наверняка, а не куда-нибудь в ногу с тем расчетом, что потом его можно будет хорошенько расспросить. Я попала ему прямо в сердце. Точно так же, как вчера — Блохину.
Коренев, бледный, как полотно, вышел из машины.
— Они вам не знакомы? — спросила я, перевернув труп толстого мужика.
— Н-нет.
— А вот вы им, судя по всему, знакомы. Ладно, поехали отсюда поскорее. Наташка, ты как?
— Жива, — с трудом выговорила та, высовывая из окна своей машины белое лицо с кровоподтеком на лбу. Вероятно, при ударе о кореневскую машину Наташу хорошо приложило к лобовому стеклу. — Башка только… вот.
— Весело с вами, ребята, — сообщила я. — Георгий Павлович, я думаю, вы не удивитесь, если я посоветую вам не ночевать дома.
— Да. Я думаю, нам стоит поехать к брату. К Олегу.
— Ку-у-уда? В СИЗО, что ли?
— Да нет, я не так выразился. В офис его фирмы. Меня там очень хорошо знают и наверняка пропустят. Там до нас не доберутся. Хотя… арестовали же его там сегодня.
— В «Скат» так в «Скат», — произнесла я. — Об одном я только жалею.
— О чем?
— Что я взяла с собой Наташку. Свихнется девка совсем от таких… сборов на Ибицу.
— Вы-то тоже в отпуску, Юля, не забывайте, — сказал Коренев и сел в машину. — А я, в свою очередь, уж точно не забуду, что вы спасли мне жизнь.
Где уж забыть, с горечью подумала я.
* * *— Это Белозерский.
Сказав это, Георгий Павлович энергично прошелся по «скатовскому» кабинету своего арестованного двоюродного брата, повернулся на каблуках, а потом неподвижно встал у массивного шкафа, заложив руки за спину. Взгляд Коренева был спокоен, и вряд ли кто-либо смог бы определить, что творится в душе этого человека.
— Почему вы так думаете? — в тон ему спросила я.
— Потому что больше некому. Только Белозерский знал, в какое время, по какой дороге и куда я поеду с базы. Знал, потому что именно он показательно уволил меня и велел уехать с базы. А та встреча, которую нам приготовили те хлопцы на «КамАЗе», требует предварительной подготовки и точной информации: клиент выехал, будет около вас через пятнадцать минут.
— Но зачем Белозерскому убивать вас?
Коренев пожал плечами:
— Пока не готов объяснить это вам. Верно, он думал, что могу прийти к выводам, которые погубят его, Белозерского.
— Какие, например?
— Да хотя бы то, что Шевцову колют какой-то препарат по прямому указанию Белозерского, и это скрывают и от меня, и от президента клуба. В курсе только Белозерский и Нилов. Ну и, разумеется, сам Шевцов.
— Что? — воскликнула я.
— Да вы еще многого не знаете. Дело в том, что когда вы привезли Шевцова на базу, я тотчас же определил, что у Шевцова — вы не поверите — обычная наркотическая ломка, но только она наступила не от героина или кокаина, а какого-то несравненно более изощренного и тонкого наркотика, не оказывающего на человека такого непосредственного и грубого воздействия. Я опытный спец, я давно подозревал, что с Шевцовым что-то неладно. Пару раз находил в его номере использованные шприцы. Спрашивал у него напрямик, а за Андрея всякий раз отвечал Нилов. Дескать, это я ему витамины колю внутримышечно!