Наталья Борохова - Адвокат на час
– Поезжай, милая, – напутствовала девушку няня. – И не вспоминай о нас. Строй свою собственную жизнь, а назад не оглядывайся. Что было – то прошло…
Возвращение домой не принесло облегчения. Веронике кто-то донес о любовных приключениях дочери.
– Это скандал! – возмущалась она. – Моя дочь в постели со стариком. Неужели ты не могла найти приятеля помоложе?
– Я просто любила его, мама, – рыдая, говорила Элеонора, прекрасно осознавая, что глупость простительна, а проституция нет. Если бы ее мать знала всю правду…
О возвращении в университет и речи не шло. Вероника решила всерьез заняться воспитанием дочери и устроила ее к себе на работу. Контролируя каждый ее шаг, она не давала Элеоноре передышки. Заработная плата перекочевывала в ее карман, минуя кошелек дочери. Той выдавались лишь деньги на обеды. Одежда и косметика для девушки закупались домработницей по списку, утвержденному и одобренному Вероникой.
«Я лишу тебя наследства», – постоянно слышала Элеонора, и эта фраза действовала на нее, как хлыст на пантеру. Она уже поняла цену собственной беспечности и страстно хотела стать самостоятельной. Но, как говорится, поезд уже ушел. Мать сумела взять над ней власть, и теперь она все делала по ее указке. Даже замуж вышла за скучного, лысого директора хлебозавода, только бы не вызвать недовольства матери. Со временем Вероника немного отошла и даже дала возможность своей дочери возглавить гостиницу. Но бдительности она не потеряла, предпочитая держать Элеонору в тонусе.
– Смотри у меня, – говорила она многозначительно. – Если бросишь хоть тень на репутацию семьи – это тебе не сойдет с рук.
Элеонора слушала мать, ощущая в груди холодок, но все же была уверена: ее старая жизнь похоронена навеки. Но, как показали дальнейшие события, все было еще впереди…
В тот день секретарша, как обычно, доложила по селектору:
– К вам посетительница.
– Ей назначено? – оторвалась Элеонора от бумаг.
– У меня таких сведений нет.
– Тогда подбери для нее день и час. Я сейчас занята.
Связь отключилась, но через минуту в приемной секретаря послышалась странная возня, дверь кабинета со стуком отлетела в сторону, и на пороге появилась девица самого разбитного типа.
– Я к вам, – вместо приветствия прокричала она и плюхнулась в кресло.
Следом за ней вбежала взволнованная секретарша.
– Я хотела ее остановить, но она…
– Вызовите охрану! – твердо приказала Элеонора.
– У меня к вам личный разговор, – заявила нахалка. – Свидетели нам не нужны.
– Хорошо. Пусть охрана прибудет через десять минут, – кивнула Дворецкая секретарю. – А пока оставьте нас.
Женщина вышла, аккуратно притворив дверь.
– Слушаю вас, – холодно произнесла Элеонора.
Но вместо ответа девица вдруг вскочила с кресла и прошлась по кабинету, словно была здесь званой гостьей, с видом знатока изучила репродукции Шагала.
– О, у вас и компьютер есть! – воскликнула она, едва не отпихнув Элеонору от монитора. – А вы любите раскладывать пасьянс?
Терпение никогда не было главной добродетелью Дворецкой.
– Хватит паясничать! – рявкнула она. – Чего пришла?
Девица притворно надула губы.
– Фу, как грубо! Впервые за столько лет встретились, и вот такой прием.
– Чего несешь? Когда это мы с тобой встречались?
Девица опять уселась в кресло и делано нахмурила лоб:
– Когда? Давай посчитаем. – Она начала загибать пальцы. – Если мне сейчас двадцать два года, мы с тобой виделись… – Ее лицо просияло. – Двадцать два года назад. Вот и вся арифметика.
– И где произошла эта знаменательная встреча?
Девица пожала плечами:
– Я даже не уверена, вспомнишь ли ты. Городок Мишкино. Глушь, конечно. Ой, а что это у тебя с лицом? Плохо, что ли?
Дворецкая вцепилась руками в стол, так что даже костяшки ее пальцев побелели.
– Может, охрану позвать? – участливо поинтересовалась девица. – Или там врача?
Элеонора слабо помахала рукой.
– Воды, – попросила она. – Там, в баре.
Посетительница недоуменно оглянулась, но потом, заметив в углу кабинета деревянный бар с инкрустацией, открыла дверцу и даже взвизгнула от восторга.
– Ой! А у тебя тут даже джин с тоником есть. Можно?
– Бери, что хочешь, – еле слышно проговорила Дворецкая. Она открыла бутылочку с минеральной водой и с трудом подавила желание вылить ее себе на голову. Может, ледяная вода приведет ее в чувство, и кошмар наконец рассеется.
Но противная девица продолжала сидеть напротив нее.
– До чего ты себя довела, мамочка, – вдруг всхлипнула она. – Бледненькая такая сидишь. Хотя тебя, конечно, понять можно. Встретить родную дочь через двадцать два года!
Элеонора уставилась на нее и от испуга даже икнула.
– Так ты моя дочь?
– Конечно, мамочка! – засияла девица. – Ну, посмотри сама. Разве мы с тобой не похожи? Одно лицо!
Дворецкая рассматривала новоявленную родственницу, но сходства не замечала. Гостья была высокой и тощей. Волосы, правда, были рыжими. Но не исключено, что это просто краска. Хотя, конечно, она могла пойти в отца… А кто отец-то? Старый профессор с плешивой шевелюрой или теннисист Борька? Рост, может, она унаследовала от матери, но фигура определенно была как у Женьки Симонова с юридического. А если она взяла черты всех ее мужчин сразу? Сколько их было? Сразу и не упомнишь…
– Вот я жила, мамочка, в той проклятой дыре, – продолжала ныть дочь, – пока не узнала от повитухи Галины тайну своего рождения. Тут меня как заклинило. Думаю, поеду, увижу мамочку. Она, наверно, за столько лет все глаза выплакала от горя. Сделала глупость по молодости – с кем не бывает!
– Как тебя зовут? – прокашлялась Элеонора.
– Танюша, мамочка! – улыбнулась девица, преданно заглядывая ей в глаза.
Дворецкую перекосило.
– Слушай, я тебе никакая не мать! – огрызнулась она. – Боюсь, твоя повитуха меня с кем-то перепутала.
– А мама Даша тоже перепутала? – с гадкой улыбочкой поинтересовалась Танюша. – Может, проведем генетическую экспертизу? Говорят, у вас такую штуку в городе запросто делают.
– Что ты хочешь? – жестко спросила Элеонора.
– Только взглянуть на тебя, мамочка. Хоть одним словом с тобой перемолвиться, родительница ты моя.
– Ну что, взглянула? Теперь проваливай.
Танюша горестно покачала головой.
– Вот что деньги-то поганые с людьми делают! – запричитала дочка. – Сердце в камень превращают, право слово.
– Что ты там несешь про деньги? – насторожилась Элеонора.
– А то, мамочка! Слышала я, ты живешь припеваючи. В золоте купаешься и на фарфоре ешь. А твоя единственная дочь тем временем с хлеба на воду перебивается. Спрашивается, где справедливость?
Заглянула секретарша.
– Там охрана подошла, как вы и просили.
Элеонора махнула рукой.
– Скажите им, пускай уходят. Сами разберемся.
Дверь захлопнулась. Дворецкая почувствовала себя смертельно усталой. Она взглянула на дочь и тяжело вздохнула.
– Хорошо, если я отдам тебе свой месячный заработок, ты оставишь меня в покое?
Танюша сделала обиженное лицо.
– Месячный заработок? Но, мамочка, я кушать хочу каждый месяц. Скажу прямо, я бы не стала просить у тебя регулярное содержание, если бы ты мне передала… – Она подумала, потом, схватив листок бумаги, написала на нем какие-то цифры.
Дворецкая, взглянув на записи, пересчитала нули и отшатнулась.
– Но это невозможно!
Девица захихикала.
– Мне кажется, для невозможного просто нужно больше времени. Поищи, мамочка, может, найдешь?
– Но у меня таких денег нет, – твердо заявила Элеонора.
– Что же, тогда придется попросить у бабушки, – скорчив обиженную мину, произнесла Танюша.
– Стой… У какой бабушки?
– У Вероники Анатольевны, конечно. Спорим, она не откажет единственной внучке? В конце концов, это свинство, скрывать ребенка столько лет от любимых родственников.
– Подожди-подожди, – пробормотала Элеонора. – Я ведь еще не отказала. Мне просто надо чуть больше времени подумать. Не могу же я вот так сразу…
– Конечно, не можешь, – с радостью согласилась дочь. – Только давай думай недолго. А пока неси свою зарплату, черт с тобой!
Дворецкая вытащила из кошелька дрожащими пальцами несколько купюр и протянула их девице. Та повертела в руках деньги и брезгливо поморщилась.
– Это все? Неужели ты так мало получаешь?
– Все, что есть, – буркнула Элеонора.
– Дай поглядеть кошелек! – приказала дочь.
Дворецкая кинула ей портмоне, в котором сиротливо брякала мелочь. Пальцы Танюши проворно обследовали отделения.
– М-м… Не густо, – заключила она наконец. – А что в сейфе?
Элеонора распахнула дверцу.
– Здесь только документы.
Девица махнула рукой.
– Ну, ладно. На неделю мне, пожалуй, хватит. А ты давай думай пока! – Она улыбнулась. – Приятно тебя было видеть, мамочка.
Она вихляющей походкой двинулась к двери.
