Саманта Хайес - Пока ты моя
– Что вы делаете в моей комнате?
Я оборачиваюсь. Руки у меня трясутся. Она все-таки застукала меня, хотя я делаю для нее кое-что хорошее. И не роюсь в ее личных вещах.
– Это доставили сегодня, – сообщаю я. – Ну разве не прелестно? Мне захотелось сделать вам сюрприз и все подготовить. Упаковка была в ужасном состоянии, и я решила удостовериться, что внутри все в порядке. Я подумала, а почему бы не принести это вам наверх?
Я отхожу от переносной кроватки. Занавески в спальне Клаудии еще задернуты, и на улице сейчас темно.
– Разве не прелестно? – повторяю я, когда Клаудия молча подходит к колыбельке. Я поставила ее рядом с ее кроватью.
– Да, – неопределенно бросает она, глядя на меня искоса, так, будто не доверяет. Она еще не сняла пальто и кожаные перчатки для вождения. Дамская сумочка переброшена через плечо, и от Клаудии пахнет зимой. Она тихонько качает колыбель, а потом смотрит на меня, прямо мне в глаза. И я вижу, как на ее щеке еле заметно дергается мускул.12
Лиам Райдер сидел в приемной, широко расставив ноги и уперев локти в колени. Его голова поникла, черные с проседью немытые тонкие волосы спутались на макушке. На первый взгляд он представлялся не кем иным, как обычным «уловом» субботнего вечера – хотя день был будним, – напившимся неудачником, балансирующим на грани между тем, чтобы похвастать содержимым кишечника или вырубиться. Ему потребовалось некоторое время, чтобы очнуться и поднять голову, когда Лоррейн окликнула его по имени. Остальные, ожидавшие в приемной, с раздражением взглянули на него. Женщина с пирсингом и сердитым карапузом, мужчина в костюме, парочка парней в спортивных костюмах – все они были бы счастливы занять его место и пройти без очереди.
– Мистер Райдер, – повторила инспектор. – Теперь я могу вас принять.
Лоррейн держала дверь с повышенной степенью защиты распахнутой до тех пор, пока Райдер не пришел в себя и не понял, что его вызывают. Он поднялся с места медленно, с явным усилием, которое требуется от человека, жизнь которого вот-вот развалится. Лоррейн не смогла удержаться от того, чтобы не улыбнуться про себя. Но, в конце концов, Райдер пришел сюда по собственному желанию, так что она пообещала себе быть… быть с ним любезной. Он прошел в кабинет, и Лоррейн уловила слабое дуновение характерного запаха человека на грани срыва. Человека, для которого обычные ванные процедуры вдруг оказались в конце списка важных дел. «И все ради чего?» – спросила она себя. Ради того, чтобы несколько раз переспать со своей студенткой. «Интересно, как он теперь думает, это того стоило?» – задавалась вопросом Лоррейн.
– Садитесь, – пригласила инспектор, как только они оказались в кабинете для допросов. Это было серое и унылое помещение почти без естественного освещения. Лоррейн не позаботилась включить узкую полоску лампочек дневного света.
– Почему вы хотели меня видеть? – спросила инспектор, усевшись на угол второго, меньшего стола в комнате. Занять место напротив Райдера означало так или иначе продемонстрировать свое одобрение его приходу и, в свою очередь, его поведению. Она не могла оправдать такое. Если Райдер пришел для того, чтобы сообщить нечто полезное для расследования, прекрасно. В противном случае она быстро отделается от него.
– Я – отец ребенка Салли-Энн, – тихо произнес Райдер, мгновенно отвлекая Лоррейн от ее мыслей. Он крепко стиснул руки, торчавшие из твидовых рукавов, и теперь пальцы переплетались, словно страстные любовники. – Она больше ни с кем не спала.
«Ну просто смех!» – подумала Лоррейн, уловив в его словах явное самодовольство. Откуда он знает, что Салли-Энн ни с кем больше не спала? Точно так же жена Райдера, несомненно, верила в его супружескую преданность, предположила Лоррейн. Она представила Райдера в компании университетских профессоров, откалывающего бесконечные свойственные ученым забавные штуки и сыплющего шутками. А потом Лоррейн вспомнила, что он был всего лишь преподавателем местного колледжа – совсем не профессором Оксфорда – и кожаные налокотники, растрепанные волосы и очки в тонкой оправе вдруг утратили свою интеллектуальную привлекательность. Лоррейн оставалось только гадать, что же, черт побери, разглядела в нем Салли-Энн, красивая молодая женщина.
– Мне это уже известно, – сказала Лоррейн. Только что из лаборатории пришли результаты теста ДНК.
– Но я клянусь, что не убивал Салли-Энн. – Его голова бессильно поникла.
«Это я тоже знаю», – подумала Лоррейн, но вслух не произнесла. Его алиби проверили. В день убийства Райдер вел занятия в колледже, что подтверждали записи системы охранного видеонаблюдения. А вот отследить перемещения Рассела Гудола оказалось не так просто.
– Почему я должна вам верить? У вас серьезный мотив.
– Я, может, и облажался со своей женой и Салли-Энн, но, ради всего святого, я – не убийца! – Райдер схватился за стол, и всего на мгновение Лоррейн показалось, что бедняга сейчас заплачет. – Я бы в любом случае сделал все, что нужно, для нее и ребенка. Нашел бы вторую работу или что-нибудь в этом роде. Только не говорите моей жене! Он опять поник головой и взмолился: – Пожалуйста!
– И это единственная причина, по которой вы хотели встретиться со мной лично? – Лоррейн вдруг почувствовала свою власть. Он пришел, чтобы просить.
– Нет. – Он снова поднял взгляд. С усилием сглотнул. – Я могу сообщить вам имя кое-кого, кто может вам помочь.
– Неужели? – бросила Лоррейн, а в голове мелькнуло: «Вот ублюдок!» – Значит, вы хотите, чтобы я пообещала ничего не говорить об этой скверной истории вашей жене, а вы взамен назовете имя маленького кладезя ценной информации?
Райдер кивнул.
– А вы понимаете, что я могу арестовать вас за это прямо сейчас?
Райдер снова сглотнул.
– Я… я не отказываюсь от дачи показаний. Я лишь хочу, чтобы все было справедливо. Салли-Энн и я…
– Вы изменяли жене, мистер Райдер. Что же здесь может быть справедливого? – Лоррейн почувствовала, как сильнее заколотилось сердце. Это напоминало действие наркотика, который она никак не могла вывести из организма, наркотика, о котором ей не хотелось слышать никогда в жизни.
– Справедливо для моей жены, – пояснил он. – Я знаю, что поступил гадко. Но теперь все кончено.
– Само собой, – констатировала Лоррейн.
– Выходит, совершенно бессмысленно открывать Лесли правду и причинять ей тем самым боль? – Он откинулся на спинку пластикового стула.
– Вам лучше попросить об этом журналистов, – ответила Лоррейн, взглянув на часы. – Они печатают что хотят.
– Послушайте, Салли-Энн ходила на эти курсы для беременных. Она увидела их рекламу в местной газете. Пару раз она просила пойти туда с ней, но я, разумеется, отказался. Это было бы неправильно. Думаю, она видела для нас какое-то совместное будущее, надеялась, что я брошу Лесли и своих детей. Но я не собирался этого делать. Короче, на занятиях Салли-Энн подружилась с несколькими женщинами из группы, а особенно близко сошлась с одной. С Амандой Симкинс. Они моментально нашли общий язык.
– И?.. – потеряла терпение Лоррейн. – Вы когда-нибудь встречали ее?
– Несколько раз, – ответил Райдер. – Но она не понравилась мне с самого начала.
В этих сведениях не было ничего важного, но Лоррейн позволила ему продолжить.
– Обычно они занимались дыхательной гимнастикой и йогой, учились определять первые признаки начавшихся родов и менять подгузники, – Райдер на мгновение прервался, – ну и всякой подобной чепухе.
Он состроил гримасу, означающую, что никогда этого не поймет.
– Во всем этом для меня нет ровным счетом ничего необычного. Беременным женщинам свойственно ходить на подобные занятия и заводить там подруг, – отозвалась Лоррейн, соскальзывая с края стола. Она скрестила руки на груди и с усмешкой добавила: – Можете даже не говорить, держу пари, что после курсов они отправлялись пить кофе.
– Они действительно пили кофе, – подтвердил Райдер. – Но хотите узнать об этой женщине кое-что странное?
Он тоже поднялся с места. Райдер оказался намного выше Лоррейн, так что она подняла взгляд на его небритое лицо.
– Что ж, продолжайте. – Ее рука легла на дверную ручку. Инспектор больше не могла ждать.
– Аманда Симкинс даже не беременна.
Они не стали говорить инструктору курса, что пришли. Вместо этого остались ждать в коридоре старого здания баптистской церкви, глядя через прямоугольную стеклянную вставку в двери на дюжину или около того женщин на различных сроках беременности, корчащихся на ковриках для йоги.
– Когда ты была беременна, ничем подобным не занималась, – заметил Адам с кислой улыбкой.
– Нет. Я была слишком занята поимкой преступников, чтобы выкроить время для подобной роскоши, – ответила Лоррейн.
Проводившая занятия инструктор Мэри Ноулз то и дело поглядывала на них в щель футом шириной, все больше и больше хмурясь. В конечном счете любопытство взяло над ней верх, и, как только женщины улеглись, укрывшись покрывалами, жалюзи опустились, а свет убавился, она подошла к двери и резко дернула ее на себя.
