Никита Костылев - А вы, случайно, не убийца?
– Дежурная часть, – проговорил мужской голос.
– Здравствуйте, возле моего подъезда какие-то подозрительные люди.
– И что? – поинтересовался дежурный.
– Вы, может, вышлете наряд? – робко проговорил я.
– И что мне, каждый раз наряд вызывать, где подозрительные люди? – поинтересовался полицейский.
– Извините, – вздохнул я и положил трубку.
– Послали? – спросил Алекс.
– Да, – кивнул я и, набрав номер, проговорил: – Арина, я тебя вижу. Наша машина совсем рядом стоит, повернись. Да. Это мы. Через минуту я выйду из машины с Алексом и подойду к этим ребятам. Ты достань телефон и снимай, только аккуратно, чтобы тебя не заметили. Да, я позвонил.
– А теперь что? – спросил Алекс.
– Теперь, когда я успокоил свою совесть, мы позвоним «02», а не в дежурную часть, – хмыкнул я.
– А какая разница?
– В нашем случае – огромная, – кивнул я. – Потом все поймешь. Обещаю, тут все продумано. – Тем временем меня соединили, и я проговорил: – Здравствуйте, Камергерский переулок, дом 12, возле четвертого подъезда массовая драка.
– Че-го? – выпучил глаза Алекс после того, как я невозмутимо положил трубку. – Ты на хрена это сделал?
– В дежурной части могут и послать, а у карточки «02» есть странное свойство – она проходит не через конкретное ОВД, через Call-центр ГУВД, то бишь когда карточку получают в центре, реагируют местные, в данном случае «Сокольнические», там все записывается, и менты, ну, в нашем случае уже полицейские, обязаны отреагировать. Даже если я позвоню и скажу, что в мой подъезд ходят незнакомые люди и открывают ключами двери в незнакомые мне квартиры, они обязаны провести на этот счет проверку. Вот что самое страшное, поэтому опера и с ног сбиваются, потому что по каждой фигне им приходится писать отказной. Срок отказного – 3 дня, продление –10. Ужас, в общем. А потом говорят, почему органы не работают. Мужики по двадцать часов этой писаниной занимаются – дебилов, которые любят на кнопочки понажимать, хватает.
– А к чему ты мне это рассказываешь?
– К тому, что придется сейчас устроить драку, – проговорил я.
– Нет, – в ужасе замотал головой Алекс. – Не хочу опять в милицию!!!
– Я тебе говорю – Я ВСЕ ПРОДУМАЛ! – рявкнул я. – ВСЕ! Отвечаю.
– Господи, а еще говорят, друзей не выбирают, – застонал он и вылез из автомобиля.
– Не выбирают, – хихикнул я. – Зажигалку в кулаке зажми.
– Челюсть сожми, – хмуро сказал мой друг в ответ.
В отличие от предыдущего боя, теперь было страшно. В прошлый раз, в Одессе, мне было все по фигу. Тогда кураж был, мы бросились в бой и ни о чем не думали. А тут… Тут я точно знал, что сейчас я подойду и начнется драка. Что будет больно, что меня могут и убить. Я не знал, что у них есть. Но и мириться с тем, что моей женщине угрожает опасность, тоже не собирался. Да, я сказал «моей женщине». Я так решил. Наверное, я испытывал похожее в последний раз на соревнованиях – идешь, сконцентрированный точно, уверенный в том, что ты должен бить и не давать бить себя. Это и есть бокс. Только там меня не могли убить – там врач, рефери и тренер. Капа и шлем. А тут зажигалка в руке и желание обрушить кулак в рожу самого дерзкого, стоящего ближе всех. Сразу видно – наглый урод, с дерзкой ухмылочкой стоит и курит тонкую сигарету. Гомик. Когда мы подошли ближе, я толком не успел их рассмотреть – наркоманы какие-то. Пришли девчонку пугать. Конец вам, уроды.
Один из них повернулся ко мне и спросил:
– И чо?
Больше он ничего не говорил, вернее потом ничего не говорил. Наверное, это был один из моих лучших ударов. Когда ломаешь нос, это сразу чувствуется, такое ощущение, что кулак налетел на стену. А мне по фигу с моей забинтованной рукой (повязку с головы я снял вчера), не успели веселые парни опомниться, как самый дерзкий их товарищ лежал на земле, сжимая нос, и тихо хрипел. В следующий миг досталось и им. Били мы их страшно, не ожидавшие такого внезапного нападения двое сначала ошалело отступили на несколько шагов, а затем попытались бежать, бросив своего товарища. Они попытались уйти влево по кустам, но в результате мы с Алексом их догнали, легко повалили и стали страшно пинать, не давая подняться. Да, специально для гуманистов и любителей честного боя: уличный бой – это уже не честный бой, это раз. Второе – я не знаю, было ли у них оружие, это два. И третье, к трем ублюдкам, которые поджидали одну девушку, у меня не было ни малейшего желания проявлять уважение и вызывать на честный бой. Это три.
И спасла меня, кстати, именно Арина. Когда я оставил очередной отпечаток кроссовки на боку бандюка, на весь двор раздался истошный ее крик:
– Нож!
Машинально я рванулся в сторону и увидел первого идиота, держащего нож в руке. Нос у него сильно кровоточил, вся куртка была в крови, а под глазами уже появились так называемые «очки кобры». Пылая ненавистью, он прохрипел:
– Убью, суку.
После чего он сделал второй выпад. Я отпрыгнул на метр, резко сорвал с себя куртку и, накинув ее на правую руку, приготовился к новой атаке. На самом деле, шансов немного, не знаю, как там в фильмах и книжках, но я в ножевых драках не участвовал. Поэтому про них я знаю только одно – вот этот красивый маневр с выбиванием ножа ногой (бьюсь об заклад, вы точно его видели) не прокатит. Только потеряешь равновесие, а противник рванется вперед и наделает в тебе лишних дырок. Как отбиться от ножа голыми руками без серьезных специальных навыков? Да никак. Единственный способ – держать дистанцию. Все. Больше никаких вариантов.
Еще рывок. Еще. Я отскакивал в сторону, в то время как этот ублюдок подходил все ближе и ближе и один раз даже задел мою куртку. Смерть моя не наступила только по одной причине – приехали менты (господа полицейские). Те люди, которые считают, что сотрудники правоохранительных органов бьют подозреваемых и только этим добиваются успеха, – ошибаются. Гораздо важнее – голос. Дословно не помню, но эффект был страшный, когда крупный парень с автоматом наперевес заорал:
– А ну, (цензура) все (цензура) мордой в землю (цензура)! (Цензура) я вас твари, кто хоть дернется (цензура) (цензура), порешаю!!!
Впервые в жизни я радовался приезду полиции. А потом у меня было странное ощущение дежавю. Я рухнул на землю и почувствовал, как меня заковывают в наручники, затем был легкий пинок и почти спокойный голос:
– Поднялся! Пошел!
Пока что все было по плану, единственный минус – это то, что Алекс этого не знал. Но говорить, что я задумал и что происходит, было рано. А Алекс глядел… страшными глазами. Единственное, что я успел сделать – извернуться и весело подмигнуть Арине, которая затаилась за старенькой «Нивой», держа в руках мобильный телефон. Потом я, конечно, получил легкий подзатыльник за попытку вырваться.
Но это все неважно. Я-то знал, что все будет хорошо.
* * *– Дежурный оперуполномоченный, подойдите в дежурную часть! – прогремел над ухом голос так, что я поморщился. Полиция, полиция, а все равно ничего не изменилось – все равно противно орет динамик над ухом. Ах да, на этот раз мы сидели не в клетке. В клетку поместили наших противников, нам вольготно предоставили скамейку перед окошком дежурного. На скамейке была гордая надпись: «Правительство». Алекс посмотрел на надпись и спросил:
– Это что, для особо важных?
– Ага, – кивнул я.
– Ник, скажи, что все идет по плану? – попросил Алекс.
– Эфир в норме, – ответил я. – Надеюсь.
В коридоре раздался топот, и послышались два голоса:
– И что? Да мне по фигу, что он на выезде!
– Давай, Колотов пускай в ГОРИ их пока откатает, а потом Потапов занимается!
В коридор к нам вышел пэпээсник и показал на нас другому парню в серой рубашке и брюках, с кобурой на боку:
– А это вторые!
– Ну, ладно, я сначала тех, которые в «обезьяннике» в ГОРИ отведу, – махнул на нас рукой. – Потом Потапов, может, подъедет.
– Да хрен там, – сказал пэпээсник.
– А вы новенький здесь, да? – спросил я, глядя на парня в гражданском.
– Заткнись, – рявкнул пэпээсник и замахнулся на меня.
Они еще несколько секунд брезгливо смотрели на нас, затем опер удалился, оставив пэпээсника одного. За стеной послышался голос:
– Э! Принцессы спящие! На выход (цензура)! Давай! Что, на курорте здесь?!
Раздался писк, открывающий дверь в отдел уголовного розыска, и в небольшой предбанник зашел невысокий мужчина в дорогом костюме. Оглянувшись по сторонам, он, не обращая внимания на пэпээсника, протянул мне руку:
– Здорово, Колян! Какими судьбами?! Все-таки передумал? (У старшины глаза на лоб полезли.)
– Здравия желаю, Петр Семенович, – ответил я, пожимая руку офицера и поднимаясь. – Да я, собственно, задержанный. Так уж вышло, товарищ подполковник.
– Как задержанный?! – рявкнул офицер и перевел взгляд на старшину. – Вы что, это же наш!
– Как наш?! Товарищ подполковник! – выпучил тот глаза. – Так мы же это…
