Константин Кислов - Путь на Олений ложок
Сейчас этот эпизод с удивительной ясностью вновь встал перед глазами Шатеркина. Тогда он неторопливо подошел к кассе, ярким лучом фонаря осветил ее содержимое: разбросанные в беспорядке деловые бумаги, банковские чеки, остатки мелких денег… Внимательно осмотрел взломанную дверцу, разобранный замок и так же, как сегодня, увидел на поверхности сейфа небольшой латинский крест. «Что за царапина? — подумал тогда Шатеркин. — И совсем свежая… Какой-то нелепый крест».
Тайфун горячо повел розыск. След грабителей еще не успел «остыть», поэтому собака шла так напористо и азартно, что Шатеркин едва удерживал в руках сворку. Тайфун вывел его на лестницу, потом в нижний полуподвальный этаж, оттуда через черный ход на улицу. Вскоре след свернул в темный подъезд, оттуда в переулок и пошел к Дунаю, потом — в Деблинг, в район роскошных особняков, занятых американскими офицерами, дельцами всех званий, газетными писаками, международными шпионами. Шатеркин, с величайшим усилием сдерживая осатаневшего от азарта Тайфуна, остановился на гранитной набережной «Дунайского канала». Дальше идти нельзя — там американская зона. Там господствуют другие законы, законы бизнеса, морально оправдывающие все средства обогащения, в том числе и уголовные…
Шатеркин быстро поднялся и подошел к карте. Начинала разбаливаться голова, глухо и неприятно гудело в висках.
Да, то была Австрия, немного наивная и лирическая Вена… А это наш город, отстоящий от границы на тысячи километров. Там была ограблена богатая австрийская торговая фирма, а один из ее управляющих, не вовремя оказавшийся в кабинете, убит грабителями… Здесь пока не известны мотивы убийства и убит не управляющий, обладатель крупного капитала, а простой архивариус… Там орудовала шайка американских гангстеров, привезенных из-за океана вместе с американской тушонкой, — здесь должно быть что-то другое.
Но способ, которым вскрыты оба сейфа, одинаков, а крест… не могут же случайно оказаться такие царапины и на пистолете и на сейфах.
Шатеркин задумался. Он хорошо понимал, насколько серьезны и ответственны эти различия и совпадения.
И опять с волнением мерил шагами кабинет.
— Ну как же эти, с позволения сказать, символические обозначения попали сюда? Как они переползли из Центральной Европы в наш город?.. Удивительно и непонятно.
Он устало сел на диван, взял со стола газету и вдруг вспомнил Онучина. Наглая самоуверенная улыбка на испитом, немного припухшем лице. Странный тип. И тотчас капитана осенила новая мысль.
— Вор иностранного происхождения… Ну что же, неплохое совпадение, подозрительный сосед Денисова… Потолкуем еще разок. — Шатеркин откинул газету и решительно поднялся.
17. «Благочестивый колумбиец»
Онучин в ожидании суда находился в городской тюрьме. Тюремная администрация характеризовала его плохо: вел он себя, как и всякий рецидивист, дерзко и вызывающе. Поэтому Шатеркин пока воздержался от соблазнительного желания поговорить с ним — беседа с таким развязным преступником не сулила успеха.
Как только капитан вернулся в отдел, он решил повидаться с полковником Павловым. Нужно было сейчас же доложить обо всем, получить указания.
Когда он вошел в кабинет к Павлову, Михаил Алексеевич стоял в стороне от стола и оживленно разговаривал с Котельниковым, который, наклонившись над столом и изредка покусывая карандаш, делал на листочке бумаги торопливые записи.
— Как вы кстати! — произнес Павлов, повернувшись к Шатеркину. — А мы уже со старшим лейтенантом потеряли всякую надежду на встречу с вами сегодня. Что-нибудь случилось? Есть что-то новое?
— Явился для доклада, товарищ полковник.
— Садитесь.
Полковник сел в кресло. Котельников, облокотившись о стол, приготовился слушать. Из противоположного окна на поверхность большого письменного стола упал яркий луч горячего июльского солнца, со стола опустился вниз и светлой дымчатой полосой надвое пересек кабинет; по потолку и стенам побежали игривые зайчики, и гладкое безжизненное сукно стало похоже на изумрудную лужайку.
— Так… Мои сегодняшние наблюдения позволяют сделать некоторые выводы относительно происшествия, с которого я недавно вернулся, — волнуясь начал Шатеркин, и хотя перед ним не было никаких записей, он наклонился к столу, будто хотел заглянуть в конспект. После небольшой паузы голос его зазвучал полнее и тверже. — Теперь с полной очевидностью устанавливается, что преступник проник в архивохранилище Управления горного округа двадцатого июля, это было примерно через полтора суток после убийства Керженекова. Архивохранилище находится внизу, лестничная клетка, ведущая туда, круглосуточно освещается электрической лампочкой, поэтому преступник, скорее всего, заранее, сам или через своих сообщников, повредил лампочку и спустился вниз никем не замеченный. Туда он попал за несколько минут до окончания работы учреждения. Все наружные замки архивохранилища были открыты ключами без каких-либо усилий. Идя в архив, преступник знал, зачем он идет, знал, где и в каком сейфе лежит то, что его интересовало.
— А что именно? — поинтересовался Павлов.
— Неизвестно, товарищ полковник, — ответил Шатеркин. — К сожалению, об этом можно будет узнать не раньше, как после окончания ревизии. Сейчас же можно сказать одно: преступника интересовал только один сейф под номером двадцать семь, который стоит в отделении, где хранятся особо важные документы.
— А может быть, здесь чисто шпионское дело? — нетерпеливо вмешался Котельников. — Все обстоятельства какие-то странные, запутанные до чертиков. Зачем уголовному преступнику ломать железную коробку со старыми бумагами?
— Вполне возможно, — задумчиво ответил Павлов.
— Нет, нет, — поспешно возразил Шатеркин. — Я имею на этот счет иное мнение. Разрешите мне высказать его до конца.
— Пожалуйста, мы вас слушаем.
— Прежде чем приступить к вскрытию сейфа, грабитель, — Шатеркин особо подчеркнул это слово и при этом мельком взглянул на Котельникова, — вероятно из каких-то суеверный побуждений, остановил, стенные часы, висевшие над столом архивариуса. Часы были остановлены в 17 часов 32 минуты.
— Это весьма интересная деталь, капитан! — живо отозвался полковник и даже привстал со стула. — Если это так, не похоже на шпиона, товарищ Котельников.
— Это уже совсем из другой области, личный почерк… А может быть, часы неисправны?..
— Мастера, к которым я обращался, утверждают, что завод часовой пружины использован наполовину, часы совершенно исправны и сами не могли остановиться.
Полковник еще раз взглянул на Шатеркина и осторожно, будто желая предупредить его, сказал:
— Я что-то давно не встречался с такими обстоятельствами… Очень давно.
— Сейф взломан с помощью портативного автогенного аппарата, незаметно пронесенного в архивохранилище.
— Нет, это уже совсем новое!..
— И наконец, товарищ полковник, — продолжал Шатеркин, — взломщик предпринял меры к тому, чтобы замести следы: экспертиза установила, что весь пол в архивохранилище был посыпан табаком и перцем. Этот нюхательный коктейль моментально вывел из строя собаку.
Шатеркин немного помолчал, легко кашлянул. Лицо его казалось утомленным и серым, под глазами легли темные пятна. Он достал папиросу.
— Разрешите, Михаил Алексеевич?
— Курите, пожалуйста.
Павлов тоже взял свою трубку, долго и неторопливо набивал ее желтым душистым табаком, похожим на золотистую пряжу, задумчиво погрыз костяной чубук и, не закурив, отложил в сторону:
— Что еще удалось собрать о преступнике?
— Не так уж много, но кое-что есть новое. Во-первых, я уверен, что убийца Керженекова и взломщик сейфа в архивохранилище — одно и то же лицо, поэтому я в самом начале своего доклада связал эти два преступления в одно целое. — Шатеркин сделал две торопливые короткие затяжки, поглядывая на полковника и, видимо, ожидая возражения или одобрения с его стороны. Но Павлов молчал и задумчиво слушал. — Во-вторых, — уже смелее продолжал капитан, — удалось установить, что преступник скрывается под фамилией некоего Вепринцева Ивана Петровича, жившего до войны в городе и работавшего в одном из гастрономических магазинов шофером. Семья этого Вепринцева до сих пор проживает в городе, а он во время войны пропал без вести. Установлена также еще одна существенная деталь: Иван Петрович Вепринцев до войны был знаком с Керженековым, иногда они бывали друг у друга. Внешние приметы настоящего Вепринцева, как выяснил Алексей Романович в разговоре с его женой, ничего общего не имеют с приметами известного нам Вепринцева-преступника.
— Так точно, товарищ полковник, — поспешно подтвердил Котельников. — Между прочим, мне удалось выяснить, что преступник посетил квартиру Вепринцевой, выдав себя за приятеля ее мужа.
