Ольга Некрасова - Платит последний
— Люсьена, — командным голосом сказал Ивашников, — ты сделала…
И он стал перечислять, что должна была сделать Люська, а та каждый раз говорила «Ай дид ит!» и дурашливо кивала, и закинутая на грудь коса дергалась, как кошачий хвост. Лидия поняла, что этот спектакль немножко для нее. Демонстрация Люськиных деловых качеств.
Как ни странно, Люська совершенно искренне мурлыкнула Лидии: «Останься, потреплемся», и Лидия приняла ее обращение на «ты» и остро захотела потрепаться.
— Я тебе не нужна? — спросила она Ивашникова, который нацелился в свой кабинет.
— Вообще-то мы ждем Виталика, — сказал Ивашников. — Хочешь, посиди пока с Люсьеной, а хочешь — у меня. Но я буду работать.
— Я лучше на женской половине, мой господин, — с покорностью восточной женщины сказала Лидия. Ивашников шлепнул ее по заднице, не постеснявшись Люськи (а может быть, чтобы показать Люське).
Он ушел, а Лидия осталась с Люськой. То есть уже без Люськи: работоспособная секретарша умчалась наливать воду для чая. Когда она вернулась и показала свое хозяйство, Лидия охнула от зависти. Она не была такой домовитой, как Люська, и уже не научится никогда.
Воду Люська фильтровала через два фильтра. Чая у нее было десять сортов. И был склад конфетных коробок и шоколадок, которые посетители дарили Люське, а она потом скармливала их опять же посетителям, если они засиживались у Ивашникова и тот просил подать чаю в кабинет.
— Я его не люблю, — без всякого захода сообщила Лидии Люська. — Спать — не возражала бы. Но это пока тебя не было. Залетной я бы морду расцарапала, а твоя карточка сколько я тут работаю, столько у него на столе стоит. Так что забирай его и держи двумя руками. Характером он замечательный, платит за меня и за Виталика в институт. Молока или там ирисок молочных не ест, а что-нибудь кисломолочное за милую душу. Любит маслины, ездит на рыбалку, а больше я ничего существенного про него не знаю.
Лида растрогалась и подарила Люське всю свою косметику, потому что решила больше не краситься. А Люська подарила ей сворованную у Ивашникова его фотокарточку с лещом.
— Он очень переживал, когда я ее стащила, — с гордостью сказала Люська. — Здесь лещ — два кило.
Потом приехал Виталик, и начались чудеса.
К вечеру Лидия стала владелицей бывшей своей, а теперь снова своей квартиры и кредитной карточки (вот для чего Виталику нужна была ее фотография). Держитесь, девочки, это еще не все. Нежданно-негаданно Лидия превратилась в натуральную капиталистку, хозяйку собственной фирмы ООО «Лидия»! Чем ООО занималось, было совершенно не важно. Чем-то, наверное, когда-то занималось, но сейчас оно было предназначено исключительно для того, чтобы снабдить Лидию без кавычек первыми двумя чудесами: квартирой и кредитной карточкой. Ну, еще туда можно было на всякий случай положить свою трудовую книжку. Лидия немного разочаровалась, когда узнала, что Ивашников учредил «Лидию» не сегодня и не специально для нее, а давно и в каких-то своих (исключительно благородных) целях. Но потом она стала думать, что как раз это и хорошо: выходит, Ивашников никогда о ней не забывал, раз назвал фирму ее именем. Впрочем, в этом Лидия и так не сомневалась.
Занимались Лидией и «Лидией» Виталик и Люська, а Ивашников только подписывал документы. Вид у него был мрачноватый. Ближе к вечеру он вышел из кабинета, попросил Люську заказать для всей компании ужин в «Метрополе» и сказал, что ему надо бы отъехать на часок.
На прощание он сделал всем ручкой и уже совсем было ушел, но вернулся от двери и поцеловал Лидию в губы.
Вышел и пропал.
И НЕ ЛЮБИШЬ, А НЕ БРОСИШЬ
Тот, Кто Давал Безошибочные Подсказки начал теребить Ивашникова еще затемно. В шесть часов тридцать две минуты, если кому-то интересно. Проснувшись, Ивашников тупо смотрел на светящиеся цифры в окошечке таймера и не мог сообразить: почему 6.32, разве он кому-то назначал встречу с утра пораньше? И почему у него такое чувство, как будто чего-то не хватает?
Разметавшись во сне и обняв подушку, умиротворенно сопела Лида Рождественская. По Кутузовскому редко проезжали машины; свет их фар, отразившись от потолка, скользил по ее будто светящемуся телу. Почему — «будто»? Любимая женщина всегда светится в темноте, ты можешь закрыть глаза и все равно будешь видеть ее душой. Лида. Лида Рождественская, моя любимая женщина.
Чего же все-таки не хватает?
Не хватало звука, вот чего. Таймер должен был включить радио, а радио не играло. Выходит, Ивашников проснулся сам. Может быть, от Лидиного дыхания, оттого, что отвык спать с женщиной?
Ладно, сказал себе Ивашников, проснулся, так вставай.
Примерно треть своей жизни человек спит. Ивашникова этот факт очень удручал, и он старался проспать поменьше, не треть, а хотя бы четверть жизни.
Он поставил кофе, принял душ, побрился и успел на кухню как раз к тому моменту, когда кофейник закипал. Этот механизм был заведен раз и навсегда — не глядя на часы, Ивашников знал, что прошло восемь минут.
Чтобы не слоняться без дела, дожидаясь, когда проснется Лида, он взял кофейник, чашку и пошел в кабинет поработать. Виталиковы расчеты по сделке с компьютерами Ивашникову не нравились, но конечная цифра его в общем устраивала, и, пока они не выиграли конкурс, вдаваться в подробности не было смысла. А сейчас Ивашников сел за собственные расчеты и нашел, как сэкономить семьдесят с лишним тысяч долларов. Охренеть, да? Ивашников сам еще не привык к числам такого порядка.
Потом он занимался другими делами, и все удавалось играючи. Клавиатура компьютера клацала и стонала, Ивашников совершал подсчеты в уме раньше, чем успевал ввести цифры в компьютер, легко вспоминал пункты договоров, которые лежали в офисе.
В девять он вынырнул из эйфорического состояния удачливости. Пробежался по сделанному и, хотя был суеверен и пуще всего боялся делить шкуру неубитого медведя, прикинул итоги. Если все пойдет, как хотелось бы, то за сегодняшнее утро он заработал сто девяносто две тысячи. А если не раскатывать губы, то в наихудшем варианте — тысяч пятьдесят.
Пятьдесят тысяч долларов за одно утро. Студент Коля Ивашников, стоя под Лидиными окнами, мечтал сколотить такой капитал лет за пять…
Ивашников допил остатки холодного кофе с гущей и счастливо вздохнул. К деньгам он относился очень трепетно. Приписываемая богатым жадность играла тут самую незаметную роль. Когда у тебя столько, что не можешь потратить, становишься не хозяином собственным деньгам, а управляющим. Вся разница между тобою и тем, кто управляет государственными деньгами, в том, что ты не воруешь у себя, вкладываешь капитал туда, куда выгодно, а не где дали взятку, и вообще стараешься. А не будешь стараться — лишишься всего.
Вот это и есть самое главное. То, что полирует кровь и придает смысл твоему существованию: Большая Мужская Игра в Деньги.
Когда можешь взлететь, а можешь так рухнуть, что на всю жизнь останешься высокооплачиваемым квалифицированным рабом.
Когда тебе стреляют по колесам и ты понимаешь, что вежливые попались конкуренты, предупредили, а могли бы взять прицел повыше.
Когда был пустырь и ветер гнул чернобыльник над заросшими обломками строительных плит, а ты собрал деньги и построил коттеджный поселок (и потерял двести тысяч, потому что строительный бум прошел и коттеджи раскупались плохо. Но поселок-то остался, а свои деньги Ивашников потом отбил на строительстве дороги).
Когда из ничего возникает нечто — вот суть Игры. Вчера он выиграл три миллиона на поставку школьных компьютеров, и он поставит эти компьютеры и заработает. А завтра вложит деньги во что-нибудь еще. Может быть, опять в коньяк, только уж с Брехунцом больше не свяжется. Черт бы подрал Виталика: «Брехунец симпатичный мужик! «Поларис» — это фирма!» — а из этого симпатичного мужика придется выбивать долги.
Выбьем, уверенно подумал Ивашников. Сегодня же и позвоню своим ментам. Сегодня удачливый день.
Вот в этот момент он и понял, что сегодня слишком удачливый день. А слишком никогда не бывает хорошо.
Всех дел, конечно, не переделаешь. Но сегодня он подогнал дела так, что Виталик, а по многим вопросам даже Люська смогут без проблем работать еще месяц. Такое бывало, скажем, под Новый год, но это ж сколько надо было работать. Еще никогда у Ивашникова не получалось, чтобы за одно-единственное утро найти множество решений, из которых одни созрели бы через недельку, а до других он, может быть, и не додумался бы никогда. Как будто кто-то на ухо ему нашептал. Кто-то, Кто Давал Безошибочные Подсказки.
Ивашников подумал, что, может быть, Он, этот Кто-то, сделал такой свадебный подарок им с Лидой Рождественской. Но нет, эта мысль была чересчур сентиментальной, а Тот, Кто Давал Безошибочные Подсказки, был чересчур прагматичен. Плевать ему и на Лиду Рождественскую, и на самого Ивашникова. Ему интересна только Игра.
