Марина Ефремова - В омут с головой

— Чтобы что? — искренне удивился Алешка.

— Чтобы потянуть время.

— Это не есть правда. А правда есть в том, что я это время хотел бы провести с тобой. Пойдем в «Славянский», ты же помнишь, как нам там было хорошо.

Они стояли немного в стороне от всеобщей толпы. Алешка положил руки на плечи Лине и заглянул ей в лицо, заметив, как в стальных глазах милого следователя мелькнули теплые искорки. Она слегка улыбнулась, наклонила голову, чтобы скрыть улыбку, и тихо ответила:

— Хорошо, пойдем, только ненадолго. Я действительно сегодня очень устала.

Они снова пришли в тот же зал, где уже однажды обедали, их приветствовал тот же официант:

— Заметил, что вы ходите в наш ресторан именно в мою смену…

— Нам очень нравится, как вы обслуживаете, — улыбнулась Лина.

— Спасибо, мэм, — склонился в поклоне официант. — Что будете кушать?

— Товарищ официант, нам надо хорошо и вкусно поужинать, — вмешался Алешка: ему надоело, что молоденький смазливый официантик строит глазки его девушке. — Мы вполне доверяем вашему вкусу, цены нас не ограничивают, нас ограничивает только время.

— Вас понял, господин офицер, — козырнул служитель и ушел выполнять заказ.

Алешка и Лина рассмеялись.

— Странно, почему он решил, что я офицер. Мне кажется, что я и армия — два совершенно несовместимых понятия.

— Может, из-за стрижки? — предположила Лина.

— Ага, а серьги в ушах, это новый вид идентификации, по половому признаку.

— Ну и что у тебя за новости? — сменила тему Лина.

— Новостей куча, но я в них еще не разобрался. Скажи, у Татурина нашли телефон?

— Да. Он был в кармане пиджака. Но отключен. Поэтому жена и не смогла ему дозвониться.

— Ты разговаривала с ней?

— Да, в тот же день. Совершенно ничего определенного. Ему никто не угрожал, у него не было предпосылок к самоубийству. Ни подавленного состояния, ни-че-го! Все, как обычно. Короче, полный туман.

— Вы проследили его последний путь, машину где-нибудь засекли?

— Да, пост ГИБДД на выезде из города.

— Так, а Спасское? Там как?

— Тишина. Причем, понимаешь, есть небольшая странность. В селе была дискотека, молодежь гуляла по улицам часов до трех, никто из них не заметил белого «Мерседеса».

— Фантастика. Словно «мерс» прилетел по воздуху. Ни в Спасском его не видели, ни Михалыч через свой кордон не пропускал. Мистика какая-то!

— Ерунда это, а не мистика. Просто проспал твой Михалыч или пьян был до бесчувствия.

— He-а, не лезет. Михалыч — человек твердых принципов. Если «под мухой» или баиньки ложится, он границу на запор, чтоб ни один вражеский лазутчик не смог проникнуть на территорию особо охраняемого объекта Дальняя дача. Да и когда я к нему пришел, шлагбаум был закрыт. И даже заперт. И что же тогда получается?

— Получается очень странная вещь.

— Действительно странная, а следы? От ног, от протектора?

— Их мы проследили до развилки к озеру, а дальше они теряются. Не идентифицировать. А самое интересное, что в озеро он сиганул на полной скорости, даже намека на тормозной путь нет.

— Круто.

— А какие у тебя предчувствия на эту тему? — поинтересовалась Лина.

— Пока смутные. Несколько направлений, но в одно меня сносит совершенно определенно.

— Поделись.

— Подожди немного, я сам разберусь и тогда все-все тебе расскажу. Еще хотел тебя попросить: можешь покопаться в архиве? В 83-м году на озере сгорел пансионат, там заведующей работала наша Ольга Степановна. Поищи это дело, что там случилось?

— А какое это отношение имеет к нашему делу?

— Не знаю, — удивляясь сам на себя, ответил Алешка. — Не знаю. Просто интересно.

— Алеша, ты правильно сделал, что ушел из юридического. У тебя нет системы, нет логики в твоих поступках, ты своим чувствам доверяешь больше, чем фактам. А потому непредсказуем.

— Ну, если сыщик из меня получился бы плохой, то, вероятно, и преступник вышел бы не лучший. А, между прочим, самых лучших сыщиков Скотленд-Ярда в прошлом веке вербовали из бывших преступников.

— Беда, тебе и здесь не везет.

— А может быть, наоборот, везет. Иначе мы бы с тобой встретились по разные стороны решетки и стали бы героями «Тюремного романа».

— Болтун, — сказала Лина, встала из-за стола и направилась к выходу.

Алешка отсчитал деньги официанту и спросил:

— Как вас зовут, товарищ официант?

— Альберт.

— Так вот, Алик. — Алешка взял его за галстук обеими руками, поправил тот. — Ты человек опытный и должен понимать, у нас длинные руки. Так что не пяль глаза на мою женщину.

Официант ласково улыбнулся и ответил:

— Да что ты, милый, я не по этой части.

Алешка резко отпустил руки, будто обжегся, коротко хохотнул и вышел из ресторана.

Лина ждала его у выхода. Над городом спускались летние сумерки, народу на улице стало значительно меньше. Алешка остановил такси и попросил довезти их до Ткачей.

— Полтинничек, — невозмутимо запросил водитель.

Алешка согласился, Лина возмутилась, но все же села в машину, обозвав при этом таксиста «рвачом». В ответ таксист прочитал лекцию о стоимости бензина, резины и запчастей. И о том, что его жена, медсестра, по три месяца не получает зарплату. Да и вообще, если кому не нравится, может ехать на троллейбусе. Там, конечно, дешевле, но здесь ты и сидишь мягко, и едешь быстро. С пересадками и остановками — минут сорок. А на тачке десять, со всеми светофорами и переходами.

Водитель оказался человеком слова: ровно через десять минут машина остановилась у ворот небольшого одноэтажного домика. Лина и Алешка, расплатившись со словоохотливым таксистом, поблагодарили его за бесплатную лекцию.

Домик, где жила Лина, был уже преклонного возраста, но смотрелся этаким бодрячком, добрым и веселым. Три небольших окошечка, занавешенные цветными занавесками и уставленные цветущей геранью в горшках, светились мягким оранжевым светом.

Они остановились у ворот. Лина не уходила и не приглашала к себе Алешку. Он тоже не спешил прощаться. Оба молчали, пауза затягивалась. И тут одно из окошек открылось, и послышался бодрый старушечий голос:

— Аленушка, это ты?

— Да, бабушка, я, — отозвалась Лина.

Окно, заскрипев, закрылось.

— А почему Аленушка? — удивленно спросил Алешка.

— А потому что Лина, это Алина. А бабушка не признает нехристианских имен и зовет меня Аленой.

— Аленушка… И мне нравится.

— А мне нет. И так называть себя я позволяю только бабушке.

— Хорошо. Я буду по-прежнему звать тебя Лина Витальевна. Можно?

— Можно, — ответила Лина, улыбнувшись. — Это делает наши отношения более официальными.

Она стояла, прислонившись спиной к калитке, Алешка — к ней лицом. Он оперся рукой о калитку, чуть выше ее плеча, слегка наклонился над ней и, глядя прямо в глаза, сказал:

— Я бы желал сделать их неофициальными.

Он был так близко, что она чувствовала на своем лице его горячее дыхание, поэтому, смутившись, опустила глаза. Краска залила лицо. Почти не дыша, она проговорила:

— Не надо. — И мягко отстранила его рукой.

У Алешки кружилась голова. Стоя рядом с Линой, он чувствовал легкий запах духов, тепло ее кожи. Он ощущал ее желание, понимая, что тоже ей нравится. Но какая-то сила удерживала его от решительных действий. Она снова отстранила его, и он отшатнулся, чуть не упав, как от сильного удара. Отвернулся, потер лицо ладонью правой руки, сделал глубокий вздох и опять повернулся к Лине.

Она стояла в прежней позе, но глаза ее уже приняли обычный стальной цвет. Алешка пребывал в нерешительности и растерянности, он понимал, что ему сейчас нужно уйти, но сил покинуть Лину не нашлось. Этот момент жизни казался ему решающим: сейчас или никогда. Но язык будто прирос к небу: впервые в жизни Алешка испытал самое настоящее смущение.

Внезапно калитка за спиной у Лины открылась. В ее проеме показалась маленькая, сухонькая старушка в синем спортивном костюме. У нее была такая же, как у внучки, короткая стрижка и озорное мальчишеское лицо. Она вышла на улицу, с ног до головы осмотрела Алешку и, сделав удивленное лицо, голоском с хрипотцой спросила:

— А что это вы тут делаете?

Лина улыбнулась в ответ:

— Знакомьтесь, моя бабушка Мария Дмитриевна, а это Алеша Корнилов.

— А, Светланкин сын! Очень приятно! — Старушка схватила Алешу за руку и с силой потрясла ее. Хрипотца в ее голосе при этом куда-то улетучилась.

— И мне тоже, — сказал Алешка и потряс в ответ ее руку.

— И чего ж вы тут стоите? Идите в дом. Алена, я добегу до Надежды Павловны, а вы там чайку попейте или чего-нибудь еще, — напутствовала бабушка и неопределенно покрутила в воздухе растопыренной пятерней, подмигнув при этом Алешке. Потом повернулась к ним спиной и действительно побежала, легко и неспешно, глубоко дыша и поднимая на ходу вверх руки, проделывая гимнастические упражнения.