Анна Данилова - Призраки знают все. Рукопись, написанная кровью (сборник)
– Что вы знаете о личной жизни Дениса Караваева, Михаил Михайлович?
– Немного. Знаю, что у него была женщина, можно даже сказать, невеста. Не очень молодая, но весьма привлекательная. Зовут ее Василиса. Знаю, что у них произошел какой-то инцидент, кажется, Денис обещал подарить ей на свадьбу или помолвку какое-то редкое по красоте и ценности кольцо, но не подарил, а продал его, причем ее подруге, да еще и за огромные деньги, чем, собственно говоря, и оскорбил Васю.
– Васю?
– Ну да, мы ее так про себя называем. Я имею в виду ее знакомых.
– Так вы ее знаете лично?
– Да ее полгорода знает! Может, и вы видели ее когда-то где-нибудь.
– Пожалуйста, расскажите мне о ней!
– Не уверен, что поведаю вам о ней больше, чем сама она о себе. А уж в том, что она выложит вам всю правду-матку, можете не сомневаться. Она – удивительная женщина! Дать вам ее телефон?
– Буду вам очень признателен!
* * *«Пикадор, надвинув шляпу на лоб, направил копье под острым углом на быка, глубоко вонзил шпоры в бока лошади и, держа поводья левой рукой, заставил ее двинуться вперед. Бык смотрел зорко. Казалось, он смотрит на белую лошадь, но на самом деле он следил за треугольным острием копья…»
«– Привет, моя дорогая! Весь день вчера занималась подготовкой к похоронам. Действую, как во сне. Тело моей бедной девочки мне еще не выдали, там же целая куча разных экспертиз… Но к похоронам все равно подготовиться надо. Я решила, что выносить ее будут из ее квартиры, вернее, из той, что она снимала… Знаешь, я давно там не была, все боялась – позвоню, а она – там, вместе с Денисом… И даже сейчас, когда я умом понимаю, что их нет в живых, мне почему-то кажется, что там, за его дверью, – он, а за дверью ее квартиры – она. И что вся эта смерть – словно бы их большой заговор… против меня. Господи, я и сама не знаю, что говорю! Люда, мне страшно, меня по ночам начали мучить кошмары. Ведь их кто-то убил, кто-то, кого они хорошо знали и потому впустили в квартиру. А если знали они, то, может, его знала и я? И этот убийца может проживать с нами в одном доме, в одном подъезде… Что? А… понимаю. Да, я тоже так думаю. Конечно, это по его душу приходили, за его орденами-медалями, все понятно. А ее, голубушку, как свидетельницу убили. Вот хоть и предполагала я, что она связалась с тем брюнетом, но доказательств‑то у меня – никаких. Да, я вот что еще хотела рассказать. Ну, убили их, ударили по голове – каждого гирей, вернее, гантелью. И ладно бы ушел убийца, ушел – и все. Так нет, он раздел ее, Алису-то, посадил, прислонив к унитазу, открыл ей рот и сунул туда деньги, причем немалые, и в евро! И еще ей голову осыпал какими-то старыми монетами, я не знаю… какой-то старинной мелочью – вот, мол, подавись! И это мне тоже очень не понравилось. Словно это именно ее убить приходили… Мне бы похоронить ее, Алисочку… Кто похоронит Дениса? Мне следователь сказал – брат его вроде бы едет, из Москвы. Денис очень любил своего брата. Кстати говоря, если бы у этого брата не было алиби, можно было бы на него подумать, ведь он после смерти Дениса получит его квартиру и все, что в ней находится. Правда, самого ценного там уже нет, но все равно… Вот такие у меня дела, Людочка. Извини, что испортила тебе настроение своим звонком. Надеюсь, у тебя все благополучно. Любите друг друга. Целую… Спасибо, я поняла…»
2010 г.
Тамара поймала себя на мысли, что ей хочется позвонить Алисе и рассказать подруге обо всем, что случилось недавно. Это было очень странное желание, ведь она отлично понимала, что Алисы больше нет в живых. Но Тома как бы продолжала жить по инерции и не могла не осознать, как же она была все-таки привязана к Алисе и как ей сейчас не хватает подруги!
«Алиса, голуба моя, ты знаешь, куда я иду? Не поверишь – на танцы! Надо найти ту сволочь, от которого ты сделала аборт… Думаю, что ты там, – Тома задрала голову вверх, к стеклянным шарам парковых светильников, над которыми вились мошки, словно там, выше, среди разорванных, мрачно проплывающих над парком сине-фиолетовых облаков, подсвеченных яркой, лимонной луной, она могла увидеть неясный профиль умершей подруги. – Помнится, его звали Георгий. Следователь думает, что он может быть причастен к твоему убийству… А что, это очень даже вероятно. Ты же не обо всем мне рассказывала. А если твоя старушенция надоумила тебя разыскать его и призвать к ответу? Она бабка-то умная, сообразительная, надавала тебе советов – мол, разыщи его, скажи, что собираешься подавать на него в суд, да просто заявлением пригрози…»
И тут Томке пришла в голову мысль, что Георгия могли припугнуть не столько из-за желания отомстить, призвать к ответу за содеянное им, сколько желая вытянуть из него деньги! И мысль эта не показалась ей такой уж глупой. А почему бы и нет? Пусть расплатится за Алискины слезы!
Томка прибавила шагу. Черные силуэты деревьев мрачными декорациями окружали ярко освещенную танцплощадку. Парковые аллеи уже наполнились нарядно одетыми парочками.
Тома вдруг подумала, что давно уже живет не той – молодой – жизнью, которой жила прежде, и что в последнее время те впечатления, которыми делилась с ней Алиса, питали ее любопытство и заставляли ее сердце биться чаще. Она словно бы вместе с подругой переживала все то, что сама недобрала, недополучила в свое время. Ранний брак и последовавшая за ним цепь тяжелых испытаний, разочарований и несчастий словно бы отрезали ее от девичьей веселой жизни, отсекли от нее что-то очень важное, что когда-то доставляло ей радость. Перед глазами Томы проплывала цветными размытыми картинами жизнь молодой красивой девушки, которая пусть и была неразборчива в своих связях, но все равно проживала более насыщенную и полную приятных событий жизнь, чем сама Томка, и, наблюдая за нею, Тамара словно бы и сама становилась на какое-то время такой же молодой и счастливой. Да – легкомысленная Алиса жила полной жизнью, в то время как Тамара, приведя свои еще недавно растрепанные чувства в порядок, начала вить свое постоянное, безрадостное гнездо зрелой, не ожидающей уже ничего хорошего от жизни, одинокой женщины. А ведь это было неправильно! Сейчас, прогуливаясь по оживленному и какому-то праздничному в этот вечерний час парку, она видела счастливые влюбленные глаза парочек, чей возраст заставлял Тому сожалеть о сделанном ею когда-то выборе – среди гуляющих были и молодые женщины – ее возраста и даже старше! И все они спешили на танцы, и им было хорошо, весело, глаза их блестели, как когда-то у влюбленной Алисы…
Конечно, и у Тамары бывали любовники, но какие-то одноразовые, появлявшиеся в ее жизни словно бы исключительно для того, чтобы доказать ей – она еще женщина. Не более того. Причем не любимая женщина, а просто «сексуальный объект». С одной стороны, мужчины были ей необходимы для определенных гигиенических целей, с другой – и она не могла этого не чувствовать, – все эти связи причиняли ей душевную боль и унижали ее.
Иногда ее охватывало дикое желание выйти замуж. Но не просто за первого встречного, как уже случилось однажды в ее жизни, а за хорошего, положительного мужчину, который полюбил бы ее всем сердцем и которого она бы тоже любила, даже если бы у него оказался дурной характер! Она слышала рассказы подруг о таких кажущихся благополучными мужчинах, которые, в силу именно своего эгоизма и каких-то особенностей характера или поведения, долгое время не могли жениться. Один, к примеру, был помешан на чистоте и заставлял свою жену по нескольку раз в день мыть полы и вытирать пыль, другой, наоборот, разбрасывал повсюду свои грязные вещи и полные окурков пепельницы… И это при том, что эти мужчины занимали неплохие должности, хорошо зарабатывали, словом, считались состоявшимися, успешными и желали создать семью. Почему-то считая, что лучшего, чем они, мужа – во всех смыслах этого слова – ей уже не заполучить, Тамара настраивала себя на совместную жизнь со сложным, эгоистичным человеком и даже находила в своей душе моральные силы для того, чтобы вытерпеть его или даже перевоспитать!
…Георгий стоял у входа на танцплощадку, там его Тома и увидела. Элегантный, в черных джинсах и черном гольфе, он держался чуть поодаль от пестрой толпы, курил. Да, это был точно он. Красивый, интересный, похожий на артиста кино. Да он и в жизни оказался, как видно, артистом. Заморочил голову Алисе, а потом обошелся с ней как последняя сволочь.
«Алиса, вот он, я его нашла… – Томка задрала голову и посмотрела на россыпь серебряных звезд на небе, среди которых затерялся туманный профиль подруги. – Не подумай ничего такого… Не ревнуй. Я пришла сюда, сама знаешь, зачем. Мне надо с ним поговорить, попытаться выяснить – причастен ли он к твоей смерти? Вот только ума не приложу, как это сделать? Ведь невозможно же спросить его прямо в лоб – мол, не ты ли это, голубчик, убил мою подругу… Но я должна, должна как-то приблизиться к нему, попытаться понять, в каком он находится состоянии, напуган ли он… Ведь если это он – твой убийца, то он вообще должен сейчас сидеть дома и дрожать от страха – если он нормальный человек, – а не ходить на танцы! Хотя разве может нормальный человек совершить убийство?»
