Андрей Воронин - Инструктор спецназа ГРУ
Вызов по сотовому телефону раздался в самое неподходящее время. Ковалев на заднем сиденье как раз закатал Зойкину юбку до подмышек и готовился перейти к самому интересному, а Губин, перевесившись через спинку сиденья, с живым интересом наблюдал за происходящим. И тут лежавшая на приборном щитке черная пластмассовая трубка разразилась отвратительным пиликаньем.
Зойку они подобрали возле Казанского вокзала, где она по своему обыкновению прохаживалась, вертя задом, плотно обтянутым блестящей короткой юбкой, и высматривая клиентов. Долгих уговоров не потребовалось: Зойка была баба сговорчивая и, в отличие от многих представительниц своей профессии, искренне любила это дело. Или умело притворялась, что любит, а это, в сущности, одно и то же - по крайней мере, для мужика. Так или иначе, дама она была весьма практичная и, встретив старых знакомых, вполне резонно предпочла кратковременные неудобства секса на заднем сиденье милицейской машины ночевке на сухих и чистых нарах без перспективы заработать хоть что-нибудь до наступления утра. Кроме того, как подозревал проницательный Ковалев, в ее сумочке вполне мог обнаружиться клофелинчик или что-нибудь еще в этом роде. Пошла в последнее время такая мода у девочек, чтобы чистить случайного клиента до копеечки, не давая тому даже кончик обмакнуть, да что там кончик - даже расстегнуться. Оно, конечно, удобно, ничего не скажешь. Главное, всем удобно: Зойке удобно, а уж Ковалеву и подавно. При таком раскладе она нипочем не откажет, чего ни попроси. Она, правда, и так никогда не отказывала...
И вот теперь, когда Зойка была полностью готова к употреблению и уже начала коротко вздыхать и постанывать, талантливо разыгрывая пламенную страсть, когда голос у нее сделался каким-то густым, низким и тягучим, а глаза полузакрылись и затуманились, вот именно теперь, а не пятью минутами позже, зазвонил этот трижды трахнутый телефон!
- С-с-сс... - в сердцах прошипел прерванный на самом интересном месте Ковалев и отпустил резинку Зойкиных кружевных трусиков. Резинка хлопнула Зойку по животу, на котором отчетливо темнел шрам, оставленный хирургом, который когда-то вырезал ей аппендикс, нимало не заботясь о том, что может подпортить внешность будущей вокзальной шлюхи. Зойка перестала стонать и открыла глаза, но тут же снова закатила их, продолжая совершать некие телодвижения, долженствующие означать неукротимую страсть - что ни говори, она была профессионалкой. Телефон продолжал пищать.
- Хрена ли ты на меня вылупился! ----вызверился Ковалев на напарника. Трубку возьми, звездюк, это же сверху!
Губин, вздохнув, отвернулся и взял трубку. Пока он бестолково вертел ее в руках, ища, на что нажать, телефон замолчал.
- Вздрючат теперь, - сказал Ковалев. - Сам разъеб...ться будешь, дубина лимитная.
Соскучившаяся Зойка засунула его указательный палец в рот, плотно обхватив полными, как у куклы Барби, густо намазанными рубами. Другую руку сержанта она настойчиво потащила туда, где та пребывала до звонка.
И телефон, конечно же, зазвонил снова.
- Да погоди ты, шалава, - сказал Ковалев, отталкивая проститутку и тряся головой, чтобы немного прийти в себя. - Дай мне трубку, - сказал он Губину.
Губин с готовностью протянул ему телефон. Стараясь не смотреть на торчавшие прямо перед носом голые Зойкины ноги, Ковалев ответил на вызов.
- Опять баб топчете, мудозвоны? - грозно спросила трубка голосом капитана Рябцева. - Почему не отвечаете, раздолбай?
- Извини, Сергеич, - показывая Губину кулак, сказал Ковалев. - Я тут отлить отлучился, а Губин, блин, не знает, как этой хренотенью пользоваться.
Зойкины пальцы зашарили по ширинке его форменных брюк, и Ковалев почувствовал, что его увядший от начальственного рыка цветочек снова поднимает голову.
- Набрали лимиты на мою голову, - уже смягчаясь, проворчал капитан. - Не отделение, а стадо баранов. Сено-солома... Где вы?
- Возле Казанского, - соврал Ковалев. Машина стояла на пустыре, где никто не мог помешать им развлекаться, а до Казанского было минимум двадцать минут езды на приличной скорости. Соврал он, впрочем, неудачно, потому что Рябцев мигом сообразил, что к чему.
- А какого хрена вы там делаете? - спросил он. - Вы где должны патрулировать, мать вашу? Опять весь салон изгадите с Зойкой своей трипперной!
- Обижаешь, Сергеич, - загундел в трубку Ковалев, в то же время невольно подвигаясь так, чтобы Зойке было удобнее делать то, что она делала. - Мы тут службу несем, а ты про Зойку какую-то...
Зойка, услышав свое имя, потянулась к трубке свободной рукой, явно желая пообщаться с Сергеичем, да не как-нибудь, а по сотовому телефону. Но Ковалев отпихнул ее локтем и плотнее прижал трубку к уху, прикрывая микрофон ладонью на тот случай, если пьяная шалава вздумает передать капитану привет. Зойка обиделась и убрала руку.
- Ладно, - сказал капитан, - я с вами потом разберусь. Запомни адрес... он продиктовал адрес магазина Герщковича. - Дуйте туда прямо сейчас, хозяин должен быть на месте. Припугните хорошенько, придумайте что-нибудь: нарушение правил торговли, санитарное состояние... ну, это вы сами как-нибудь сообразите, не впервой. Помнете маленько, только аккуратно - старый он, не откинул бы копыта.
- Опасно, Сергеич, - сказал Ковалев, сразу забыв про Зойку. - Как бы не накапал.
- Попросите хорошенько, чтоб не капал. Что ты, в самом деле, как дите малое? Накапает... Ну и накапает, так дело-то все равно ко мне придет. Схлопочете, в крайнем случае, по строгачу, так, по-моему, дело того стоит.
- Оплата обычная? - оживился сержант.
- Даже с надбавкой, - успокоил его Рябцев. - За срочность. И самое главное. В конце скажешь: пусть передаст Забродову, чтобы не выкобенивался. Забродову, запомнишь?
- Уже запомнил. Чтобы не выкобенивался.
- Вот именно. Привет, мол, от Петра Владимировича, и пусть не выкобенивается.
- Ага. А Петр Владимирович - это кто?
- Конь в пальто. Не твое собачье дело. Ты делай, что тебе сказано, и поменьше спрашивай -- дольше проживешь.
В трубке раздались короткие гудки. Ковалев деловито передал телефон Губину и, перегнувшись через надувшуюся Зойку, распахнул дверцу с ее стороны.
- Давай отсюда, - скомандовал он, - ясиво!
- Ты чего это? - не поняла та. - Вы же обещали обратно подбросить. Дождь же на дворе, ты что, охренел? У меня же денег нету!
- Давай, давай, - торопил сержант. - Да вали ты отсюда, сука! - заорал вдруг он, видя, что Зойка не трогается с места, и вытолкнул ее из машины.
Зойка потеряла равновесие и боком упала в раскисшее от многодневных дождей глинистое месиво, из которого тут и там уныло торчали почерневшие прошлогодние стебли бурьяна. Рядом шлепнулась в грязь ее сумочка. Падая, она открылась, и по вязкой глине рассыпались какие-то ключи, пакетики с презервативами, пара сменных сережек и ампула со снотворным. Она еще возилась, дрожащими от ярости руками собирая свое имущество, а дверь "девятки" уже с треском захлопнулась, и машина, пробуксовав, сорвалась с места и умчалась, обдав ее густой вонью отработанного бензина.
- Суки легавые! Козлы! Мусора паршивые, менты! - бессильно закричала она вслед удаляющимся габаритным огням.
На мгновение вспыхнули рубиновые глаза стоп-сигналов, когда машина притормозила перед перекрестком, а потом вокруг не осталось ничего, кроме дождя, грязи и бурьяна. Зойка вздохнула, поднялась на ноги, оправила задранную юбку и попыталась ладонью стереть налипшую на платье глину, но только размазала грязь и испачкала ладонь. Тогда она вздохнула и пошла в ту сторону, откуда временами доносился характерный вой набирающих скорость троллейбусов, поминутно оступаясь на высоких каблуках, зябко ежась и испуганно оглядываясь по сторонам.
Следуя указанию Ковалева, Губин остановил машину перед громоздким трейлером, позади которого стоял зеленый "москвич". Судя по всему, на этой машине Петр I инспектировал свои войска перед началом Полтавской битвы. Все это хозяйство стояло на левой стороне дороги, что, впрочем, не возбранялось, поскольку движение здесь было одностороннее.
- Ты все понял? - спросил своего младшего напарника Ковалев, укрепляя в специальной петле на поясе резиновую дубинку.
- Что ж тут непонятного, - ответил Губин, доставая с заднего сиденья свой "демократизатор" и тоже прицепляя его к поясу. - Мне почудилось или в том "броневике" кто-то есть?
- Есть на ж... шерсть, вот что есть, - ответствовал Ковалев. - Обмочился, салабон? Ничего, привыкнешь. Это тебе не баб в служебное время тискать. Нет там никого.
- На нет и суда нет, - не стал спорить Губин.
Они вышли из машины и перебежали тротуар, ежась от падавших за шиворот капель. Над дверью, слава богу, был бетонный козырек. Губин решительно схватился за ручку и потянул дверь на себя.
- Да не туда, придурок, - сказал наблюдавший за ним Ковалев. - От себя, от себя ее толкай. Да там, наверное, закрыто, стучать надо.
