Полина Дашкова - Вечная ночь
Когда именно это началось, он не знал. Он вообще старался не думать об этом. После сорока его жизнь дала трещину, внутренний разлом угрожающе рос. Было два Зацепы. Один — полноценный мужчина, верный муж, примерный отец. Другой — похотливое одышливое «нечто». Налитые кровью глаза, умоляющие и бесстыжие. Потные лапы невыносимо чешутся, когда рядом тоненькая беззащитная девочка лет двенадцати. Во рту наждачная сухость, язык прилипает к небу, губы к зубам. Между ног раскалённый пульсирующий камень, «чёртов палец», весом в пуд.
Много лет он жил в Риме, свободно читал по-итальянски и по-английски, мог покупать порнографические книжки и журналы, соблюдая определённую осторожность, мог заглядывать в кинотеатры с богатым порнорепертуаром на любой вкус, мог, наконец, пользоваться малолетними проститутками. Но никогда ничего этого он не делал. Он не шёл на поводу у своего второго безобразного «я», не давал ему поблажек. Умный, сильный Зацепа презирал и ненавидел это внутреннее «нечто».
Зацепа-интеллектуал не мог жить без книг, но упорно не признавался себе, что в литературе, как художественной, так и научной, более всего интересует его тема физической любви между взрослым мужчиной и маленькой девочкой.
Он перечитывал римских историков, не замечая, что рассеянно листает страницы в поисках нескольких конкретных эпизодов. Труды о древних языческих обрядах, об инквизиции, ведовстве и чёрных мессах, о быте и нравах первобытных африканских племён, даже Ветхий Завет — все содержало в себе дозу наркотика, того самого, которым питалось внутреннее «нечто». Дети, невинные жертвы варварских традиций, суеверий, дьявольской похоти. Дети, совращённые, изнасилованные, убитые, вызывали у доброго Зацепы острую жалость, между тем как «нечто» истекало газированной слюной.
Всё, что касалось соития взрослого с ребёнком, пахло кровью, кошмаром, психической патологией. Удачливыми собратьями «нечто» во временах и пространствах оказывались такие симпатяги, как Тиберий, Калигула, маркиз де Сад, Лаврентий Берия, раскрашенные голые африканские вожди, жирные восточные шейхи, средневековые колдуны, вампиры, сатанисты, уголовники, маньяки.
Если бы Зацепа мог избавиться от своего безобразного второго «я», удалить его, как опухоль, он, не задумываясь, согласился бы лечь под нож. Но нельзя же, в самом деле, явиться в медицинское учреждение и сказать: кастрируйте меня!
Единственным утешением для страдальца стала великая книга Набокова «Лолита». Когда она впервые попала к нему в руки, он ожил, он решился взглянуть на своё «нечто» без брезгливости. Оказалось, в его тайной страсти есть не только жестокость, грязь, но и высокая поэзия. Все не так ужасно — даже наоборот, прекрасно, романтично. Он не выродок, не чудовище. Он принадлежит к тайному клану избранных, наделён особенным, утончённым чувством красоты, которого нет у других, обычных людей.
«Лолиту» интеллектуал Зацепа читал раз десять, по-английски и по-русски, и знал почти наизусть. Под влиянием книги внутренний разлом постепенно зарастал, рубцевался. В результате между Зацепой и «нечто» наладились вполне добрососедские отношения. Они понимали и щадили друг друга. «Нечто» не лезло в официальную стерильную жизнь Зацепы, не заставляло его краснеть, потеть, носить широкие брюки и прятать глаза. Зацепа, в свою очередь, дарил своему тайному товарищу тихие безопасные радости. В гениальной книге содержалось немало рецептов, как утешиться бедному художнику, не обижая девичью чистоту и не рискуя собственной шкурой.
Городские парки, спортивные площадки, бассейны, теннисные корты, катки, праздничные детские концерты в школе при посольстве, семейные вечеринки с друзьями, у которых есть дочери не старше пятнадцати, наконец, пляжи, море. Иногда какую-нибудь хрупкую девочку надо было научить плавать, кататься на коньках и на роликах, правильно держать теннисную ракетку, подсадить на велосипед или на пони.
Все знали: Николай Николаевич очень любит детей, легко находит общий язык с подростками. Для жены и друзей он придумал легенду, что всегда мечтал о дочери. Сыновья — это замечательно, однако хочется ещё и девочку.
Зацепе исполнилось пятьдесят. Сыновья выросли, вокруг них уже вились не феи-малолетки, а зрелые неинтересные девицы. Зацепа затосковал. Но тут же судьба подкинула ему новую шальную надежду. Его сорокашестилетняя жена была беременна. Ультразвук показал, что плод женского пола.
«Нечто» ликовало. Осторожный Зацепа перечитал великий роман, чтобы поделиться радостью с господином Гумбертом, и получил от любимого героя очередной набор изысканных рекомендаций.
В конце шестого месяца его супруга родила мёртвого ребёнка. В душе Зацепы разразилась чёрная буря. Он впал в депрессию, ему вдруг стало казаться, что, припадая ухом и щекой к выпуклому животу супруги, он как-то метафизически напугал эмбриончика либо вообще спалил бедную крошку потоком своих огненных биоволн.
Между тем дипломатическая карьера Зацепы развивалась блестяще, новый министр собирался назначить его послом. Однако перед Николаем Николаевичем замаячили другие, более заманчивые перспективы. Он подал в отставку, вступил в совет директоров мощного международного концерна, стал правой рукой теневого российского олигарха, приобщился к баснословным капиталам, которые выкачивались из разорённой России, попал в стихию бандитских разборок, скандалов и заказных убийств. Однако по природе своей Зацепа был слишком осмотрителен, чтобы получить пулю в лоб, тюремный срок или стать по-настоящему богатым человеком. В критический момент он отошёл в сторонку, осел в удобной нише, на должности председателя правления ЗАО «Медиа-Прим». Под его руководством выходило несколько толстых, ежемесячных, и тонких, еженедельных, глянцевых журналов.
В Риме у него была квартира, имелась вилла на побережье. В Москве они с женой занимали небольшой пентхаус на Кутузовском проспекте и строили грандиозный дом в дачном посёлке, в двадцати километрах от Москвы.
Сыновья получили образование в Англии, младший остался там жить и работать, женился на англичанке. Старший вернулся в Москву, занял должность главного редактора самого престижного журнала из тех, что издавало «Медиа-Прим». Жена его, фотомодель Ева, родила девочку Лизу. У Николая Николаевича появилась прелестная маленькая внучка.
«Нечто» постарело, присмирело, безопасность Лизы была гарантирована. Пережитая чёрная буря уничтожила мечты об инцесте. Внучку Зацепа любил, как положено деду, чистой бескорыстной любовью. Великая книга спокойно дремала на книжной полке, в ряду полного собрания сочинений Набокова.
Интернет предлагал сотни, тысячи платных девочек, любого возраста, на любой вкус. Ночами по обочинам проспектов и шоссе топтались на все готовые малолетки. Газеты, журналы пестрели рекламами разных салонов, VIP-саун и массажных кабинетов, где наверняка можно было заказать себе не только взрослую, но и маленькую фею. Но Зацепа слишком много страдал, чтобы под старость утешаться грубой пародией на любовь. Он понимал: «нечто» не насытится платным казённым соитием, останется горечь разочарования, страх разоблачения и венерических болезней.
В тёплое время года Николай Николаевич иногда приезжал в Парк культуры, смотреть, как катаются на роликах девочки подростки. И вот однажды, два года назад, в начале мая, прямо на него налетела девочка, не старше одиннадцати, тоненькая, маленькая, разгорячённая. Длинные каштановые волосы отливали медью на солнце. Она разогналась, не успела затормозить, неслась наперерез открытому прогулочному трамваю. Но Зацепа оказался рядом и поймал её в свои объятья.
— Ак-куратней! — От волнения он стал косноязычным.
Она подумала, что он говорит с сильным акцентом, решила, будто перед ней иностранец. Правда, долгие годы жизни в Италии наложили на него определённый отпечаток. В Москве Зацепу часто принимали за иностранца. Не вырываясь из его рук, девочка подняла на него прозрачные голубые глаза, уже не испуганные, а любопытные, и сказала по-английски:
— Oh, sorry! Thank you very much!
* * *Мелодия из времён года «Вивальди» заставила Зацепу вздрогнуть. Резервная трубка вибрировала в руке. Он не заметил, как после ухода гостей достал аппарат, включил его. Он вообще забыл, что сидит в своём кабинете, так глубоко ушёл в воспоминания.
— Кажется, засветился один адрес, — сообщил все тот же хриплый женский голос, — что будем делать?
— Следите за домом, — Зацепа тяжело вздохнул, — если он там появится, войдите в прямой контакт. Дальше — по плану.
— А если не появится?
— Подождите до вечера.
Звякнул городской телефон, трубку тут же взяла секретарша, а через минуту сообщила по селектору:
— Николай Николаевич, ваша жена на проводе.
Зацепа отключил мобильный, откашлялся.
— Да, Заинька, я тебя слушаю.
