Зигзаг у дачи - Татьяна Витальевна Устинова
Основным аргументом за продажу было то обстоятельство, что дом давно нуждался в ремонте, причем капитальном. Он и достался-то Натке потому, что такая халупа ее тогдашнему ухажеру была ни к чему, иначе вряд ли он «с барского плеча» отвалил бы ей пять соток земли всего-то в семидесяти километрах от Москвы, пусть и не по самому «модному» направлению, но все же.
За прошедшие годы домик совсем осел и скособочился. Зимой в нем никто не бывал, соответственно и не топил. Василий Петрович Сизов лишь пару раз протапливал печь перед началом летнего сезона, этим все и заканчивалось. В общем, дом нуждался в солидном ремонте, то есть в деньгах, которых у Натки и раньше не имелось, а сейчас и подавно. Двое детей и ипотека, какие уж тут ремонты.
Деньги были вторым аргументом в пользу того, чтобы согласиться с неожиданным предложением. За покосившуюся халупу с протекающей крышей и провалившимся крыльцом давали неожиданно приличную сумму, которую можно пустить на погашение все той же ипотеки. Сейчас откажешься – второй раз столько точно не предложат.
– Наташа, это и смущает, – осторожно сказал Таганцев, когда Натка поделилась с ним своими мыслями. – Дом старый, а сумма, прямо скажем, приличная. Зачем кому-то тратить такие деньги за пять соток без всякой надежды на расширение.
– Может, они еще и с соседями договорятся? – разумно предположила Натка. – Мне Сизовы говорили, что в деревне скупка земли началась. Они продавать отказались, конечно, у них же другого жилья нет, а вот Ковалевы согласились, и Рымбаловы тоже. Сам знаешь, после того как в деревне стройка началась, в ней все равно покоя не прибавилось. С мигрантами ты тогда, конечно, разобрался, но луг все равно уже застроили, дорогу к реке заборами перегородили, так что как прежде уже не будет.
– Наташа, дом твой, так что тебе и решать, – покачал головой Костя. – У меня все равно нет времени туда ездить, а дети, пока Сизовы живы, и так не пострадают. Старики им всегда рады. Так что хочешь продавать – продавай. Я не возражаю. Мне эта деревенская жизнь никогда не нравилась.
Подумав еще немного, Натка подписала договор купли-продажи. Она немного боялась, чтобы не обманули, но Таганцев подстраховал, так что деньги она получила вовремя и в полном объеме. Правда, ипотеку гасить не торопилась, положила всю сумму на счет в банке. Пусть лежат и прирастают процентами. Ставка Центробанка сейчас выше, чем проценты по их ипотечному кредиту, так что одна выгода с этой продажи. Честное слово.
Сизовы огорчились, конечно, но не из-за того, что Натка больше не станет приезжать в Красные Холмы.
– Вы с Костей можете считать, что наш дом – это и ваш дом тоже, – сказала Татьяна Ивановна, блестя глазами. – Вы в любое время можете приезжать к нам. И Сенечку с Настенькой оставлять тоже. И вообще мы тебя, Наташенька, в завещание вписали. Так что рано или поздно, а дом все равно вам достанется. Нам его больше завещать некому. Одни мы с Васенькой на всем белом свете.
Огорчила их смена владельцев дома. Вдруг рядом поселятся какие-то неприятные люди? Нет ничего хуже, чем собачиться с соседями. Натке было немного не по себе от того, что старики так волнуются и она – причина их тревог, но не отказываться же из-за этого от выгодной сделки.
К концу мая все формальности были соблюдены, оставалось лишь передать ключи, а для этого предстояло съездить в деревню в последний раз, чтобы забрать из дома немногие хранящиеся там личные вещи. Натка тянула до последнего, потому что Костя был в командировке, а машина – в ремонте. Выручила сестра Лена, согласилась в субботний день свозить Натку в Красные Холмы.
– Немного жаль все-таки дома, – задумчиво сказала она, когда ее автомобиль свернул с трассы и, поднимая столб пыли, двинулся по проселочной деревенской дороге. – Много хороших моментов с ним связано.
– Сизовы сказали, что и ты можешь к ним приезжать в любое время, – заметила Натка.
– Да мне есть где проводить выходные, – Лена засмеялась. – Хотя в доме Виталия теперь живет Варвара с семьей, но загородные отели никто не отменял. Да и Виталий загорелся идеей построить новый дом. А зная его пробивной характер, можно не сомневаться, что через год-другой будем владельцами загородной недвижимости.
– Он и в тот дом, что Варваре отдал, никогда не ездил, – пожала плечами Натка. – Зачем ему еще один? При вашей помешанности на работе и любви к загазованному мегаполису вы и туда ездить не будете.
За разговором не заметили, как доехали до дома Сизовых. Он был не чета Наткиному – основательный, кирпичный, с проведенным отоплением и водоснабжением от скважины. Лет пятнадцать тому назад, когда Сизовы вышли на пенсию, они продали свою московскую квартиру, решив, что на пенсии лучше жить на свежем воздухе, а на вырученные деньги полностью перестроили дом, подведя к нему все коммуникации.
Разумеется, деньги еще и остались, так что старики положили их в какой-то частный банк под бешеный процент в надежде получить достойную прибавку к пенсии. Спустя пару лет банк, конечно, лопнул, а управляющий его сбежал со всеми деньгами вкладчиков. Так что старики остались ни с чем. Произошло это еще до того, как Натка получила в подарок домишко по соседству, и уж тем более задолго до того, как с Сизовыми познакомился Костя Таганцев, так что помочь им никто не смог, да и не пытался.
Эту грустную историю Натка знала во всех деталях, потому что старики рассказывали ее часто, сочувствовала, но особо не вникала. Что ворошить былое, если сделать ничего нельзя.
Василий Петрович и Татьяна Ивановна, предупрежденные о том, что Натка и Лена приедут, ждали их на улице. При виде сестер, вылезающих из машины, Татьяна Ивановна огорченно всплеснула руками.
– Деточек что же не взяла, Наташенька? Так уж я по ним соскучилась. С майских праздников не виделись.
– Да мы решили по-быстрому, туда и обратно, дел много, – виновато объяснила Натка. – Да и до каникул меньше недели осталось, Татьяна Ивановна. У Сеньки, правда, еще соревнования по плаванию в середине июня, но все равно меньше чем через месяц он к вам до конца лета приедет.
– А Настенька? – всполошилась Сизова.
– И Настюшка тоже. Она уже каждый день мечтает о ваших блинах со сгущенкой и топленом молоке. Ждет не дождется, пока у бабы Тани окажется.
Сизова просияла.
– А я блинов-то и сегодня напекла. Проходите, чаю попьете с дороги.
– Пусть Лена пьет чай, а я пока вещи соберу, – решила Натка.
– Может, тебе помочь? – предложила ей сестра.
– Да там немного. Я же тут не хранила ничего. Так, по мелочи. Я быстро управлюсь.
Она ушла, а Лена в ожидании чая осталась в сизовском доме, прошлась вдоль стен, сплошь усеянных фотографиями. На одной можно было разглядеть молодых еще Василия Петровича и Татьяну Ивановну, стоящих на берегу какой-то реки, большой, полноводной, и влюбленно смотрящих друг на друга. Они были просто загляденье, какие красивые. И счастливые.
– Что? Смотришь, какие мы с Васенькой были?
– Красивые очень. Это вы где?
– На Иртыше. В Казахстане. Целину поднимали.
И, видя искренний интерес Елены Кузнецовой, Татьяна Ивановна начала рассказывать.
В 1965 году была она девятнадцатилетней Танечкой, студенткой Ставропольского педагогического института, только что успешно сдавшей летнюю сессию и перешедшей со второго курса на третий. Летние каникулы вместе с друзьями решили провести, поднимая целину. Жили в разбитом на берегу Иртыша палаточном лагере, строили жилые дома и места общего пользования. Правда, худосочная Татьяна в строительстве не участвовала, была в стройотряде стряпухой, потому что уже тогда готовила не просто хорошо, а отменно.
– В соседнем палаточном лагере расположились студенты не абы откуда, а из Первого московского института иностранных языков, – с удовольствием рассказывала о прошлом Татьяна Ивановна. – И среди них мой Вася. Я его
