Игра в дурака - Ирина Семеновна Левит
Варвара тряхнула рыжими кудрями, обвела нас круглыми зелеными глазами и, растянув свой большой рот в улыбке, поинтересовалась:
— Не помешаю?
— Помешаете! — отрезал Козлинский.
— Не помешаешь! — отрезал в свою очередь Кирпичников и, грозно зыркнув на председателя Фонда формирования и развития, добавил: — Здесь распоряжаюсь я.
Председатель не стал ерепениться, однако же недовольно сморщил свое желчное личико и пробурчал:
— Если вы думаете, я не навел справки о женщине, которая с вами работает, то вы меня недооцениваете, однако…
— Никаких «однако», — пресек бурчание Гена и, кивнув Варваре, велел: — Садись. — После чего повернулся к Козлинскому и напомнил: — Вы, кажется, хотели поговорить о деле.
— Разумеется.
Григорий Акимович тут же перешел на деловой тон и водрузил на стол массивный кейс, в чьих недрах запросто мог уместиться сам. Он открыл крышку, но так, чтобы содержимое было видно ему одному, и выложил на стол два бумажных листа.
Честно говоря, бумага выглядела так себе — приличные люди на подобной не пишут письма даже нелюбимым родственникам. И печать, которую использовали авторы этих, без сомнения, листовок, тоже оставляла желать лучшего — грязновато-голубой цвет создавал впечатление небрежной линялости. Зато содержание листовок было ого-го!
На одной красовался щит с надписью «Мэрия», воткнутый посреди грядок с капустой, причем отдельные капустные листы были нарисованы в виде стодолларовых купюр. Посреди всего этого художества шел текст: «Пустить Козлинского во власть — все равно, что козла в огород».
Вторая листовка обыгрывала тот же самый персонаж только с другого бока. На ней была изображена группа демонстрантов в обличье козлов, которые несли транспаранты. На самом большом из этих транспарантов было начертано: «Любовь зла, полюбишь и… Козлинского!»
— Ну и как вам такое нравится?! — воскликнул герой карикатур.
Мне, признаться, понравилось — в том смысле, что я оценил юмор автора листовок. Варвара, похоже, была со мной солидарна, она даже тихо прыснула, чего, к счастью, Григорий Акимович не заметил, потому как свой гневный взор обратил исключительно на Гену. Надо отдать должное Кирпичникову — он даже лицом не дрогнул. У него это при надобности всегда хорошо получается. В целом же нам удалось сохранить приличествующую серьезность, в отличие от самого вдохновителя неизвестного сатирика.
— Вот именно! Вы ведь со мной согласны! — вскричал он со смесью обиды и негодования, самонадеянно записав нас в сочувствующие. — Жуткая мерзость!
— Да уж, и бумага плохонькая, и краски блеклые, — заметил я, чем вверг Козлинского в полное изумление.
— Вы что?! — Глазки у него были маленькие и серенькие, а тут увеличились раза в три и почернели. — Это же намеренный трюк! Разве сегодня избирателя удивишь яркими плакатами? Да такие плакаты сегодня вызывают только раздражение! Избиратели на них плюют! А вот эти бумажонки, — он брезгливо схватил двумя пальцами листовки и потряс ими над столом, — как раз и привлекают внимание! — Козлинский отшвырнул листовки и сжал пальцы в кулак. — Ловкие политтехнологи не зря получают свои огромные деньжищи!
Мы пожали плечами. Нас никогда не приглашали в политтехнологи, и мы не знали расценок.
— Так вот, — Козлинский вдруг разом успокоился, — я хочу, чтобы вы нашли тех, кто изготовил эту пакость.
Из нас троих самая ехидная — Варвара. Она же и самая нетерпеливая, что и было продемонстрировано немедленно.
— Вы хотите этому юмористу набить морду? — поинтересовалась она с притворной ласковостью и при этом смерила взглядом тщедушную фигуру Григория Акимовича.
Козлинский в долгу не остался:
— Да уж вас-то я об этом просить не стану!
Вообще-то заявил он такое исключительно по незнанию. Лишь несведущий человек мог подумать, что маленькая худенькая Варвара Волошина способна одолеть только цыпленка. Козлинский явно хотел еще что-то добавить в том же духе, но передумал — вероятно, опять ошибся, приняв Варвару за несущественное приложение к нашей мужской компании, на которое не стоит тратить запал.
— Я хочу выяснить, — заговорил он сухо, — кто заказчик этих листовок. Прошу обратить внимание: я не ищу автора, он меня не интересует, я ищу заказчика, потому что…
— Стоп, — перебил его Гена. — Насколько мы трое понимаем, — слово «мы трое» он произнес с нажимом, явно давая понять, что Варвара здесь отнюдь не соринка на полу, — вы участвуете в избирательной кампании, и кто-то выпустил листовки, направленные против вас как кандидата?
— Оскорбляющие меня как кандидата! — гневно уточнил претендент на пост градоначальника.
— Неважно, — проигнорировал уточнение Гена, чем вызвал у Козлинского очередной приступ негодования.
— Очень даже важно! Именно это и важно! Критиковать соперников, в том числе печатно, допускается. Но подобные оскорбления!..
— Обычный прием черных технологий, — вновь перебил Гена, продемонстрировав лично для меня довольно неожиданное знание предвыборных выкрутас.
— Да! Это черные технологии! Это именно то, на чём я могу сделать громкий скандал! — Козлинский окинул нас торжествующим взглядом, схватил листовки и взметнул их вверх, словно знамена. — Здесь по меньшей мере два серьезных нарушения! Первое — прямое оскорбление личности, что может быть рассмотрено в суде. Второе — в листовках нет указаний, где и кем они напечатаны, что считается серьезным нарушением закона о выборах. В любом случае заказчику этих бумажонок не поздоровится!
— А вы сделаете себе на этом рекламу? — спросил Гена тоном, в котором меньше всего угадывалось сочувствие.
— Я тоже имею право на свои методы борьбы! — запальчиво ответил Григорий Акимович.
— Без нас! — отрубил Гена.
— А?! — Козлинский опешил, но ровно на мгновение, после чего зло прищурился и процедил: — Вы работаете на кого-то из моих противников?
— Нет. — Гена тоже прищурился, и тоже зло. — Мы не участвуем в политических разборках.
И вот тут я понял: мне с самого начала не следовало пускать этого типа даже на порог. Но кто же мог подумать, что такой маленький человечек способен наделать столько шума!
Он вопил минут пять, в течение которых вылил на нас столько яда, сколько не наберется у всех ядовитых змей вместе взятых. Под конец он перешел почти на визг, пообещав, что, как только станет мэром, тут же разгонит нашу частную лавочку к чертовой матери, после чего схватил свою хламиду и унесся, опрокинув по ходу два стула.
— Полный придурок, — поставила диагноз Варвара, и мы не стали его оспаривать.
Глава 2. Варвара
Вот уж точно: как что привалит, так целой кучей. Мало было этого клоуна с козлиной фамилией и претензиями льва, так вечером на
