Она исчезла - Анна и Сергей Литвиновы
Не скрою, мысль о том, что она крутит романы на стороне, бывала жгуче обидна. И сейчас, когда я несся к ней, временами все-таки всплывало: а может, не обычным беспокойством о судьбе товарища по работе объясняется то, что я бросился к Римке? Это на самом деле приступ любви? Той самой огненной ревности?
Попутно думал, что о своей коллеге и былой любовнице я, если разобраться, практически ничего не знаю. Римка у меня крайне скрытной была во всем, что касалось собственной биографии. Ее прошлого — да и, честно говоря, настоящего.
Римма.
19 часами ранее
Любовь — прекрасное чувство.
Но когда ее нет, можно найти десятки заменителей. В сумме они дадут нужный эффект. А может, даже превзойдут пресловутую влюбленность и то дурацкое обожание, которое ты вдруг начинаешь испытывать по отношению к одному-единственному субъекту.
Возьмем флирт, например. Да шире: любовную игру любого рода. Дурачить парней. Кружить им головы. Сводить с ума. И наконец, заниматься с ними этой самой любовью.
Римме вдруг вспомнился анекдот, который некогда папенька рассказывал, — она тогда была девочкой-подростком со свойственной пубертатному периоду болезненным вниманием к запретному, постыдному, непристойному. Потому и историю запомнила — а рассказывать их папаша умел и любил.
Хотя анекдот, конечно, типично мужской. Нынче феминистки сказали бы: шовинистский по отношению к женщине. Но папаня, помнится, вещал вдохновенно, с жаром. Обычно за накрытым столом, с собутыльниками, с расставленными на чистой, но старой клеенке консервированными помидорками и баклажанчиками, сальцем, пирожками и самогонкой.
«Итак, сколько у женщины должно быть мужчин? — возглашал он. Мама молчала, она эту присказку слышала не раз и не два, но понимала — когда мужик несет что-то, да с пылом, останавливать его и перечить не след. Отец обводил глазами гостей, а потом провозглашал: — Пятеро! — И повторял для лучшей усвояемости: — У всякой женщины должно быть пять мужчин! Первый — это друг! Ему она все рассказывает и ничего не показывает. Второй — это любовник. Ему все показывают, но ничего не рассказывают. Третий — это муж. Ему кое-что показывают, кое-что рассказывают. — Гости начинали тихонько угорать, предвкушая. — Четвертый — это врач. Гинеколог! Ему все рассказывают и все показывают. И наконец, пятый — это начальник. Ему показывают и рассказывают по требованию».
Сам папаша начальником был мелким, никакой секретарши ему сроду не полагалось, и в истории, конечно, звучала зависть по отношению к руководителям более крупным, у которых (как полагал отец) налажено сексуальное обслуживание на рабочих местах. Но романы на стороне у батяни происходили и безо всякой личной секретутки — до тех пор, пока мамахен однажды не вышвырнула его, вместе с вещами, из дома. А он немедленно поселился у одной из своих прихехе и начал вдумчиво пить. Но то была совсем другая история.
«А мне-то, как и другим нормальным женщинам, — подумала Римма, — никаких пятерых не нужно! Я-то по жизни хотела совсем иначе, чем в пошлом шовинистском анекдоте! Мечтала, чтобы Пашка стал моим единым во всех возможных лицах: и начальником, и другом, и мужем, и любовником! Я готова была и рассказывать ему, и показывать, и готовить, и даже рубашки гладить! А он!.. Воистину: черного кобеля не отмоешь добела! Совсем не собирался оставить похождения и сосредоточиться только на мне. Нет, он-то, как некогда папаша мой, хотел иного: бегать за юбками, а по вечерам (или утрам) — после того, как насладится или не насладится на стороне, обломится ему или нет — возвращаться ко мне. А я должна была его верно ждать и утешать, если понадобится, и кормить, когда проголодается. Кто на подобное согласится?! Даже мама моя, гораздо более патриархальная, такого не потерпела. Скотина он, Павел Синичкин, воистину скотина! Пусть обаятельная и чрезвычайно привлекательная — однако все равно свинья».
Однако мысль о том, что сегодня она увидится с Неизвестным, а завтра с Паном, будоражила кровь.
Очень приятно, когда мужчины водят вокруг тебя хороводы. Это доказательство, что она — блеск, хороша и молода. И то, что ее добиваются сразу несколько особей противоположного пола, приятно волновало. Будет из кого выбрать — когда она решит остепениться, выйти замуж и маленьких Парсуновых завести.
Первый, новенький, — для него нынче просто смотрины. Проводить до дому она ему позволит, если будет нормально себя вести. Возможно, разрешит поцеловать у подъезда — страстность и долгота лобзания будут зависеть от объекта.
Поцелуй важную информацию о мужчине несет. И на сознательном уровне, и на подсознательном. Психологи говорят о запахах, взаимопроникновении иммунных систем и всякое такое. А проще сказать: если понравилось лобзаться, то можно мутить с парнем дальше. А коли нет — лучше расставаться немедля, каким бы мужик ни выглядел годным да перспективным. Если будешь с тем, кто не люб, терпеть, длить взаимоотношения, надеясь, что склеится, — все равно ничего хорошего не выйдет, один гимор.
«Меня, помнится, первый поцелуй с Пашкой чуть с ног не сшиб. И тогда, хоть были оба пьяны, и целовал он меня как бы в шутку, я поняла: он должен быть моим и когда-нибудь им обязательно будет. И он моим стал — вот только не смогла я в итоге такого своего терпеть».
Сегодняшнего ухажера Римма ни разу не видела лично. Обычная история: он пристал к ней в Сети. На аватарке лица не было, только профиль, как на гравюре. Он не просил ее прислать фотки или видео, и она не стала тоже. Римма не считала себя физиогномистом — сколько раз ее обманывали лица!
Поэтому флиртовала в инете вслепую. И хоть сто пятьсот раз слышала поучения, что девушке нельзя и опасно ходить на свидания с незнакомцами, и сама обывателям подобные советы давала — когда у них с Пашей в рекламных целях сайт детективного агентства действовал, — все равно поступала по-своему. Свидание вслепую — это будоражило кровь. В конце концов, она ведь не на опушку леса идет. Начальный этап запланирован на людях. А у нее,
